Бель де Жур - Интимный дневник. Записки Лондонской проститутки Страница 32

Он: Не надо так волноваться.

Я (вздрогнув от неожиданности): С чего вы взяли, я совершенно спокойна. И что вы изучаете?

—    После поговорим об этом. Он назвал свое имя.

—    Правда?! — воскликнула я.

Господи, какое странное, старомодное имя, звучит как прозвище.

—  Моего парня тоже так зовут.

Бывшего, проворчала я про себя. И вообще, хватит думать о нем в настоящем времени.

Мы поговорили немного о квартирах; клиент сообщил, что собирается переезжать — в северный район Лондона, где, несомненно, «самая большая в мире плотность психо­терапевтов на квадратный километр». Будучи знакома с некоторыми людьми, которые там живут, я прекрасно его понимаю.

Он: Вы странная девушка, никак не могу понять, что вы такое.

Я: Я вся тут перед вами и ничего от вас не скрываю.

—   Как открытая книга, верно?

—   Ну да, что-то в этом роде. Спустя некоторое время...

Я: И все-таки, чем вы занимаетесь? Он: Психоанализом.

С этого момента мы чувствовали себя товарищами, если вообще не коллегами. Разговор наш перешел на эволюци­онную биологию и роль феромонов в формировании чув­ства влечения. Например, от того, насколько тебе нравится запах другого человека, очевидно, зависит вероятность зача­тия и рождения общих с ним детей с возможно меньшим числом врожденных дефектов. Необычная, конечно, пре­людия для стимуляции любовных отношений, но на меня она действует достаточно хорошо. Он предпочитал секс напряженный, интенсивный, чувственный и, так сказать, языкоцентричный. Особенно хорошо, что кругом было много зеркал. Он положил меня, как ему хотелось, и взял анально, мягко скользя туда и обратно. Когда он кончил, я вышла помыться и обнаружила в ванной комнате экземп­ляр последней книги Ричарда Доукинса.

Я (одеваясь): Мне очень все понравилось. И пахнешь ты хорошо.

Он: Прекрасно, значит, у нас с тобой могут быть здоро­вые дети.

Мы дружно засмеялись. — Пока рановато.

Магазины еще работали, и мне хотелось потратить к чертовой матери все деньги, которые были в сумочке. Стуча каблучками, я шагала по подземным переходам. В самом конце мощеного плиткой прохода валялись какие-то ко­робки, на которых расположились бездомные. Я всегда немного теряюсь под пристальными и долгими взглядами этих людей, не знаю, что правильно сделать: прибавить шагу или сделать вид, что ничего не замечаешь? Не пони­маю, почему мы всегда чувствуем себя неуютно в такой ситуации? Кто знает, может, бомжи владеют какой-то осо­бой симпатической магией, с помощью которой способ­ны очистить человека до нитки, если он осмелится подо­йти слишком близко.

Вот стоят два молодые человека, о чем-то беседуют. Я поймала на себе внимательный взгляд одного из них. Сильный акцент выходцев с севера. Я уже почти ничего не понимаю и ничего не слышу: в ушах только оглуши­тельно цокают о камень мои каблучки, да сумочка от тяжести лежащих в ней денег неожиданно оттянула руку. Ты же человек добрый, нашептывает мне кто-то в голове, швырни им эти бумажки под ноги и уходи поскорей.

Чушь собачья, бормочет мне другой голос. Ты что, с ума сошла? Они же спустят все на наркотики.

О Боже, великий и всемогущий! А ты что, сама святая? Чем ты заработала эти деньги, забыла? Правильно, сексом.

Ну да, сексом. Но ведь это моя работа. Я ведь не во­рую, не обманываю. И я бы не стала делать это даром.

А вдруг это просто бродяги, они с удовольствием возьмут, что ты им дашь.

А вдруг они насильники.

Проход резко повернул направо, нужно было идти как раз мимо их импровизированного лагеря из картонных коробок. Те двое молодых людей — кстати, вполне симпа­тичные, ей-богу — повернулись в мою сторону. Я была совсем уже близко.

—  Поздновато гуляем, — сказал, обращаясь ко мне, один из них.

Я улыбнулась. Может, сказать им правду? Нет, с ума сошла, что ли.

—   Была на вечеринке, — ответила я.

—   Круто, — сказал бородатый. И они снова вернулись к своей беседе. Ни замедляя шага и никуда не сворачивая, я продолжала идти, пока их голоса за моей спиной не затихли.

mercredi, le 7 Janvier

Он: Осмелюсь предложить вам белого вина.

Я: С вашей стороны это было бы очень любезно.

Он вручает мне бокал, мы чокаемся и отпиваем.

—   Суше, чем обычно.

—   Я увидел в магазине и решил, что надо попробовать.

Когда постоянный клиент становится более чем посто­янным клиентом, правила можно слегка и нарушать. Пра­вила правилами, но немного импровизации никак не по­влияет на их исполнение во время свидания, как и на нас самих. Немного алкоголя, например, никогда не помеша­ет, и поэтому категорического запрета на него нет. Встре­чаясь именно с этим вот человеком уже несколько раз, я понимаю, что перед тем как встретиться со мной, он от­нюдь не должен себе отказывать, например, в таких не­винных радостях, как травка. Я ведь хорошо знаю этот запах и чувствую его, когда прихожу, и удивляюсь, почему это никак не влияет на то, как он исполняет отведенную ему роль. В последний раз я приехала к нему на несколько минут раньше — вечер вторника, пробок никаких — и за­стукала его на месте преступления.

Еще одна из его привычек — использование во время моих визитов ингалятора. Теперь я понимаю, что тут нет ничего преступного (по крайней мере, я так думаю) да и я не против употребления легких психотропных препаратов. Живи и давай жить другим. Это преступление, где нет потерпевших, и все такое. Лично я лишь изредка употребляю что-либо крепче, чем спиртное, — хотя те, кто знал меня по университету, могут многое про меня порассказать.

В прошлый раз он встал на четвереньки на полу своей спальни и заставил меня сесть на него верхом. С закрыты­ми от удовольствия глазами он протянул руку, достал зна­комую коричневую бутылочку и потянул носом прямо из нее. А потом предложил и мне. Что тут плохого, подумала я и вдохнула тоже, и повторила это еще раз, когда он минут через десять снова потянулся за этим снадобьем.

Вот это был приход. Кровь прилила к самому черепу, в голове стало так жарко, словно там запылало солнце. Звуки стали восприниматься громче и отчетливей, как бы жестче. И вместо рук я ощутила у себя какие-то звериные лапы, огромные, шириной сантиметров тридцать, не меньше.

Слава богу, это длилось всего минуту-две.

А вы говорите, ингалятор. Да и секс продолжался куда как дольше.

jeudi, le 8 Janvier

Из-за этой работы трудно воспринимать некоторые вещи серьезно.

Первое: общественный транспорт. Если у тебя работа нормальная, как у всех, то опозданию на двадцать минут всегда можно найти оправдание: «На Северной ветке веч­но в поезд не пробиться» — и так далее в том же духе. Но когда у какого-нибудь затурканного семьей и работой мужа всего шестьдесят минут перерыва на обед, а потом его ждет важная встреча, а он уже принял «Виагру» и настро­ен весьма серьезно, тут уж опаздывать нельзя ни в коем случае. Так что мы с таксистами давно друзья-приятели.