Барбара Картленд - Таинство любви сквозь призму истории Страница 33

Репутацию «столицы любви» Париж приобрел благодаря старой, многовековой традиции изысканной церемониальной проституции. По числу проституток столица Франции в пропорциональном сравнении никогда не превосходила любой другой крупный город мира. Но со времен средневековья главные парижские жрицы продажной любви отличались каким-то величием. В отличие от британцев, которые с огорчением предавались порокам, греша грубо и тайно, Франция осмелилась превратить проституцию в цивилизованный культ и добилась успеха.

По общему мнению, французские кокотки были и остаются лучшими после японских гейш представительницами древнейшей профессии.

Современная французская проститутка придерживается традиций, заложенных много веков назад королевскими любовницами. Некоторые из них были благородного происхождения, некоторые незаконнорожденными.

Они считались привилегированными. Их последовательницы, доступные любому мужчине, независимо от его происхождения, но в полной зависимости от платежеспособности, достигли расцвета при Второй империи.

Такие женщины, как Ла Паива, Ортанс Шнайдер, Анна Десилон и Клео де Мерод, входили в число богатейших граждан Франции, были арбитрами моды, хранительницами государственных тайн. Они пользовались огромным влиянием и могли принести своим врагам ужасные неприятности.

Место в истории им принесла исключительно торговля телом. У них были самые изысканные в Париже дома, непревзойденно отделанные и обставленные гостиные и салоны. Они разъезжали по Булонскому лесу в экипажах, превосходивших великолепием коляску любой замужней женщины. То же самое можно сказать о нарядах и драгоценностях.

В Британии редко появлялись великие куртизанки, хотя некоторые блеснули в XIX в., в мрачном одноцветье ранней викторианской эпохи.

Три женщины почти сравнялись с куртизанками исторического значения. Впрочем, широкой публике, слышавшей про Помпадур или Дюбарри, их имена неизвестны, а значит, их слава была относительной и не вошла в историю. Это Скиттлс, Кора Перл и Нелли Флауэр.

Скиттлс заработала прозвище45, поссорившись с компанией гвардейских офицеров и пригрозив свалить их наповал, как «кучку чертовых кеглей».

Ее настоящее имя – Кэтрин Уолтере. Родилась она в 1839 г. от отца-ирландца, который занимался торговлей и держал пивную, еще подростком стала обычной лондонской проституткой, а в 60-е гг. начала приобретать известность. Ей суждено было обрести в будущем славу, когда к ней воспылал страстью маркиз Хартингтон, позже ставший восьмым герцогом Девонширским.

Он привез ее на дерби, произведя скандал в обществе, поселил в своем доме в Мэйфере, обеспечив прислугой и парой крошечных каштановых пони, выплачивал по две тысячи фунтов в год. В достатке она прожила почти шестьдесят лет.

Скиттлс вошла в моду. Писавший о ней в 1861 г. корреспондент «Тайме» вопрошал: – «Кто управляет самой неистовой упряжкой пони? Кому самые лучшие девушки по-обезьяньи подражают в одежде, в манерах и экипировке, если имеют такую возможность, да и в речах тоже? Кто первым ввел в моду круглую шляпку с загнутыми вверх полями?»

Целые толпы поджидали в парке приезда Скиттлс. Она прибывала, садилась в седло и вместе с другими людьми своего круга устраивала прогулку на открытом воздухе возле статуи Ахиллеса.

Журналисты называли лондонских содержанок «хорошенькими объездчицами лошадей», хотя в финансовых кругах, где они вращались, их именовали «грязными голубками», «несчастными», «падшими сестрами», «социальным злом».

Отец маркиза Хартингтона отослал сына в Америку, и Скиттлс уехала в Париж, где стала любовницей Ашиля Фульда, министра финансов в правительстве Наполеона III. Под его покровительством Скиттлс и другая английская девушка, Кора Перл, соперничали с придворными красавицами и прекрасной императрицей Евгенией.

«Пони Скиттлс погнались наперегонки с парой черных жеребцов, и ее коляска с двумя грумами в угольно-черных ливреях на запятках обогнала всех лошадей из императорских конюшен, – писал наблюдатель. – Кора Перл затмевает всех, кроме Скиттлс».

На одном из своих приемов Скиттлс встретилась с двадцатитрехлетним Уильямом Блантом, «красивым робким мальчиком», которого вдохновила на самое лучшее произведение – «Любовные сонеты Протея».

Она открыто вернулась в Лондон любовницей Бланта, но связь оказалась недолгой, и он не возражал против ее доходных любовных афер. Очень скоро Скиттлс получила возможность снимать один за другим дома в Мэйфере, каждый следующий больше другого, и устраивать приемы, на которых бывали все заметные личности, от принца Уэльского до Глад стона46. Последний «прислал двадцать фунтов русского чая».

Скиттлс вела уникальный для англичанки открытый образ жизни. Страстно увлеклась новым всеобщим помешательством – катанием на роликах; ее называли «величайшей наездницей века», она ездила на лошадях из конюшен Роттен-Роу, которых опасались даже мужчины, а гостя в Ширах47, произвела сенсацию, приняв участие в Национальном охотничьем стипль-чезе Нортгемптоншира и перепрыгнув через канаву с водой шириной в восемнадцать футов.

Лицом Скиттлс напоминала невинное дитя, но ругалась «как извозчик».

Через несколько лет принц Уэльский подшутил над лордом Хартингтоном, который, бросив Скиттлс, стал почти респектабельным. Последний был гостем муниципального совета на севере Англии, и по прибытии мэр с гордостью показал ему сооруженный в его честь кегельбан. Лорд Хартингтон удивился, а мэр объяснил:

«Конюший принца сообщил нам, что ваше лордство очень любит кегли!»

Кора Перл, рыжеволосая, с сексуальным кошачьим личиком, обладала «почти сверхчеловеческими познаниями в искусстве любви» и «необычайным талантом изобретать сладострастные эксцентричные забавы». Князь Горчаков называл ее «вершиной чувственного наслаждения».

Она была дочерью скромного учителя музыки и композитора. После бегства отца с любовницей в Америку пятилетнюю Кору отправили в монастырь. Она описала в своих мемуарах, как в четырнадцать лет торговец алмазами заманил ее в заднюю комнату и напоил джином с наркотиками.

«На следующее утро, – рассказывает она, – я очнулась в постели рядом с джентльменом… fletri»48.

Кора получила за это пять фунтов, а после других, более прибыльных приключений уехала в Париж, где нарочно подчеркивала свою вульгарность и грубость, собрав, по собственному выражению, «золотую цепочку любовников», включая принца Жерома Бонапарта, кузена императора.

Она танцевала канкан на ковре из орхидей, купалась перед гостями в серебряной ванне, полной шампанского; однажды на обеде ее, обнаженную, внесли в столовую и водрузили на стол в качестве главного блюда.