Преданная (СИ) - Акулова Мария Страница 34

Хочется уколоть хотя бы в переписке: «Что, с молодыми тягаться уже не можете?», но держусь. Зачем? Чтобы разозлить его сильнее?

Майе подливают, она не против. Меня бомбит.

К нашему столику подходит та же женщина, которая отдавала команду вылезать из воды ребятне. Она наклоняется к девушке, шепчет что-то с улыбкой. Та вспыхивает. Дуется.

Мне нужно игнорировать все, что связано с Тарнавским и его пассией, но вместо того, чтобы очаровывать своей улыбкой пьяненького Игоря, я прислушиваюсь.

– Ты хочешь, чтобы я на тебя Славу натравила, Май?

– А он-то тут при чем?

– По жопе тебе даст. При всех. Пить прекращай. С друзьями прощайся и к семье вернись.

– Господи, какие вы душные!

Сердце первым реагирует на непонятные вроде как слова. Потом уже мозг.

Я хмурюсь, присматриваюсь, вспоминаю кое-что и обливает ушатом холодной воды стыда.

Женщина вырастает и обводит нас взглядом. Улыбается всем. На мне, кажется, задерживается, но ничего не говорит. Разжимает пальцы и дает им съехать с плеча… Сестры, что ли?

Теперь мне кажется это очевидным. Черты общие. И имя. Ему же при мне Майя звонила. Сестра.

Я не должна реагировать на это никак, но озарение окрыляет.

Губы сами собой улыбаются. Отношение к Майе… Теплеет.

Она на протесте, как и все в нашем возрасте, но ослушаться не рискует. Допивает коктейль, хочет оставить деньги, но ей не дают. Меняется контактами, встает и идет… К своей семьей.

Я бесстыже провожаю ее взглядом.

Плюхается рядом с Тарнавским. Падает к нему на плечо и обвивает локоть. Бурчит что-то, он улыбается.

Целует в волосы. По-братски. Черт. По-братски! Это же очевидно, Юля! А ты – дура ревнивая!

Я резко прощаю Тарнавскому все на свете. Снова не верю, что он может быть плохим. Не верю ни во взятки, ни в цинизм, ни в блядство. Он с семьей приехал! Он… Хороший!

Хватаю мобильный. Беру в руки бокал. В нем – шампанское, которое я ни разу за вечер не глотнула.

Делаю фото с ним и выставляю.

Сиськи, конечно же, в деле, но выгляжу я, как самой кажется, не пошло.

Спорттовары смотрят в числе первых. Я жду реакции, но ее нет. Ни лайка, ни сообщения.

Оглядываюсь. Телефон Тарнавского лежит на столе. Он сам участвует в какой-то беседе.

Качает меня… Сознательно качает. Но зачем?

Неужели непонятно, что я… Да по уши я, что тут слова подбирать-то?

Глава 22

Глава 22

Юля

В одиннадцать мы с Лизой никуда не уезжаем. Тарнавский тоже. Связано ли это? М-м-м... Конечно, да.

Я радуюсь, что внимание Игоря смещается на алкоголь, кальян и общение с парнями. Ведь все мои мысли за другим столиком.

Тарнавские празднуют чей-то юбилей. Я заочно знакомлюсь с его родителями, сестрами и зятьями – очень красивая, располагающая к себе семья.

Соглашаюсь на предложение Лизы потанцевать. Смотрит ли он – не проверяю, но развязное поведение, как возле бассейна, уже не имитирую. Накал спал.

Музыка классная. Двигаюсь плавно и в удовольствие. На бедра ложатся мужские руки, секунду мечтаю о других, а потом распахиваю глаза и делаю шаг в сторону с улыбкой. Пахнет не тем. Игорь смотрит на меня расфокусированным блестящим взглядом, я обнимаю его за шею и шепчу:

– Может ты спать пойдешь?

– А ты со мной?

Нет, конечно. Но не злюсь, вздыхаю. Даю себя обнять и какое-то время послушно переваливаюсь с ноги на ногу в дурацком медляке, слушая, какая ж я охуенная, а потом все на настаиваю: не хочу, чтобы вечер Игоря закончился постыдным пусканием лент над одним из ближайших кустов. Жалею и его, и «охуевший обслуживающий персонал». Под предлогом желания уединиться увожу в номер.

Может быть беспечна, но совсем не боюсь. Легонько толкаю Игоря на кровать, он падает и тут же начинает храпеть.

Вернувшись в ресторан, застаю пустоту. На столе остался мой мобильный. На спинке кресла – сумочка.

Смотрю по сторонам. Официанты протирают освободившиеся столы и убирают грязную посуду. За тем самым столом тоже пусто. Всё. Разошлись. Сердце ненавязчиво ноет.

Интересно, он подумал, что я... Или ничего не думал и ему все равно?

Это не должно заботить, но даже собственные мысли о его несуществующих реакциях качают на волнах.

Прежде чем уйти, цепляюсь взглядом за темноволосый затылок и широкую спину у бара.

Его присутствие рядом преображает мерные волны в бурный шторм. Я впиваюсь и оторваться не могу.

Оглядываюсь. Лизы нет. Людей мало. Наши парни... Думаю, им без разницы. Они меня даже не заметили.

Делаю шаги в опасную, и в то же время непреодолимо манящую сторону.

Тарнавский поворачивает голову и упирается в меня взглядом. Не мимо. Не сквозь.

Смотрит без улыбки, сведя брови. Но мне кажется, что вот сейчас — очень честно. Мы друг друга… Волнуем.

Горжусь тем, что не сбилась с шагу. Нацеливаюсь на стоящий рядом с ним барный стул, веду пальцами по стойке, кожу покалывает предвкушение.

Но как будто из ниоткуда чертом из табакерки выскакивает бывшая Игоря – Вита. Я ошарашено слежу, как без единого грамма сомнений умащивает задницу рядом с Тарнавским. Смотрит на него с улыбкой, меня даже не замечает. Я врастаю каблуками в плитку, потому что он тоже переводит взгляд.

Нужно подтолкнуть себя к действию – развернуться или мимо пройти, но я стою и пялюсь.

– Прости... – Вита складывает руки в молитвенном жесте, – не могла не ответить...

– Мама звонила? – Его бархатистый тембр врезается миллионом ножей в мое тело. Это троллинг, мне понятно, но ревность бьется о ребра неконтролируемыми потоками лавы. Плавит и прорывается.

Вита улыбается шире. Тонкие пальцы обвивают стеклянную ножку. Она тянет полупустой бокал к губам и пьет, не отрывая от него взгляд. Поставив, подается ближе.

Я, отмерев, шагаю к стойке.

Под даже не стук, а непрекращающийся сердечный гул продолжаю слушать... Как настоящая крыса.

– Не мама.

– Папик? – Вита смеется.

– Прекрати. – Рука девушки ложится на колено Тарнавского. Выкрашенные ядовито-розовым лаком ногти хищно впиваются. – Я тебя днем еще заметила. – Вита шепчет, Тарнавский никак не реагирует. – На фоне наших мальчиков...

Господин судья хмыкает.

– А что не так с вашими мальчиками? Вашим девочкам вроде бы все нравится.

Вита фыркает и закатывает глаза. Я хочу в волосы ей вцепиться.

– Никогда не мечтала работать воспитательницей в детском саду. Мне нужен настоящий мужчина…

Тарнавского улыбается.

Пальцы Виты двигаются вверх по мужскому бедру. Я ее ненавижу. Если она начнет ему наглаживать прямо тут – вырвет.

Но прыткие пальцы тормозит мужская рука. Тарнавский делает глоток из своего стакана. Лезет в карман, достает оттуда карту, крутит между пальцами, а я уже сто раз почти умерла.

Сердце то замирает, то разгоняется.

– Хорошо, что ты взрослая. Вот ключ. Триста второй. Иди в номер...

Разочарование подкатывает тошнотой. Хочу уйти, но зачем-то достаиваю.

– А ты? – Вита спрашивает, соблазнительно прикусывая пухлую губу.

– В машину схожу.

Зачем – я понимаю. Тоже взрослая. Просто… Для судьи моего "взрослая" мало.

Закрываю глаза и считаю до десяти, чувствуя, как мимо меня первой проходит послушная Вита.

Тарнавский тоже встает со своего стула.

Может быть я слишком впечатлительная, но кажется, что голой спиной чувствую жар мужской руки и прикосновение жестких волосков, а костяшки чиркают по ягодицам.

***

Я воспринимаю происходящее как личную трагедию и унижение.

Прощение всех грехов отозвано. Судья Тарнавский снова поддан анафеме.

Пью за это сто лет не нужный обжигающий горло шот.

Меняю планы миллион раз. От собраться и уехать посреди ночи, лишь бы не представлять, как через несколько стенок он трахает шлюху-Виту, до вернуться к Игорю и растолкать его, чтобы и самой...