Наивность (СИ) - "Vi_Stormborn" Страница 32

Гермиона безучастно накручивает на вилку спагетти, а затем все же решается.

— Какие отношения связывают вас с журналисткой Ритой Скитер? — выпаливает она.

От собственного внезапного прилива храбрости резко холодеют ладони. Гермиона готовится к тому, что он лишь поставит ее на место или окатит ледяным взглядом. В его духе. Она попытается хотя бы.

Северус открыто смотрит на нее.

— Почему вы интересуетесь? — спокойно спрашивает он.

Гермиона оставляет вилку в тарелке и, усевшись ровнее, кладет руки на колени. Ее потряхивает, волнение дает о себе знать. Снова потеют ладони, но материал домашних штанов все впитывает.

Она долго думала обо всем этом, разложила по полочкам.

— Статьи, — начинает девушка, сглотнув. — Они выходили подряд, а затем резко все прекратилось, хотя я уверена, что ей было, что еще сказать, — облизывает она губы. — Во второй статье она упоминает одну деталь и…

Звучит, как бред. Как самый настоящий бред, но она уже начала эту тему. Надо довести все до конца.

— У нее либо богатое воображение, либо она хорошо знает, как вы живете, — решается она. — Осадите меня за мою дерзость, если я не права.

Северус спокойно смотрит на свою жену. Небольшая морщинка между ее слегка нахмуренных бровей не дает Северусу покоя. Ему хочется разгладить ее кончиком своего пальца, но он, разумеется, не может к ней прикоснуться. Это было бы глупо по многим причинам.

Она смущена, взволнована или сердится? Северус часто смотрит на нее, учится читать ее эмоции. Он не понимает, зачем это делает, но знает, что это важно. Гермиона важна, это стоит признать. Их взаимоотношения, их импульсивные поступки, одно больше все…

Не похоже на то, что было с ним раньше.

— Это дерзость, — соглашается он, — но осаждать я вас не стану, — он видит, как она изумленно распахивает глаза. — Вы правы.

Он не станет ей лгать, никогда бы не стал. Если бы она была осмотрительнее, то обратила бы внимание, что он всегда предельно честен с ней, если того требуют обстоятельства. Она спрашивает — он отвечает. Без уловок, изворотливости и лжи.

Гермиона смотрит на него в упор, не моргает даже.

— Вы спали с ней? — она держит спину прямой и старается держаться соответственно, но Северус видит, как она едва дрожит.

Кажется, она думает об этом слишком много. Кажется, она рассчитывает до последнего на другой ответ.

— Да, — коротко отвечает он.

Но получает этот.

Гермиона заливается румянцем все сильнее, краснеют даже ее уши. Когда это происходит, Северус понимает, что она злится. Все стадии ее закипания он научился различать. Лучше бы он так понимал, когда она счастлива, но она улыбалась-то ему всего пару раз.

— И вы так спокойно говорите об этом? — не верит она своим ушам. — Даже не станете отрицать?

Северус оставляет вилку в тарелке и чуть откидывается на спинку стула.

— Не стану, — сдержанно отвечает он плавным тоном. — Потому что это уже случилось, — замечает он. — Все дело в том, что я говорю в прошедшем времени, Гермиона.

Ее глаза блестят, когда он говорит об этом.

— Это было до встречи с вами.

Он смотрит в ее распахнутое карее море, стараясь понять, что именно она чувствует, когда он решает открыть ей небольшую дверь в свое прошлое. Он готов открыться ей еще, если она попросит. С ней все иначе.

Она другая.

Беда только в одном: она не знает, что он чувствует, а он не знает, какие еще есть способы, чтобы ей открыться.

— Я ответил на ваш вопрос?

Гермиона кивает и опускает взгляд. Она чувствует себя так ужасно, что ей не передать это словами. В столовую входит Моди с подносом чая, но Северус поднимается с места и молча выходит из столовой. Он впервые на ее памяти не пьет после ужина чай.

— Хозяин плохо себя чувствует? — спрашивает Моди.

И Гермионе надо бы ответить, но у нее не хватает сил сказать это так, чтобы не дрогнул голос. Она чувствует себя ужасно глупой и бестолковой. Глупой из-за того, что спросила об этом. Глупой, потому что задала свой последний вопрос.

Она только сейчас понимает, насколько сильно эмоционально зрелый ее супруг. Да, после смерти жены у него появилась женщина. В этом нет ничего плохого. Да, он с ней спал, но сейчас он женат. Женат на ней, поэтому оставил прошлое в прошлом, плотно закрыв эту дверь.

Северус спал с Ритой до того дня, как встретил Гермиону на свадьбе Гарри и Джинни. Это нормально. Нормально иметь бывших. Ненормально ревновать к ним, когда твой партнер не дает тебе причин это делать.

Гермиона больше не отрицает этой мысли. Да, она ревновала. И это открытие — поражает.

Поражает настолько, что вслед за этим умозаключением у нее из глаз брызжут слезы, охлаждая пылающие стыдом щеки.

От чая она отказывается и встает с места. Утерев слезы и поцеловав Дейзи, она обещает прийти к ней, чтобы уложить спать, пока она сама немного поработает. Малышка согласно кивает, вливаясь в свою игру. На деле Гермиона идет к себе и бродит без конца по комнате, думая о том, как извиниться перед ним за сказанное.

Из комнаты Северус не выходит, и это осложняет задачу. Она никогда не приходит к нему без приглашения. Сегодня приглашения не было. Гермиона кусает губы, но решение так и не приходит к ней.

Проторчав в своих мыслях около часа, она так и не придумывает, что сделать. Гермиона идет выполнять свое обещание и направляется в комнату Дейзи. Открыв дверь, она уже видит, как девчонка укладывается, а Моди поправляет ей в ногах одеяло.

— Чтобы никто тебя за бочок не уволок, — кряхтит с улыбкой эльф.

Дейзи смеется, протягивая к Гермионе руки. Та улыбается, когда входит в комнату.

— Спасибо, Моди, — смотрит она эльфийку, когда та ковыляет к выходу.

— Доброй ночи, молодая хозяйка, — закрывает она за собой дверь.

Гермиона присаживается на край постели.

— Пора спать, Дейзи, — помогает она ей улечься. — Я пришла пожелать тебе спокойной ночи, как и обещала.

— А ты завтра со мной целый день будешь? — спрашивает она.

Гермиона улыбается.

— Разве завтра суббота? — спрашивает она. — Мы с тобой учили стишок про дни недели. Вспоминай.

Дейзи чуть хмурится, активно вспоминая. Она что-то мурлыкает себе под нос.

— … «а в четверг играл я в мяч», — произносит она. — Сегодня четверг. Ты работаешь завтра, а потом мы с тобой вместе будем, да?

Гермиона с улыбкой гладит ее по волосам.

— Да, — и целует ее в лоб. — Засыпай.

Девушка взмахивает палочкой, выключая свет, после чего собирается подняться с места, но Дейзи ловит ее за палец. Гермиона останавливается, склоняясь к девочке.

— Что такое?

— Гермиона, а ты папочку любишь?

Вопрос вышибает из-под ног почву. Он оказывается настолько неожиданным, что не подобрать слов. Что она может ей ответить? Что вообще говорить на такое? Гермиона даже не задумывается об этом, потому что… Нет. Наверное, нет. Или… Она хмурится. О какой любви может идти речь, когда ее с этим человеком не связывает ничего, кроме оков на безымянном пальце?

— Уже поздно, — выпускает она руку малышки. — Засыпай.

Гермиона закрывает за собой дверь и идет вдоль коридора к себе. После отбоя даже левое крыло дома плохо освещается, что уж говорить про вечно темное правое, зловещая густая темнота которого не представляет из себя ничего хорошего.

Девушка останавливается напротив своей двери и оборачивается назад. Из-под двери комнаты Северуса виднеется полоса света. Он еще не спит, но зайти к нему Гермиона так и не решается. Она цокает языком, злится на себя и заходит в спальню.

Уснуть не выходит. Несмотря на холодную осень, спать Гермионе жарко и душно, мыслей в голове целый рой, и одна громче другой. Она пару раз засыпает, но сон этот оказывается неспокойный и неглубокий. Она старается занять себя книгой, но и она не помогает.

К девяти утра, наплевав на возможность опоздания в свой офис, Гермиона уже надевает на себя новое платье для работы и готовится к выходу.