Мануэль Пуиг - Любовь в Буэнос-Айресе Страница 36

Ж. — Вы хотели бы рассказать мне еще что-нибудь перед прощанием?

Г. — Да. Когда он проснется, я скажу ему, что... люблю и что отныне его воля станет моей. До сих пор я казалась ему холодной и высокомерной, поэтому он и прибегал к такому неистовому напору. Теперь же он узнает, какова я на самом деле, и полюбит еще сильнее.

Ж. — Он зашевелился. Не иначе как мы разбудили его своей болтовней. Я ухожу...

Г. — Постойте. Прежде я хотела бы задать вам один вопрос. Когда должна выйти объявленная в вашем журнале статья о так называемом корне женской красоты?

Ж. — Я помню, что видела подобный анонс, но не в нашем журнале. Мы такого шарлатанства не публикуем.

Г. — Меня зачаровала сама постановка вопроса в этом объявлении: «Корень вашей красоты — инстинктивный или церебральный? Питается ли она из экзистенциального, физического или аксессуарного источника? Проверьте сами». Мне страшно хочется это узнать. С тех пор, как я почувствовала себя красивой, меня снедает любопытство — инстинктивная я красавица или экзистенциальная?

Глава VIII

Вор (многие годы скрывающийся от полиции в закоулках касбы): Так стало быть, вы решились вернуться сюда, кинуть прощальный взгляд на обитающего здесь зверя... Как вам моя клетка? Как вам касба алжирской столицы?

Хеди Ламарр. Я не люблю путешествовать — это приводит меня в ностальгическое настроение. Если, открыв глаза, я обнаруживаю, что нахожусь не в Париже, мне хочется вновь закрыть их и больше не открывать. Вы знаете Париж?

Вор (с гордостью). Каждый камень, каждую улицу, каждый бульвар!

Хеди Ламарр (оглядывая жалкую таверну, в которой они сидят). Как все это сейчас далеко...

Вор (указывая на украшающие собеседницу драгоценности). Вам не страшно появляться в таком виде в подобных местах?

Хеди Ламарр. Нет, если со мною рядом Пепе ЛеМоко.

Вор (сжимая ее в объятиях). Ты прекрасна! Но слова эти произнести несложно... Ты, должно быть, устала их выслушивать. Я хотел сказать другое. Для меня ты — больше, чем просто красивая женщина. Два года я чувствовал себя потерянным, точно шел наугад с закрытыми глазами, как лунатик. И вдруг я проснулся — потому что появилась ты — и не могу понять, как прожил столько времени, ожидая тебя... Знаешь, что ты для меня? Париж! Вот что: воплощенный Париж, весь, целиком.

Хеди Ламарр (с нежностью). Мне пора... Постараюсь завтра прийти снова. Пораньше. Но... что если мне не удастся? Ты, Пепе, не смог бы вылезти из этой своей касбы и отправиться мне навстречу?

(«Алжир», Юнайтед Артистс)

АНКЕТА

(бланк, полученный художницей Марией Эстер Вилой для подачи заявки на участие в Панамериканском фестивале искусств Сан-Паулу в июле 1969 года)

Ф. И. О.:

Место и дата рождения:

Семейное положение:

Домашний адрес:

Образование:

Прежняя артистическая деятельность:

Награды:

Произведения, предлагаемые для участия в фестивале:

Дата заполнения анкеты:

Буэнос-Айрес, 24 апреля 1969 года

Исповедь Леопольдо Друсковича личному врачу

...мне снилось, будто я здесь, в вашем кабинете и вы мне показываете эти пластины с отпечатанными пятнами разных цветов, которыми раньше пользовались во время тестов — помните, такие симметричные. Во сне все эти пятна изображали бабочек, но среди них не было ни одной целой, у каждой чего-нибудь недоставало — и, естественно, недоставало с обеих сторон: ведь это абсолютно симметричные пятна, которые образуются при сгибе листа по оси... Крылья у всех бабочек были повреждены. А я должен был отыскать такую, у которой было бы повреждено только одно крылышко, и никак не мог ее найти, а вы все больше раздражались. И вдруг действие сна перенеслось в редакцию моего журнала. Меня вызвал главный редактор, а я в этот самый момент рисовал бабочку: начал с туловища, но тут как раз меня позвал шеф, и я должен был бросить неоконченный рисунок — тельце без крыльев, походившее на червя или хилый член младенца. Ничтожество. Главный все звал меня...

...нет, мы с ним давно уже не вступаем в споры. Разве что на этой неделе... Это был даже не то чтобы спор...

...я заканчивал одну важную статью о примитивной живописи, когда он приказал вызвать меня. Я ответил, что не могу прийти, так как занят срочным делом — разве я сказал неправду? Я служу интересам фирмы, а не ее хозяина. Прерви я в этот решающий момент работу — и статья могла бы пострадать, потому что я чувствовал себя во власти вдохновения. Но стоило мне повесить трубку и вновь приняться за статью, как во мне точно что-то заклинило: меня сковало какое-то нервное напряжение. Всякий раз как мне приходится давать кому-то отпор, я потом бываю не в себе... Это у всех так или я больной?

...идиотская мысль... Но представьте себе, что бы произошло, если бы все мы на работе ходили голыми — и главный увидел бы, что его мужской орган изрядно уступает моему (я ведь уже говорил вам, что у меня он много крупнее среднего)... Что бы тогда произошло? Почувствовал бы я себя спокойнее от столь очевидной демонстрации моего преимущества? Не знаю... Я превосхожу его как физически, так и умственно, но оба эти превосходства скрыты от глаз — первое одеждой, а второе разницей в занимаемом нами положении. Он владелец журнала, а я всего-навсего заведующий одним из отделов. Редакция журнала — некий микрокосм, в котором предполагается, что стоящий во главе возвышается над остальными...

...помнится, бабочки эти внушали мне отвращение. А еще раньше мне приснился как-то кошмар с летучей мышью — его я запомнил в деталях, но это уже давно... Впрочем, теперь я вряд ли могу пересказать его подробно: больше всего в памяти осталось впечатление ужасного омерзения...

...для меня это что-то вроде гадкой пичуги, но она всегда привлекала мое внимание. Когда начинаешь представлять ее себе, понимаешь, что самое отвратительное в этом существе — именно сочетание такого тела с крыльями, очертание которых напоминает о крыльях демона. Контур этих крыльев притягивает нас, а потом взгляд наш падает на самого зверька, и мы обнаруживаем, что перед нами крыса. И вид этой грязной твари, противоестественной помеси, ублюдка, который не должен был бы существовать, пробуждает в нас отвращение и ярость... Днем они слепы и спят, словно вампиры. А их большие крылья, предназначенные, казалось бы, для быстрого и высокого полета, служат у них орудием поражения жертвы... Что за ошибка природы! Чудовищные, недостойные твари, которых стоило бы истребить...