Вечное Лето, Том IV: Звёздная Пыль (СИ) - Macrieve Catherine Страница 36

– Сейчас я тебя растоплю, – обещает Джейк, и Мари позволяет себе раствориться в его горячих поцелуях, в прикосновениях ладоней к спине, в запахе его кожи – и это действительно помогает. Сколько бы истины ни было в словах Эмили, всё это отходит на второй план. Удивительное ощущение спокойствия в руках этого мужчины – вот, что действительно нужно Марикете, а не её воспоминания и не противоречащие друг другу рассказы окружающих. – Одежды на тебе… Слишком много, – бормочет Джейк, когда его губы спускаются по шее Мари к воротнику футболки.

– Ах, да, – Мари поспешно выворачивается из его объятий, – нам нужно собираться.

Джейк сдавленно матерится, когда она выскакивает из постели.

– Точно, – ворчит он, – вечно нам куда-то нужно собираться. Так что, – он с очевидной неохотой поднимается с кровати, и Мари буквально пускает слюни, любуясь его спиной и крепкими ягодицами, – там тебе наговорила будущая миссис Большой Р?

Мари садится на постель и кратко пересказывает Джейку содержание своей беседы с Эмили.

– И я, конечно, не могу этого переварить, – заканчивает Марикета, – это звучит, как сказка. Такая себе… Странная сказка.

– Ага, – кивает Джейк, – хреновая сказочка. Думаю, ты реально пока не поняла, что это происходило на самом деле, иначе не была бы такой спокойной.

– Точно, – фыркает Мари, наблюдая в открытую дверь ванной, как он чистит зубы. – Забавно мозг работает. Своеобразная такая защита. Я решила, что пока буду воспринимать это именно так, но в случае стрессовых воспоминаний у меня будет хотя бы какое-то, пусть и безумное, объяснение.

Когда спустя несколько минут Джейк выходит из ванной, он щурит глаза, рассматривая Марикету так внимательно, что ей даже становится неуютно под этим взглядом.

– Вот ты, значит, какая, – бормочет он, – должен признать, на острове тебе не хватало… Такой вдумчивости.

– Я не очень поняла, был ли это комплимент…

– Скорее всего.

Мари швыряет в него подушку и встаёт с кровати.

– Всё, идём. Я хочу жр… Есть. – Джейк смеётся, и Мари показывает ему язык. Как всё-таки с ним… уютно.

После завтрака и выезда из отеля (слегка затянувшегося из-за того, что Зара и Крэйг снова разворотили половину номера, это что ж там можно делать-то? Впрочем, Мари предпочитает не спрашивать) следует ещё одна заминка, вызванная спорами о том, кто и с кем поедет. Во время этих споров Мари подходит к Диего и порывисто обнимает лучшего друга.

– Извини, что я вчера сорвалась, – тихо говорит она. – У меня просто крыша подтекает.

– У всех нас подтекает, – фыркает Диего. – Я не злился.

– Круто. Слушай, а что там за Вэйрин? Мне действительно хочется познакомиться с ним.

На щеках Диего проступают красные пятна.

– Уже скоро, сестрёнка. Вот решим дела в Лос-Анджелесе, и познакомишься.

Мари широко улыбается и отходит к Мишель.

– Я была неправа, – просто говорит она. – Ты столько для меня сделала, а я назначила тебя подушкой для битья.

Мишель сводит брови на переносице и качает головой.

– Всё в порядке, Мари. Ты просто не забывай, что я никогда не желала тебе зла, ладно?

– Хорошо, – тепло улыбается Мари, с облегчением видя, что Миш возвращает улыбку.

А потом плюхается на переднее сидение «Шевроле» Джейка, оглядывая остальных наигранно-недовольным взглядом. В конце концов ребята решают ничего особенно не менять в рассадке по машинам, разве что Мари со Снежком в очередной раз путешествуют «из тачки в тачку», как выражается Крэйг.

– Знаешь, Рипли, – ворчит Джейк, когда Эстелла жалуется, что детёнышем Снежок ей нравился больше, поскольку не занимал столько места, – если что-то не нравится, вы могли поехать в машине Куинн. Там дохренища места.

– Пошёл ты, Маккензи, – отмахивается Эстелла.

– И тут я плюсую к Валькирии, – заявляет Майк, – оставь вас вдвоём, в смысле, втроём с этим чудовищем, как ты развернёшь тачку и увезёшь Марианну в Луизиану, так что поминай, как звали.

– «И тут я плюсую к Валькирии», – передразнивает Мари, – фу, Микки Маус, какой ты подкаблучник. И кого ты, блин, назвал чудовищем? – она протягивает руку к загривку лиса и зарывается пальцами в густую шерсть. – Не слушай его, Снежок, ты чудо.

– Мужика твоего я назвал чудовищем, а лис мне лично ничего плохого не сделал, – хохочет Майк, и Мари посылает ему убийственный взгляд. – Твою мать, Дедуля. Не знаю, где ты учился водить машину, но твоя правая рука должна быть на рычаге коробки передач, а не на колене девчонки на пассажирском сидении!

– Вот об этом я и говорю, – откликается Эстелла, – мы должны следить за тем, чтобы вы вели себя прилично, а то первый съезд – и вы уже трахаетесь на капоте этой развалюхи.

– Хватит обижать мою тачку, – возмущается Джейк.

– Где ты вообще её раздобыл? – не унимается Майк. – Ты же не просадил все бабки на бухло за пять лет?

– Не просадил, – сквозь зубы отвечает Джейк. – отдал всё матери, ясно? Нахер мне нужны были деньги… Такой ценой.

После этой фразы в салоне автомобиля наступает неуютная тишина.

– Так а машину-то где взял? – как ни в чём ни бывало, интересуется Мари. Такая себе попытка разрядить обстановку, но это лучше, чем ничего.

– У отца, – усмехается Джейк, – у него со зрением не очень, запретили водить машину. Вот он и отдал мне детку. На самом деле, этой машине чуть больше, чем мне.

– Боже мой, – закатывает глаза Эстелла. – Только не говори, что тебя в ней зачали!

– Об этом история умалчивает, – загадочно говорит Джейк, и вся компания принимается хохотать.

– Так, подожди, – спохватывается Майк, – ты хочешь сказать, что отдал родителям всю моральную компенсацию… Но как же «Делайла-2»?

– Я отдал родителям всю компенсацию, которую мы получили от «Rourke Industries», – признаётся Джейк, – а то, что нам выплатили после суда над Лундгреном, вложил в «Делайлу-2».

– Кто такая Делайла? – встревает Мари, с удивлением отмечая нотки ревности в собственном голосе.

– Мой самолёт, – откликается Джейк. – После… В общем, я так и зарабатывал в эти годы. Частные перевозки. Как до Ла-Уэрты.

– Вот странно, – замечает Эстелла, – почему тогда ты в Нью-Йорк ехал на машине? Ничего не понимаю.

– Я удивлю тебя, Рипли, – раздражённо отвечает Джейк, – но договариваться с Нью-Йоркскими аэропортами о посадке частного самолёта – куда дольше, чем домчаться из Луизианы на машине.

– Туше, – вскидывает брови Эстелла. – Я как-то не подумала.

Мари прикрывает глаза, теряя нить разговора, чувствуя ставшую привычной щекотку в черепной коробке. Странное ощущение, когда накатывают воспоминания – словно в ней поселились две личности, и одна из них настырно рвётся на свободу. Будто ломаются невидимые заслоны, причём ломаются с треском, отдающимся в голове тупой болью.

★

– Я хотела сказать, что очень сожалею из-за твоего самолёта.

– Из-за Делайлы.

– А?

– Делайла. Это было имя моего самолёта. Я вложил в неё всё, что имел… Она была всем, что у меня оставалось. Что принадлежало мне. А теперь… Ещё тяжелее это всё переносить, когда окружён незнакомцами.

– Всё ещё считаешь нас незнакомцами?

– Тебя – нет.

★

– А что произошло с первой «Делайлой»? – спрашивает Мари, выныривая из воспоминаний. – Там, на Ла-Уэрте.

– Сгорела, – бросает Джейк с горечью. – Точнее, её сожгли. Уж очень Рурку было нужно, чтобы мы оставались на острове.

– Понятно, – кивает Мари. – Представляю, как это было тяжело.

– Нет, – просто отвечает Джейк. – Всё это херня. Я бы отдал ещё дюжину самолётов за то, чтобы ты никуда не исчезала.

– Джейк…

Мари поворачивает к нему голову, и он отвечает на её взгляд, отвлекаясь от дороги. Столько… чувства в этих простых словах, от этого почти физически больно.

Что на самом деле заставило меня уйти? Я точно знаю, что это не было просто. Не могло быть.

– Ребят, напоминаю, мы ещё тут, – встревает Майк. – Дедуля, следи за дорогой.

На первой остановке, неподалёку от Амарилло, Джейк отводит Марикету в сторону и прижимает спиной к стволу ближайшего дерева, жадно и собственнически целуя. Это так странно – разговаривать поцелуями, но Мари кажется, что она слышит всё недосказанное между ними. Всю его боль, вызванную её исчезновением. Всю радость от того, что какое-то чудо вернуло её. Всё смущение от различий между ней нынешней и той, которая была с ним на острове. Все сомнения в том, что она когда-нибудь ответит на его чувства.