Когда я вгляделся в твои черты (СИ) - Victoria M Vinya Страница 4

Сладкий страх. Счастье. Трепет. Нервный вдох.

Шустрые плоды из порвавшегося пакета покатились по мостовой. «Ой!..» ― испуганно прошептала девочка и бросилась в погоню за удирающими в кусты апельсинами. Ноги сами понесли Эрена вниз по разбитым ступеням, навстречу опьяняющей радости, а губы беззвучно повторяли, словно молитву перед неминуемой гибелью: «Микаса! Микаса! Микаса!» Шелест листвы, вторя мальчишке, разносил по засыпающим улочкам песнь драгоценного имени, вплетал её в ветер. Не произнеся ни слова, Эрен принялся участливо набирать в руки пыльные цитрусы и краешком глаза уловил невозможное ― смотрит. Смотрит! На него! Сердце занялось как сумасшедшее.

― Вовремя заметили, а то б совсем беда, ― запыхавшимся голосом наконец произнёс он, подойдя к Микасе с горсткой апельсинов.

― Угу, ― смущённо отозвалась она.

― Я помогу донести. Ты, наверное, недалеко тут живёшь?

― В паре кварталов.

Ему показалось, что её взгляд стал сосредоточенней, смелее.

― Руга-а-аться будут… ― протянула она себе под нос.

― Из-за порванного пакета? ― с улыбкой спросил Эрен.

― И из-за того, что приду поздно. Мамин муж сердится, когда я опаздываю домой… Неважно. ― Она качнула головой, дескать проехали, натянула пальцами края рукавов тонкого кардигана и стала нарочито глядеть по сторонам. Обернётся к своему спутнику на долю секунды, чуть покраснеет и тут же отвернётся.

«Теперь-то всё будет как прежде! Мы снова будем все вместе… Мы будем с ней вместе».

Они прошли мимо ратуши, через выученную наизусть рыночную площадь, и Эрен всё спрашивал себя, почему они не встречались раньше, ведь она жила даже ближе, чем Армин. Свернули в Узкий переулок — давно разросшийся до полноценной улицы, но сохранивший историческое название. Тоскливое место: здесь проживали в основном очень бедные да безработные, пьяницы и мелкое жульё. Вместе с примыкающими к переулку проспектом Техников и Кривой улицей он образовывал известный на весь город своей репутацией мрачный квартал. Эрен кожей ощущал на себе косые взгляды, слышал за спиной булькающие смешки местных пропитох и инстинктивно съёжился. Как так вышло, что его Микаса жила среди этого убожества и грязи? Уютные наивные мечты растоптал удушливый дискомфорт.

― Поздно ты, голубонька! Папашка, небось, опять ругать будет, ― сердобольно пробормотала седоволосая женщина, меняющая колесо своей ржавой развалюхи.

― Никакой он мне не папашка, ― обиженно буркнула Микаса, сильнее сжав свою горстку апельсинов, и снова натянула край рукава.

Неудобно, неспокойно. Эрену казалось, что липкие ручища тревоги щекочут шею, а на языке осела противная горечь. В конце переулка показался ветхий домишко, на крыльце которого сухощавый мужчина с плешивой макушкой курил самокрутку. Увидев детей, нервно потушил окурок и упёрся ладонями в поясницу, слегка пошатнувшись: он был мертвецки пьян.

― Ты нас с матерью голодом решила заморить? Сколько шататься можно?! ― закричал он с порога. Жила на его лбу раздулась и запульсировала. ― Выклянчила свои сраные апельсины, а мы что, воздух жрать должны?

― Там очередь была, ― виновато, чуть слышно отозвалась Микаса, запнувшись на полпути. Постояв мгновение, она всё же смело двинулась к дому.

― Нечего мне лапшу на уши вешать!

― Вы чего орёте на неё? ― раздосадованно и гневно отпустил Эрен, его голос задрожал.

― А это ещё что за сопляк с тобой, а? Тебя манерам не учили, выродок?! Катись отсюда, пока я и тебя не высек!

Ярость застлала Эрену глаза, слёзы обожгли кожу щёк. Он поглядел на Микасу будто впервые и с горечью проглотил ком в горле: «На такой жаре и в кофте с длинными рукавами? Неужели из-за него? Из-за этого подонка…» Он решительно выставил руку в сторону, перегородив ей путь, и оскалился на отчима.

― Только попробуйте её тронуть! ― хрипло прокричал он что было сил.

― Вякни мне ещё, драный щенок! ― еле процедил мужчина.

― Ты чего здесь устроил? ― в недоумении спросила Микаса и поглядела на Эрена пустыми и печальными глазами. ― Лучше иди домой. Тебя это не касается. Получишь ещё от него…

― Так нельзя! Неужели не понимаешь? Почему ты позволяешь так с собой обращаться?

― Спасибо, что помог донести. ― Она подняла с земли брошенные им в порыве злости апельсины и сложила в подол платья. ― Не приходи сюда больше никогда.

― Что?.. Почему?

Его трясло от обиды и гнева. От того, что она не позволяла себя защитить. Да и кто он такой для неё? Чужой, ничего не значащий заносчивый мальчишка. Эрен уже не чувствовал слёз и почвы под ногами, когда налетел на отчима Микасы, но тотчас получил кулаком в нос, едва его стопы коснулись крыльца, и упал на спину. Крыши домов задвоились, завертелись, кровь из ноздрей залила губы, тоненько потекла к подбородку.

Солнце погасло, и во тьме переулок превратился в голодную уродливую бездну.

«Несмотря на пережитую ею боль, на весь ужас прошлой жизни, Микаса по-прежнему несчастна. Даже в нашем новом Раю».

Комментарий к 1. Наш новый Рай

Пост к главе: https://vk.com/wall-24123540_3878

Группа автора: https://vk.com/public24123540

ТГ-канал: https://t.me/+7guwwyR1jrhiNTRi

========== 2. Магнолии в залитом солнцем саду ==========

«Ты моя семья», ― доносилось из глубин памяти и растворялось в пустоте.

По размазанному небу утекали в разноцветную воронку птицы, а крону гигантского дерева пожирало солнце. Эрен лежал на земле, его затылок упирался в колени Микасы. Он раньше не видел её такой ― взрослой, неприкрыто влюблённой. Она гладила краешком белого платка его рот, увлечённо обводила контур губ и нет-нет да улыбалась. Пальцы ног понемногу начали холодеть, воздух становился свежее, а лицо напротив размывала пелена.

Эрен открыл глаза, и его взгляд пал на водосточную трубу обшарпанного дома. Была глубокая ночь, и дворы уснули, лишь где-то вдалеке лаяли бродячие собаки. С трудом приподнялся и потёр ладошками слипающиеся глаза. Стыд разъедал душу, когда он представлял, как будет плакать и ругаться мама. Она жива и здорова, а он и дня не может провести, чтобы не расстроить её. И никак не объяснить, что всё это ради Микасы, ведь Карла не помнит, насколько она важна. Немного поплутав в лабиринте домов, вышел из закоулка, побрёл обходными путями, лишь бы не быть замеченным пьяницами, горланящими у пивнушки: поножовщина в этом квартале являлась обычным делом, и неосторожному ребёнку вроде него следовало быть начеку. Остановился у фонтана рядом с парком, чтобы смыть засохшую кровь с лица, и обнаружил, что кожа была чистой. «Я слизал кровь во сне? Гадость!» ― Эрен скривил лицо, провёл по нему влажной рукой и двинулся дальше.

Когда он вернулся домой, в гостиной уже сидел сотрудник полиции и беседовал с родителями. Мать с отцом немедленно устроили загулявшему чаду головомойку. Итогом ночного приключения стали недельный домашний арест и обида матери, которая почти не разговаривала с сыном всё это время, и Эрен надолго запомнил боль и чувство вины, видя её угрюмое равнодушие. Как ни старался он быть отважным рыцарем для всех и вся, необдуманные поступки и чрезмерная самоуверенность обходились слишком дорого.

Эрену нравилось волонтёрство. По достижении десятилетнего возраста любой элдиец мог записаться в волонтёры в специальном центре помощи населению: уборка в доме пожилых и инвалидов, закупка продуктов, помощь в передвижении, организация групп по спасению и пристройству животных ― полезная обществу деятельность на любой вкус. К тому же такая работа фиксировалась в школьных документах, шла в портфолио и играла немалую роль при поступлении в высшее учебное заведение. Для некоторых ребят это было определяющим фактором при записи в центре, другим же нравились различные бонусы от благодарных стариков, вроде всяких безделушек в подарок или сладких угощений. Прочие обожали возиться с животными. Всё это нравилось и Эрену, но куда больше он любил слушать истории. Много историй. Они трогали его чувствительное сердце и завораживали детский ум. Со временем у него даже появилась фаворитка ― богатая пожилая женщина с параличом нижних конечностей. Её звали Грета Шпигель, но в волонтёрской среде она получила прозвище мадам Ренессанс: старушка частенько заводила со своими помощниками долгие беседы о мировой культуре, а её дом и вовсе напоминал музей изобразительного искусства, где тут и там можно было наткнуться на живописные полотна, скульптуру и диковинные предметы старины. Эрен старался забирать себе как можно больше дат в графике госпожи Шпигель, но заблаговременное распределение делалось в рамках трёх дней, дабы избежать форс-мажоров, и он стал замечать, что у него появился конкурент, который присваивал себе «его» даты, если сам Эрен не успевал сделать этого раньше. Уборка в доме мадам Ренессанс, доброе общение и работа в саду превратились в отдушину, и Эрен был готов драться с наглецом за них.