Вечное Лето, Том IV: Звёздная Пыль (СИ) - Macrieve Catherine Страница 33

– Нет, – жёстко говорит Джейк, – нет, ты, блядь, не умирала. Если бы я знал, что ты умерла… Нет, – исправляется он, – я бы знал, если бы ты умерла. Но ты не пропадала без вести, не так, как ты считаешь. Ты… исчезла.

– Исчезла, – эхом откликается Марикета, – исчезла. Ты себя слышишь? Боги, я требую объяснений! Я имею право знать, Джейк!

Она неожиданно вскакивает на ноги, смотрит на него сверху вниз, и она больше не испуганная девочка, которая только что видела свою вероятную смерть, – она фурия, готовая разорвать на части того, кто откажется ответить на её вопросы.

– Марикета…

– Да прекрати ты это дерьмо! – выкрикивает она, проносясь мимо него прочь из ванной. Джейк поднимается, плетётся за ней, реально не зная, что на это ответить. Как объяснить то, чего он не понимает сам? – Ненавижу это всё, – она стоит посреди комнаты, заламывая руки, – ненавижу! Я стараюсь не думать об этом, всё жду, пока вспомню всё сама – вы же говорите, что это может меня шокировать, если вывалить всё сразу… Но с каждым днём я только убеждаюсь в том, что я – всего лишь сумасшедшая, а вы – грёбаные лгуны! Все до единого!

Джейк в два шага преодолевает разделяющее их расстояние и заключает лицо жены в свои ладони, не обращая внимания на то, что она пытается отступить.

Не знаешь, что сказать – говори правду.

– Никаких пуль. Никаких ран. Ты исчезла, Марикета. Я держал тебя в руках, когда это произошло. Никто не знает, почему, но это совершенно точно было твоё решение. Я видел это. Я знал, что ты решила это за всех нас. – Одна его ладонь смещается ей на затылок, и он смыкает пальцы на её мокрых волосах. Она резко выдыхает – сжал слишком сильно – но сейчас, вспоминая тот день, Маккензи хочет, чтобы ей было больно. Потому что он ненавидел её за это пять ёбаных лет. – Ты просто… сделала это. Что-то. Единственная причина, по которой я хочу, чтобы ты всё вспомнила – мне нужно, чтобы ты рассказала, почему поступила так. Почему ты сделала это со мной. Ты просто… поцеловала меня. И растворилась. Буквально, блядь, растворилась в воздухе, – пальцы сжимаются ещё сильнее. – Ты оставила меня. Всех нас, – исправляется он, но тут же качает головой. – Да похуй мне на остальных. Меня. Ты оставила меня. Я даже не знал, как это остановить, и ты… Ты решила это сама.

Марикета втягивает носом воздух. Ярость в её глазах отступает, оставляя место… боли? Жалости? За эту жалость Маккензи готов возненавидеть её повторно. И себя до кучи.

– Я не понимаю, – выдыхает она, – по-прежнему ничего не понимаю, Джейк. Но я…

– Ты что? – устало спрашивает Джейк, когда она осекается. Он отпускает её, отступает на шаг, и она шатается, как пьяная, словно только его руки помогали ей держать равновесие.

– Я… Мне жаль, – произносит она наконец. – Не могу объяснить, просто… Видимо, я причинила тебе очень много боли.

И от её тона Джейка как-то… отпускает.

– Да, – легко соглашается он. – Да, это так. Но, думаю, это была цена, которую я должен был заплатить за то, что у нас было.

– За то, что у нас есть, – мягко поправляет она и тут же краснеет. – Я имею в виду… Если ты… Если… – она кладёт руки на его плечи, приподнимается на носочки и легко, будто бы вопросительно, касается губами его щеки. – Если ты сможешь простить меня за то, чего я не помню… Если ты всё ещё хочешь, чтобы я была рядом с тобой…

Больше всего на свете.

– А ты хочешь, Марикета? – стараясь, чтобы его голос звучал ровно, спрашивает Джейк. Руки предательски обвиваются вокруг её талии. – Я люблю тебя. Что бы там ни было… Это не изменилось.

Она расслабляется в его объятиях.

– Я знаю, что однажды смогу ответить, что тоже люблю тебя, – медленно произносит она. – Я почти не помню тебя. И то, что я чувствую сейчас… Я имею в виду, то, что происходит сейчас… Не так-то много общего имеет с моими воспоминаниями и снами о тебе. Я… Ты действительно мне нравишься. Сейчас. Не тогда.

– Хорошо, – неуверенно бормочет Джейк.

– И, наверное… я хочу, чтобы ты меня любил, – Марикета прижимается щекой к его плечу, и Маккензи чувствует, что её кожа горит. – Меня. Не такую, какой я была на острове. А меня… Настоящую. Не уверена, что ты… Со всеми моими проблемами с головой…

– Знаешь, Принцесса, – перебивает Джейк, – у тебя и тогда нехилые загоны были.

Она тихонько смеётся.

– Ясно. Я должна была догадаться. Но… Давай не будем об этом думать? Мне хорошо сейчас, когда ты рядом. Может быть, у нас получится… Не оглядываться назад?

Не оглядываться назад.

Марикета прижимается к нему во сне во время ночёвки по пути в лабораторию. От этого Джейк просыпается, смотрит на её подрагивающие ресницы и понимает, что вчерашний безумный день и грёбаный гигантский краб стоили этого момента.

Марикета тонет в океане рядом с ним, и умереть, ни разу не почувствовав вкуса её губ – это слишком.

Марикета слушает его исповедь о Майке и Лундгрене, и Джейка восхищает неподдельная ярость в её взгляде. Обнажённая, разъярённая – настоящая дева-воительница.

Марикета льёт слёзы, утыкаясь в его плечо, и Джейк не может придумать ничего лучше, чем отвлечь её более приятным занятием – хотя чувствует себя немного виноватым за то, что это единственная поддержка, на которую он способен в такой-то момент.

Марикета что-то скрывает. Всегда что-то скрывает. Это бесит Джейка, выводит из себя, выбивает из колеи – потому что он-то готов доверить ей всё на свете, он уже это сделал, поведав самые страшные тайны своего прошлого, а она прячется от доверия, как рак-отшельник в раковину. Что бы она ни скрывала, это не изменит того факта, что она принадлежит ему. И ей лучше бы об этом не забывать.

Марикета ворочается во сне, утыкается носом в его шею и вдруг шепчет, что любит его.

Марикета захлёбывается рыданиями, рассказывая наконец всё, что её тревожит, и Джейк понимает – такие тайны он бы и сам не осмелился кому-либо доверить, даже ей. Приходится давать ей пустые обещания, что всё будет хорошо, что он сумеет защитить её от этой боли, хотя сам-то он ни в чём не уверен. Кроме того, что ради неё сделает всё, что в его силах. И больше. Намного больше.

Марикета срывается с падающего вертолёта, и её поглощает вода Карибского моря, и в этот момент Джейк готов молиться всем богам, в которых давно не верит, лишь бы она была невредима.

Марикета ревнует. Это забавляло бы Джейка, не будь всё, кажется, действительно так серьёзно. Он знает – ей так же необходимо чувствовать, что они безраздельно принадлежат друг другу, как и ему.

Марикета в причудливом свадебном платье приносит клятву быть с Джейком всегда.

Она смотрит на него широко раскрытыми глазами, и в этот момент он понимает, что потеряет её прямо сейчас.

Исчезает.

…и появляется в его жизни.

Такая же, но совсем другая.

Та женщина, которую он полюбил на Ла-Уэрте, всё ещё здесь, внутри этой красивой девочки, которая выглядит, как вчерашняя школьница, и только взгляд, кратковременно появляющийся у неё, когда она действительно что-то вспоминает, даёт ему это понять. Сейчас Джейк точно знает: день, когда она вспомнит обо всём, что их связывало, неминуемо наступит.

Но в этот момент Марикета не имеет ни малейшего понятия о том, как произнесла своё имя рядом с его фамилией и заявила, что ей нравится. Она спрашивает его, может ли он оставить прошлое в прошлом.

От этого можно сойти с ума – она просит слишком многого, будто Джейку нужно предать память о том, что между ними происходило, ради настоящего. Но на самом деле… Не так уж это и много. Если принять, что у них действительно появился шанс, он может принести эту жертву. Ради неё. И ради себя. Уж эту малость он может им позволить.

– Конечно, Принцесса, – отвечает Маккензи. – Мы не будем оглядываться назад.

– И всё будет идти своим чередом? – она так улыбается, словно вся светится изнутри.

– Да. Да, своим чередом. – Знать бы ещё, каким именно и куда «всё» будет идти. Марикета прижимается к нему всем телом, и Джейк снова чувствует, что желание пересиливает способность адекватно соображать. Поэтому, пока это не зашло слишком далеко, он мягко отстраняет от себя свою совершенно ненасытную женщину. – Ужин, Принцесса. Мне уже говорили, что я тебя так затрахал, что от тебя кожа да кости остались.