Не кричи...(СИ) - "Изменяя_реальность" Страница 34

Накрывает внезапно. Я даже и не знаю, с чем сравнить. Просто ёбнуло сперва по яйцам, затем по башке. Но атас в том, что она ещё и сидит, смотрит, как меня корёжит, ломает в её руках. Кажется, я что-то ору матом…

***08.22.2018 9:13 a.m.

— Так, давай-ка вернёмся к тому, с чего начали… Ты понимаешь, что за человек тебе противостоит? — Рамлоу, растянувшись на остатках матраса, прикрывает глаза.

Руки под головой, словно он лежит на пляже под солнышком, живот медленно поднимается и опадает при дыхании. Выражение лица умиротворенное, а вот нотки в голосе менторские. Зачем он пытается меня отговорить? Неужели из-за Алекса? Что тот ему сказал?

— Понимаю. Это мою сестру он убил, — киваю, поворачиваясь на бок, чтобы повнимательнее его разглядеть. — Так что я не понаслышке в этом дерьме барахтаюсь. А ты вали дальше, куда ты там собрался… Мне не нужна ничья помощь.

Мне нравится выводить на коже Брока узоры. Он покрывается мурашками, втягивает живот, однако, продолжает лежать с бесстрастным выражением лица. На миг ловит руку, перебирая грубыми узловатыми пальцами. В его широкой ладони моя тонет. Растопыривает пальцы, и я веду ногтем его линию жизни от перебинтованного запястья к указательному пальцу, а затем, подчёркивая, к мизинцу. На какую-то долю секунды замечаю поразительно не вяжущуюся с его образом тёплую улыбку, но она тут же гаснет, как только он ловит мой взгляд. Всё тот же невозмутимый, застёгнутый на все пуговицы наймит. Холодный и суровый. Но я-то знаю…

— Я увидел, что он сделал с жертвой. Фильмы ужасов покажутся мультиками. И ты там могла остаться, если бы не я.

— Если бы не счастливая случайность, ты имеешь ввиду? Короче, что тебе надо? Хочешь сказать, что ты — крутой, а я — тупая дура?

Рамлоу приподнимается в постели на локте, подпирая лохматую голову. Смотрит внимательно, подозрительно тёплым взглядом. Золотисто-зелёные глаза скрывают тревогу за бездонными провалами зрачков. Но теплота тут же сковывается арктическими льдами привычной маски и он зло бросает:

— Если сунешься к нему одна — да, ты дура. Он разделает тебя, как и всех остальных. Ты для него — кусок мяса. Подумай, прежде чем что-то делать.

Привык командовать, и считает, что я должна подчиниться. Только одного я не пойму — с чего вдруг он решил меня опекать? Не из-за секса же? А может всё-таки я не ошиблась, и он и впрямь маньяк, да только с пособником с каким-нибудь. И пока он сидел в камере, его помощник создавал видимость того, что маньяк всё-ещё на свободе. Тогда почему ещё не убил меня?

— С чего вдруг такая забота о куске мяса, а, Рамлоу?

— Нет никакой заботы… — вдруг теряется, пряча глаза. — Я был всё своё детство в приюте, и не поверю, что ты желаешь пацану того же.

Неожиданно. Это и есть твоя ахиллесова пята, непоколебимый, непробиваемый Брок? Повисает пауза, в тишине которой я слышу собственное сердцебиение и его тяжелое дыхание. Переводит взгляд в потолок, что-то ища там. Не смотря на нарочито расслабленную позу, я вижу, что он напряжен, как взведённая пружина.

— Может, поговорим, Рамлоу?

Преувеличенно медленно садится, отворачиваясь. Медлит, поигрывая плечами, разминая их. Я вижу следы страсти на широкой мускулистой спине. Багровые, свежие. И мне немного стыдно за это.

— Не о чем тут говорить, Морелли. Твоя задача — не сдохнуть от рук маньяка. Ты слышала его слова. Он считает тебя добычей. И загонит тебя рано или поздно. Не будет никаких счастливых случаев. Будет смерть, — поднимается, ищет взглядом трусы и футболку.

Наблюдаю, как Рамлоу спешно одевается. Что-то не так. Что-то его сломало, дала трещину непоколебимая маска жестокого хищника. Но он тут же вновь овладевает своими эмоциями. Я могу поклясться собой, Библией и всем святым, что вижу его изъян, который он тщательно старается скрыть. И изъян этот — всё ещё живая душа, что мечется между запретами, нагороженными внутри им самим. Подбирает ботинки с пола. Вертит в руках. На повязке заметен чуть розоватый развод сукровицы. Она пропитала бинт, и теперь режет мне глаз. Швы заживают на удивление не плохо, никаких воспалений, и если всё будет так же гладко, то шрам будет выглядеть аккуратно. Надо бы поменять бинты, но теперь он вряд ли подпустит к себе на пушечный выстрел.

— Я правда не понимаю, какое тебе дело до моей собачьей жизни? Своей займись. Кровавый след тянется, как за улиткой, куда б ты не пополз.

— Только от моей не зависит ничья больше жизнь. Только моя, — огрызается, — а у тебя пацан… И нечего ему делать в приюте. Я всё сказал.

Рамлоу обувается, стискивая зубы, опускается на край кровати спиной ко мне. Ещё несколько секунд сидит ровно. Внезапно плечи сникают, будто на них давит вся тяжесть мира.

— Ты даже не представляешь, как много в своей жизни я натворил, и как мало сделал.

Голос звучит глухо и едва слышно, но я улавливаю нотки то ли злости, то ли разочарования. Это ничего не меняет. Есть вещи, которые необходимо выполнить. Как он сказал? Есть время разбрасывать камни, а есть время собирать их? Так вот, помимо этого есть ещё и долг. Чести, совести и перед семьёй.

— Ты выбрал свой путь, — мне его не жаль, что поделать.

— Именно. Я его прошёл и не хочу, чтобы твой пацан оказался перед таким же выбором, как я когда-то. Не делай глупостей, Морелли. Не ведись на слова маньяка. Он ведь не первый раз выходит с тобой на связь, так?

По спине пробегает морозец. Как он догадался? Сидит, что-то рассматривая у себя под ногами.

— Да, — мой голос предательски срывается на шёпот.

— И ты сыграла с ним в игру?

Вопрос звучит скорее уточняюще, чем осуждающе. Рамлоу бросает въедливый взгляд через плечо, вертя поднятую с пола рамку между ладонями двух рук. Стекло в ней треснуло из угла в угол. Она выглядит хлипкой, и кажется, что стоит сдавить по сильнее, рассыплется окончательно.

— «Правда или действие», — подтверждаю слова, медленно поднимаясь в постели.

Придвигаюсь ближе, застывая за его плечом, разглядывая фотокарточку в руках Рамлоу. Барсук{?}[«Brock» — варианты перевода: барсук] Рамлоу… Умный, осторожный, ночной зверь… Матёрый убийца обсуждающий другого убийцу. Кажется, он собирается устроить охоту. От этого по спине бегут мурашки.

— «Правда или действие», — задумчиво повторяет Брок, затем вскидывает голову, словно изучая воздух в спальне, — и все свои действия он оправдывает тем, что ты лжешь? — злая хищная улыбка внезапно озаряет острое лицо.

— Откуда ты знаешь?

— Это элементарная психология. Разве вас этому не учили в полицейской академии? — его улыбка выглядит пугающе.

Черты лица ещё заостряются. В глазах горит жуткий холодный огонь. Он всё решил, и сейчас лишь прорабатывает детали плана. У меня от таких метаморфоз по спине пробегает табун диких мурашек. Сейчас рядом со мной не растерянный любовник, не язвительный задержанный, и не разгневанный заступник. Сейчас в комнате сгущаются тучи, и далёкие отголоски грозы уже рассыпаются в воздухе невидимым электричеством. Сейчас он и впрямь хищник. И я понимаю, как так вышло, что он голыми руками убил двоих в офисе и смог вырваться от тех, кто его пленил.

— Рамлоу… — мой голос звучит предостерегающе, когда он низко опускает голову и смотрит исподлобья, вполоборота повернувшись ко мне.

Вместо ответа на моё предупреждение Брок лениво моргает, сгоняя ощущение опасности, щурясь, словно кот на солнышке, подаётся на миг ближе, тыкаясь плечом в плечо. От его дежурной улыбки не становится легче. Повисает тишина. Если быть до конца откровенной, то от ощущения, исходящего от него всё внутри сжимается и холодеет. И я теряюсь в догадках, что за тёмные мысли бродят в его кудрявой голове.

— Ты, вообще-то в моей спальне. А не у себя… — вытягиваю рамку из крепких пальцев и ставлю на место.

Рамлоу шумно выдыхает, вскидывая подбородок. Тишина невыносимо давит. Мы оба знаем, что будет дальше, но затягиваем игру.

====== глава 4. ======

О маньяках, деньгах и иллюзиях.