О вражде и хорошей газете за завтраком (СИ) - "Katherine Cavallier" Страница 4

Он едва не подавился воздухом.

Грейнджер не была похожа ни на одну девушку, с которой он сталкивался прежде. Нет, дело было не в красоте, не в том, как она разговаривала, кем работала или как одевалась. Любую, кого он знал, можно было склонить к себе парой ласковых фраз, а потом переходом на угрозу. Но Гермиона жила в его мире, а не пыталась казаться его частью. Она знала, что к ней придут угрожать, что её попытаются подкупить, и она чертовски хорошо была к этому готова.

— Может позволить вам выбрать в таком случае? — попытался выкрутиться Малфой, у которого кончились шаги для взаимодействия с ней. Планы провалились, мозг отказывался судорожно придумывать новые.

Гермиона посмотрела вниз на несколько мгновений, вытащила его галстук из пиджака и намотала на руку, притягивая Драко ближе к себе. Дыша практически ему в губы, не отрывая своих глаз от него, она раскрыла ему свое условие.

— Оставьте меня в покое и дайте мне делать свою работу.

— Позволить вам дальше разрушать мою репутацию и моих партнеров? — приподнял брови он в вопросе.

— Не я разрушаю вашу репутацию, Мистер Малфой, а вы сами. Я пишу о том, что вы делаете, а не являюсь вашими руками…

— И всё-таки позволить вам это? А что получу я?

— Полный список ошибок, которые вам придется исправлять. Достойная награда за сотрудничество, не находите?

Драко фыркнул ей в губы, опуская к ним взгляд.

— И зачем он мне?

— Вам кажется это несущественным, — спокойно начала Гермиона. — Будет казаться таким, когда ваша жена через несколько лет подойдёт к вам и скажет, что вы неправы. Вероятно, даже когда ваш сын будет вникать в особенности вашего бизнеса, вы не обратите на это внимание. Но когда кто-нибудь из ваших конкурентов поднимет все ваши старые ошибки и решит таким образом уничтожить дело вашей жизни… — её губы растянулись в мерзкой улыбке, буквально означающей её победу, — вы вспомните обо мне.

— Думаете? — он усмехнулся ей в ответ. — Я забуду ваше имя через неделю, а о вашем существовании через месяц.

— Вы пытаетесь врать человеку, который проходил курс по распознаванию лжи?

Как самодовольно она выглядела, словно всё уже утекло в её хрупкие ручки — вся власть, сила, все точки давления. Одними лишь приподнятыми бровями она заставляла его сомневаться, сломала его положение.

— Откуда мне знать о таких тонкостях? — попытался изобразить невинность Малфой.

— Если уж вы достали дважды мой адрес и график работы, то такую информацию вы бы вряд ли упустили. Третий пункт в статье на Википедии, если я не ошибаюсь.

Он проклинал день, когда решил открыть интернет с её именем в поисковой строке. Все его ошибки были ей очевидны, а он стоял там, будто не был старше, выше неё по положению, будто не мог уничтожить её карьеру одним взмахом руки, и чувствовал себя полным идиотом.

И всё равно, он соврал:

— Не уверен, не читал вашу биографию, мисс Грейнджер.

Она пожала плечами коротко, откидываясь назад на спинку кресла. Её интерес угасал стремительно и очевидно для него, равнодушие сменяло восторг от собственных действий.

— Вам есть что ещё мне предложить или я могу заняться своей работой?

— Только если вы не хотите подумать ещё раз над моим предложением, — Драко своего положения не изменил, хоть уже и не чувствовал дыхания Грейнджер на своей щеке.

— Вам всегда обязательно повторять дважды, прежде чем вы поймете, да? — язвительность не покидала её голос, даже когда он стал на порядок холоднее.

Малфой в ответ лишь нахально протянул:

— Люблю, когда часто повторяют лишь мое имя…

— Тогда я повторю его для вас в последний раз, — она развернулась к своему столу, прерывая их игру. — Уходите, Драко. Люциус. Малфой.

В тот вечер он позволил ей забрать свою победу и действительно ушел. Тем же путем, каким искал её сперва. Одно тем вечером он понял точно — Гермиону нельзя было купить, а значит всё, что она делала, было её собственным желанием и рвением. Теперь ему предстояло выяснить почему… И Драко обожал разгадывать людей как головоломки.

Грейнджер действительно являлась частью его мира, но кто сказал, что ей это позволят?

На следующее утро компания Малфоя отправила письма во все издательства, с которыми сотрудничала. Их текст был простым, а приказ — понятным. Не отвечать ни на какие статьи с выпадами мисс Грейнджер, не упоминать её имя, не давать проход новостям о книге. И когда в четверг она выложила свой текст с обвинениями в сторону компании Нотта, ни одна газета не написала об этом.

Малфою на свою репутацию было всё равно, он никогда не пытался выстраивать её и казаться белым и пушистым. Может быть поэтому он и нравился людям, вызывал в них такую бурю эмоций — Драко не нарушал закон, но не следовал каким-то строгим правилам, какие были обязательны в их обществе. Но нападать на его друзей, семью… этого он не позволит никому, сколько бы такие статьи его не забавляли.

В ожидании упадка продаж Малфой решил забыть о том, что Гермиона Грейнджер существовала в его жизни. Он был уверен, что более газета не подарит ей такую роскошь, как публикация, раз абсолютно вся Англия более не цитирует Daily Mail.

Привычка проверять новостные заголовки забылась мгновенно, и, даже когда руки чесались проверить свежие сплетни, Драко перелистывал на страницу новостей о финансах и бизнесе и забывался в них.

И так в тишине прошло немало времени. В нем не было ни слова, ни намёка на Грейнджер. Драко даже скучал по ней, по её словам, проникающим под кожу как яд. И по тому, как ловко она умела выхватывать важные факты из толпы лишних. Но с врагами ведь поступают так, разве нет?

Однако, пока он не видел и не знал, Гермиона жила своей полной жизнью, благодаря свой главный предмет интереса за огромную помощь в её деле.

— Гермиона, можно тебя? — редактор Рональд Уизли, с которым Гермиона работала последние несколько месяцев и искренне уважала как директора своего департамента, вызвал её к себе в кабинет в один из дней.

Он относился к ней с уважением, несмотря на то, что сперва вообще не хотел брать такую скандальную личность на работу. К отказам Грейнджер привыкла, у неё не было иллюзий относительно собственной репутации, как не было и желания сдаваться. Получая один отказ за другим, она продолжала вести переговоры о работе, пока однажды её не взяли к себе Daily Mail. Формат им понравился, но они взяли с нее обещание, что она никогда не будет намеренно приукрашивать факты и лгать, чтобы опорочить чью-то честь.

Оказавшись в кабинете начальника, девушка закрыла за собой дверь и разместилась в кресле у стола Уизли.

— Что-то не так? — сразу задала она вопрос, предпочитая не водить долгих разговоров по теме, далёкой от основной.

— Я хотел поговорить о твоих последних статьях в нашем разделе. Твое давление на Малфоя было слишком сильным. Он разослал в редакции письма с просьбой игнорировать всё, что пишешь. Не только о нём.

Такого расклада было сложно не ожидать. Давняя история о медиамагнате Уильяме Хёрсте, который устроил бойкот фильму «Гражданин Кейн», и тот провалился в прокате, вдохновляла бизнесменов уже 70 лет. Многие думали, что проблема решалась игнорированием прессы, не понимая масштаба подобного поступка в 21 веке.

— Вы хотите, чтобы я остановилась?

Заканчивать свою основную деятельность было бы для Гермионы трагедией, но она понимала, что именно в этой газете нашла саму себя, свой коллектив, ей не хотелось уходить.

Рональд покачал головой, стараясь подобрать нужные слова для неё:

— Вообще-то нет. Я… — он запнулся, неловкая улыбка, растянувшаяся на его губах, не предвещала ничего хорошего. Мистер Уизли выглядел так, будто был готов попрощаться с ней в ту же секунду. — Сегодня, как ты знаешь, прошло совещание руководства. Продажи сильно выросли после того, как ты начала публикацию своего материала. И ещё сильнее выросли, когда Малфой запретил другим изданиям о нас писать.

Гермиона дважды хлопнула глазами, непонимание вырисовывалось на её красивых чертах лица.