Победа без боя (СИ) - "novel2002" Страница 33

- Я… не любитель… такого!

- Какого? – лукавая усмешка озарила лицо Максима.

- Такого! – неуверенно махнул рукой Антон в сторону двери.

- Ах, такого! – «догадался» Максим. – Ты ж не маленький, чтобы нестандарта пугаться!

- Я не пугаюсь! – обиделся Антон. – Меня от вашего «нестандарта»… - он показал кавычки пальцами, - …может просто и банально стошнить.

- Какие мы нежные! – закатил глаза Максим. – Давай договоримся. Ты посмотришь хотя бы десять минут вместе со мной. (Я, так и быть, подержу бедного напуганного малыша за ручку.) А взамен я тебе скажу, чем занимается Крайт помимо Арены.

Максим замолчал, с интересом наблюдая за сомнениями, вовсю гуляющими по лицу Антона.

- Идет! – неуверенно кивнул тот, похоже, так и не развеяв их до конца. – Но если я сблюю, это будет на вашей совести.

- Там и не такое видели! – чарующе улыбнулся Максим.

Он открыл дверь и пропустил Антона вперед, а затем, довольно ухмыляясь, сам зашел внутрь. В зале было темно, как в театре во время спектакля, и лишь сцена была освещена софитами. Все в этом зале, начиная от задрапированных бархатом стен и заканчивая удобными креслами, радовало глаз всеми оттенками красного. Эта палитра цветов будоражила что-то в душе. Что-то темное и порочное.

Расслышав хлесткие удары и приглушенные вскрики, Антон тут же остановился и попятился было назад, кривя губы от отвращения, но Максим ловко ухватил его под руку и с неожиданной настойчивостью поволок к свободному столику. Усадил в кресло и сам уселся рядом.

- Не вздумай сбегать! – проворчал он. Ошеломленный Антон глядел на него почти в испуге и, похоже, совершенно не хотел поворачивать голову в сторону сцены.

Максим душевно улыбнулся побледневшему бойцу и, протянув руку, нежно погладил пальцами его щеку, а потом ухватил за подбородок, усилил нажим и мягко принудил Антона посмотреть на сцену.

Тот сначала даже не понял, что видит. Зажмурил глаза, поморгал несколько раз и потом только мужественно вгляделся в разворачивающееся перед его глазами действо.

Обнаженный мужчина был витиевато обвязан веревками и подвешен за них на крюк прямо посреди сцены. Его крепкие, играющие мышцами руки были жестко заломлены за спину, и так же были оттянуты назад его ступни, отчего он сильно напоминал парашютиста в момент свободного падения. Вид сбоку позволял Антону разглядеть, как напряжены его мышцы и как они подрагивают при каждом сильном ударе.

Хмурый Станислав, одетый в черные штаны и черную кожаную жилетку, прикрывающую его мощный торс, сноровисто хлестал мужчину плетью, медленно обходя свою жертву по кругу. Умело клал удары, и даже от дальнего столика Антону было прекрасно видно, как четко ложится плеть на слегка загорелую, блестящую испариной кожу, и как равномерно расцветают под воздействием кожаных ремешков длинные алые полосы.

Подвешенный хрипло и мученически вскрикивал, возможно, уже сорвав голос от полноценного громкого крика. Отчаянно вскидывал голову при каждом поцелуе плети. Извивался, но не мог уйти от ее жалящих прикосновений. В зале царила тишина, прерываемая лишь свистом орудия пытки и вскриками истязаемого человека. От соседнего столика доносилось едва слышное, учащенное, возбужденное дыхание одного из посетителей.

- Бля-я! – выдавил Антон и отвернулся. – Я уже ничего не хочу знать. Пошли отсюда!

Максим тихо рассмеялся, и в его смехе было что-то… почти зловещее. Антон вскинул глаза и увидел, что владелец «Клуба» смотрит на сцену уже поплывшим, каким-то жадным взглядом. Похоже, все, что там происходило, сильно возбуждало его.

- А я ничего и собираюсь говорить, - Максим повернулся лицом к Антону, ошпарив его чернотой расширенных зрачков. Медленно облизал губы. Такого откровенно блядского выражения лица Антон у него еще ни разу не видел.

– Открой глаза пошире и смотри! Раз так хочешь все знать! – промурлыкал Максим, плавно взмахнув ладонью в сторону сцены.

Антон вместо этого уставился в отполированную до зеркального блеска поверхность столешницы. Ему надо было заставить себя снова посмотреть на сцену. В конце концов, он не был слабаком и видел в жизни всякое. Некоторые травмы, которые он наблюдал на тренировках и на Арене, были намного более ужасными, чем то действо, что разворачивалось перед ним сейчас. Он мог заставить себя смотреть, но понять, почему Максима так возбуждают чужие страдания, не мог. Ему все, что происходило в свете софитов, казалось омерзительным. Антон глубоко вздохнул и, взяв себя в руки, медленно повернул голову к сцене.

Станислав к тому времени уже прекратил обхаживать свою жертву плетью. Щедро огладил большой пятерней сильно покрасневшую кожу на исполосованной поджимающейся заднице. Схватился за канат и рывком развернул подвешенного лицом к залу. Из полумрака послышались восторженные хлопки, а Антон вцепился пальцами в край стола.

Крайта он узнал сразу и еще удивился, как не приметил раньше его отличительного знака. Ведь все тело подвешенного было обнажено, и вытатуированная огромная змея частично просматривалась, пусть и под неудобным для взгляда ошарашенного Антона углом. Должно быть, его сознание само по себе не могло даже представить подобную картину. Отрицало саму мысль о том, что практически непобедимый на Арене Крайт может беспомощно, как жертвенный барашек, висеть на крюке перед несколькими десятками пожиравших его глазами зрителей.

Крайт висел, сомкнув свои черные ресницы. Дышал открытым ртом, и вид у него был такой спокойный, как будто мысленно он находился сейчас в совершенно другом месте. Антон даже на миг подумал, что он ненароком заснул, несмотря на неудобную позу и все то, что проделывал с ним Станислав. Но он тут же отметил, как блестит испариной лоб Крайта и как, в противовес выражению его лица, судорожно вздымается и опадает его грудная клетка при неглубоком паническом дыхании. На самом деле, не так-то просто давалось Крайту это наигранное спокойствие.

И как будто для того, чтобы подтвердить правоту суждения Антона, Станислав прошел вглубь сцены и взял с круглого столика длинную тонкую палку. Затем вернулся к все еще висящему над полом Крайту, замахнулся и обрушил удар на его бедро. Крайт распахнул глаза, и вскрикнул, и кричал протяжно на каждом последующем ударе. Зажмуривал глаза что есть мочи, и из-под ресниц катились, смешиваясь на щеках с потом, крупные слезы. Выражение его обычно насмешливого лица было в этот момент настолько страдающим и беспомощным, что Антон, потрясенный этим унижением всегда такого дерзкого соперника, резко вскочил на ноги. Совершено не осознавая своих действий, двинулся было к сцене, но его крепко ухватили за руку и сжали до боли кисть, из-за чего он опомнился уже через несколько секунд.

- Куда пошел? – прошипел Максим. Он дернул Антона назад и насильно усадил на стул. - Тебя на сцену никто не приглашал.

- Как так можно? – в смятении пробормотал Антон. – Ему же… Ему же больно!

- Конечно, ему больно, - фыркнул Максим. – В том и весь смысл.

- Зачем вы так с ним? – подавленно прошептал Антон. - Это из-за той драки в раздевалке? Это из-за меня?

Максим оскалился в нехорошей усмешке.

- Боже, какой же ты наивный! – зашептал он в ответ. - Он сам идет на это. Понимаешь? Сам! Здесь никого не принуждают делать что-либо. Когда же ты уже запомнишь это? И тем более это не наказание за ту милую заварушку, что вы устроили в раздевалке.

- Но зачем?.. Зачем ему это надо?.. Я не понимаю… Неужели ему так нравиться боль?

- О не-ет! – покачал головой Максим. - Малыш Крайт боли не любит.

- Тогда зачем он так… насилует себя?

Максим закатил глаза.

- Невинная простота!.. Понимаешь, малыш Крайт не любит боль, зато он очень любит деньги. И готов зарабатывать их любыми средствами… Садо-мазо его не смущает, ведь он просто не чувствует боли, а платят за это клиенты очень прилично.

Антон сжал лежащие на столе ладони в кулаки, уставился на них, мучительно пытаясь понять то, что говорит ему Максим. Тот заметил его нервный жест и успокаивающе положил ладонь на его руку.