Запрещенные друг другу (СИ) - Александер Арина Страница 35

— Да так, не важно. — Но увидев, что Военбург такой ответ не устроил, спокойно объяснил: — Хотел узнать насчёт ремонта. Видела, какой ночью дождь был? Переживаю, чтобы с крышей не было проблем. Мне за неё ещё отчитываться в понедельник.

— Ну, ты даешь, — отмерла Марина. Точно! У Юли ведь в группе были проблемы с потолком. — Сегодня суббота, какой садик? Глеб ни за что не отпустит её в выходной на работу. Спасибо, что вообще разрешил работать.

Сделав вид, будто проверяет сумку, Вал поспешил прогнать с лица свирепое выражение. В голове уже роились мысли. Нехорошие, губительные. Тяжело с ними будет ужиться. Тут же вспомнились и лихорадочная тряска податливого тела под пальцами, и умоляющий шепот прекратить.

— Так, — уперла руки в бока Марина, оглядывая комнату, — вроде, всё забрали. Пошли, попрощаемся?

Пришлось пойти. Он ничего не потерял, приехав в «Вольный Посад», наоборот, даже нашел. А то, что рожа помятая и пара ссадин на теле — ничего страшного. Зато оценил силы противника. Будет знать на будущее, куда бить, чтоб уж наверняка.

С родителями Марины попрощался сдержанно, но с искренней улыбкой. А вот вчерашняя именинница заставила напрячься. Всё глазела в его сторону, поджав губы в высокомерной ухмылке, что Вал едва сдерживался от ехидной улыбки в ответ. Учуяла что-то Ивановна, сразу видно. Вчера сюсюкалась на каждом шагу, а сегодня вдруг переклинило.

Вернулись к официальной части, со всеми вытекающими: Валентин Станиславович, Софья Ивановна. Ей так радостно, что он удостоил их своим визитом. Ха! Может даже не переживать, ему тоже «всё» понравилось. Было вкусно, занимательно и весьма феерично. Особенно понравился десерт.

Она внимательно рассматривала его, буквально с головы до ног, как будто выискивая во внешнем облике какие-то неизвестные доказательства одной ей известной теории. Щупала глазами лицо, путалась в густых чёрных волосах, оценивающе скользила вдоль белоснежной рубашки и строгих брюк.

И не скажешь, что ещё вчера он чинил ей забор, таскал брёвна и уплетал деревенские лакомства. Но если Вал и открылся, продемонстрировав дружелюбие и покладистость, то только ради Марины, в остальном — пускай не обижаются.

Попрощались с той особой поспешностью, когда каждый из присутствующих мечтал оказаться как можно дальше друг от друга.

Дударев заметил, что Софья Ивановна несколько раз порывалась завязать с ним диалог и даже был момент, что кивнула в сторону дома, приглашая на тет-а-тет, но ей помешала Марина, моментально сообразив, что к чему. Если бабушка собиралась и с Валом провести ту же лекцию, что и с ней, то лучше не надо. И так уже опозорились.

Весь путь до города Вал молчал. Марина, чувствуя разбитость после проведенной на неудобном диване ночи, сразу уснула, подарив тем самым обволакивающую тишину. Вал нуждался в этой тишине, ему было над чем поразмыслить и что проанализировать. Но сколько не думал, сколько не приводил доводов, подтверждающих безнадежность назревших отношений — всё равно уже подсел. И что самое страшное: подсел быстро, качественно, без малейшего шанса на реабилитацию.

Сердце аритмично сорвалось в бешеную пульсацию. Лучше бы у его Юли всё было хорошо. Лучше бы она была счастлива и искрилась неподдельной любовью к своему мужу. Тогда бы ему было проще переболеть. Он бы смог излечиться. Ради своего же будущего вырвал её из сердца с корнями, выбросил бы к чёртовой матери, но это не так… Ведь всё вокруг неё обман. Иллюзия всё. Теперь он об этом не только догадывался, она и сама обо всём рассказала, разрешив прикоснуться к себе этим утром.

Глава 6

Следующую неделю Юля только то и делала, что пыталась выбросить из головы воспоминания о Дудареве и проведенных вместе минутах. Они так цепко засели, настолько чётко отпечатались в ней матрицей, что, ни работа, ни повседневные домашние обязанности и занятия с сыном не смогли вытравить их из памяти.

Но больше всего боялась остаться с ними наедине, будь-то опустевшая поздним вечером кухня, освободившаяся ванная или их с Глебом спальня, ставшая с недавних пор самой неуютной комнатой в доме. С приближением ночи на неё неожиданно снисходило озарение, ей хотелось попробовать необычные рецепты выпечки, освоить новые техники вязания и плетения крючком. А когда весь дом погружался в абсолютную тишину, садилась за компьютер и полностью уходила в себя, выплескивая с помощью клавиатуры скопившееся за день напряжение.

Иногда получалось написать несколько глав подряд, а иногда тупо сидела перед включенным монитором, не зная, с чего именно начать и как именно оформить подачу накопившихся за день чувств.

В такие моменты Глеб начинал злиться и обвинять её в чрезмерном увлечении никому не нужным хобби. «Лучше бы связала мне на зиму шарф, чем вот так портить зрение из-за какой-то там неоправданной писанины», — слышала раз за разом его ворчание, ложась спать в час ночи. Но не только в этом была проблема. Надоедливое жужжание над ухом — это так, вершина айсберга. Куда проблематичней было каждодневное возвращение в спальню, где люди не только спят, но и занимаются любовью.

Любовью…

Когда-то этот процесс вызывал у неё эйфорию, дикий экстаз, оргазм за оргазмом. Потом на смену любви пришёл секс. Тоже неплохо, но только при условии, что обоим партнерам присуща чувственность и стремление доставить друг другу удовольствие. Может отсутствовать любовь, умение чувствовать партнера на все сто процентов, общее на двоих дыхания, но внимательность… она будет иметь место всегда, в независимости от срока давности ваших отношений, разницы в возрасте и социального статуса. Что касалось их с Глебом интимного времяпровождения — в последнее время то был даже не секс, а самый обычный рутинный супружеский долг, когда ты просто лежишь и пытаешься расслабиться, чтобы хоть как-то минимизировать болезные ощущения и мечтаешь лишь об одном — чтобы сей процесс поскорее закончился.

— Ты ещё долго? — заглянул к ней в комнату Глеб в одних пижамных штанах. Его голый торс с достаточно-таки мускулистой грудью вызвал у Юли… нет, отнюдь не прилив желания, а ставший уже привычным за последние три недели неприятный холодок. Такой «прикид» мог означать только одно.

Юля с сожалением посмотрела на экран монитора и тихо вздохнула. Всё равно не судьба сегодня. Слишком много ненужных мыслей.

— Нет, уже иду.

— Я жду, — поторопил напоследок, прикрыв за собой дверь.

Посмотрела на часы — только одиннадцать, ещё сидеть бы да сидеть, но раз уж на то пошло…

Специально не спешила. С особым злорадством дождалась завершение рабочего процесса, выключила свет и, пройдя в ванную, целых десять минут чистила зубы. Глеб не оставлял надежду наполнить её свой спермой до отказа, а она исправно следовала инструкциям противозачаточных таблеток и незаметно скрещивала пальцы, уповая на их надежность, ведь всегда существовала вероятность забеременеть. Пока ей несказанно везло, но это не значит, что так будет и впредь.

— Ну ты и копуша, — встретил её появление Глеб, приподнимая тонкое покрывало и Юля увидела, что он не только успел раздеться, но и неплохо так подготовиться.

Легла. Как была в шелковых шортиках и полупрозрачной майке, так и осталась. Глеб недоуменно подался к ней, приблизившись практически вплотную, и властно накрыл ладонью низ живота. Юля ловко перехватила его запястье, препятствуя его перемещению под резинку трусиков, и как можно мягче произнесла:

— Давай лучше спать?

И не дожидаясь ответа, повернулась к оторопевшему мужу спиной.

— Юля, ты нормальная? Я вообще-то тебя прождал целых сорок минут.

Прежняя бы Юля почувствовала угрызения совести, жалость, в конце концов. Да и неправильно так, да? Когда у тебя такой стояк, то, наверное, боль от неутоленного желания ещё та. Раньше всегда старалась угодить, смиренно раздвигала ноги, отдавала всю себя и примерно выполняла любые капризы, но с недавних пор всё изменилось. Объятия мужа стали не только чужими, но и не желательными. Вздрагивала в их кольце, начинала задыхаться. Каждое их прикосновение, каждое скольжение по её коже и проникновение внутрь лона не приносило должного наслаждения и разрядки. Она перестала чувствовать себя ещё задолго до появления Вала, но то, что он оставил после себя тем утром, и рядом не стояло с теми эмоциями, что оставлял после себя каждую ночь законный муж.