Натали Бранде - Голубые шинели Страница 30

— Кевин!

Но Кевин уже не слышал этого, он уже ничего не слышал даже хлопка закрывающейся входной двери.

Обмотавшись полотенцем, Тимофей на цыпочках пошел в гостиную. То, что он увидел там, повергло его в шок — посередине комнаты, прямо в огромной луже крови лежал Кевин с перерезанным горлом. До того Тимофею ни разу не доводилось видеть убитых людей. Конечно, в деревне бывали похороны — но то были похороны людей, умерших своей смертью. А так вот — только что убитого человека он не видел. Особенно ужасными были глаза убитого — выпученные, огромные, почти что вылезшие из орбит. Тошнота горячей струей поднялась прямо к горлу — и Тимофей бросился назад в ванную, где долго блевал в унитаз, потом умылся и усилием воли заставил себя вернуться в гостиную.

Он пытался сосредоточиться и понять — что же тут могло произойти. Первая мысль — его подставили. Наверное это Буряк явился сюда, пока он мылся в ванной, и зарезал дипломата.

Но зачем его подставили, этого Тимофей понять никак не мог.

Пытаясь привести мысли в порядок, Тимофей механически натягивал на себя брюки и свитер. Тело было мокрым — и одежда одевалась с трудом.

Вот черт, — ругался Тимофей, просовывая руку в липнущий в влажной коже рукав.

Ботинки он одел свои, старые, ведь если бы одел новые — то пришлось бы старые оставить тут, а это улика.

Да, по поводу улик, — пришло Тимофею в голову, — надо позаботиться, чтобы тут не сталось его отпечатков пальцев. И он схватил мокрое полотенце, начав оттирать свои пальцы с ручки в ванной. Потом внезапно остановился — ему подумалось, что вместе со своими отпечатками он сотрет и отпечатки истинного убийцы. А то, что он, Тимофей, здесь был, все равно не скроешь — их вместе видели в баре, их вместе, входящими в здание, видел и дежурный по корпусу. Наверняка милиция получит его подробное описание и очень скоро.

Так что же делать?

Тимофей сел на кресло в нерешительности. Прежде всего надо сосредоточиться и понять — сколько у него времени.

Если это дело рук Буряка и его братца — то они могут и милицию сейчас вызвать, чтобы Тимофея взяли тут с поличным — они не дадут ему времени на раздумья. Так, значит времени нет. Но, тем не менее, не надо паниковать. А вдруг это не Буряк? Вдруг у этого дипломата были какие-то свои делишки — и из-за них его и зарезали?

А тот, кто это сделал, знал ли он о присутствии в квартире Тимофея? Если не знал — то есть еще шанс уйти. Но если это не Буряк — то уйти все равно будет нелегко. Ведь Буряк наверняка караулит его у подъезда, а в часть возвращаться никак нельзя. Ему вообще сейчас с этой минуты надо исчезнуть.

Видимо, вот и настал тот критический момент, о котором говорил майор. Настал момент, когда надо рвать когти, не думая ни о чем, не оглядываясь назад, — просто спасать свою шкуру. Тимофей понимал, что попади он в руки милиции, у него нет ни одного даже малейшего шанса доказать, что он тут ни при чем. И даже то, что в комнате он не видел орудия убийства, не послужит ему на пользу — скажут, что он его выкинул куда-то и не признается куда. А то и подкинут какой-нибудь нож. Разве следователь позволит, чтобы его дело развалилось из-за отсутствия какой-то там железки?

Нет, оставаться тут нельзя, выйти обычным путем из подъезда тоже нельзя, возвращаться в часть нельзя — надо как-то исчезнуть из этой комнаты, из этой жизни Прежде всего — из этой комнаты.

Тимофей вспомнил все, что ему говорил Володя из службы внешней разведки. Он говорил, что когда наступает критический момент, надо действовать четко грамотно и максимально продуманно. Итак — прежде всего, надо проверить, есть ли какие-то деньги в этой комнате, ибо деньги Тимофею понадобятся наверняка.

Он быстро обыскал все ящики письменного стола Кевина и нашел там около двух тысяч долларов.

— Что ж, совсем неплохо, — подумал Тимофей, пряча деньги в задний карман брюк, при этом рукой он наткнулся на что-то холодное, — ах, это же портсигар, — вспомнил Тимофей о подарке.

Он достал его, подержал в ладонях, глядя на мертвого Кевина и сказал вслух:

— Я не знаю, что тут случилось и кто убил тебя, но я клянусь — если мне удастся отомстить за тебя — я это сделаю — и я буду хранить эту вещицу, — он сжал портсигар пальцами, — я буду хранить эту вещицу до тех пор, пока не сумею отомстить за тебя. Я клянусь тебе в этом. А теперь прощай, — и с этим словами Тимофей шагнул к дверям. Но тут же остановился, вспомнив о поджидающем его Буряке.

Нет, так дело не пойдет, — подумал он, — выходить надо по другому!

Он снова опустился в кресло, раздумывая как бы незамеченным выбраться из дипломатического корпуса. Никаких реальных способов ему не приходило в голову. Тут его взгляд упал на телефон — хорошо было бы сейчас позвонить Володе и проконсультироваться с ним — как быть. Но Тимофей понимал, что этот номер наверняка прослушивается. Звонить отсюда было нельзя. Потом он увидел лежавший тут же на столе мобильный телефон Кевина. И зачем то взял его и сунул к себе в карман — ему показалось, что это сможет ему пригодиться.

Голова Тимофея напряженно работала.

Вот если бы тут толпа бегала, я мог бы выскочить незамеченным, — подумал он. Толпа… Если ее нет — надо ее создать. Может быть пожар?

Чем больше Тимофей думал, тем больше ему нравилась эта идея.

Потом зачем-то он зашел в спальню Кевина и открыл шкаф с одеждой — там висело огромное количество костюмов, рубашек.

Я не должен выйти отсюда в своей одежде, — подумалось Тимофею, — если Буряк ждет меня, то в темноте он будет ориентироваться на одежду. А если я вместо свитера надену рубашку и кожаную куртку, например, то вполне в суете могу проскочить незамеченным.

Он так и сделал, выбрав из всего гардероба Кевина одну голубую рубашку с длинным рукавом и кожаный коричневый жакет.

Одел, посмотрев на себя внимательно в зеркало, остался доволен — в темноте есть шанс проскочить мимо Буряка. А теперь надо сделать самое главное…

Тимофей пошел на кухню, взял спички и, методично чиркая ими, прошелся по гостиной, поджигая шторы, края ковра и скатерть на столе. Когда пламя занялось, он подошел к входной двери и стал ждать. Чтобы было легче дышать, прикрыл лицо намоченным в ванной полотенцем. Квартира заполнилась дымом мгновенно. В комнате уже во всю бушевало пламя и наконец-то из соседних квартир послышались тревожные крики:

— Огонь! Огонь, спасите! — кричали люди по-английски на разных этажах. Через несколько минут Тимофей услышал звук сирены пожарной машины, люди стали выскакивать из квартир, хлопая дверьми, на лестнице началась настоящая суматоха. Никем незамеченный, откашливаясь от гари, которой он успел наглотаться, солдат вместе с толпой встревоженных людей выскочил на улицу, на которой уже царила настоящая суматоха — пожарные машины расправляли рукава, готовясь наполнить их водой, к горящему окну уже поднималась лестница. Тимофей не стал долго разглядывать эту картину — он быстро скользнул мимо пожарных и вдруг наткнулся на какого-то мужика, торопящегося к месту пожара. Тот, видимо, тоже не ожидал столкновения — он испуганно отпрянул от Тимофея. Некоторое мгновенье они смотрели друг другу в лицо — и потом, как бы одновременно отшатнувшись друг от друга, ринулись бегом в разные стороны. Мужик побежал прямо к горящему дому, а Тимофей скрылся в ближайших зарослях кустарника. Пройдя насквозь темный двор, он вышел на проезжую часть, но испугался снова наткнуться на машину Буряка и опять удалился во дворы, стараясь шагать медленно, как будто просто человек вечером идет домой. Он шел пешком наверное больше часа по темным московским улицам, пока, наконец, не остановился. Погони не было — кажется, ему удалось уйти никем не замеченным.