Роузи Кукла - Не сотворяйте ангелов из женщин Страница 4

Боже.… Останови безумцев… Прошу…тя…!!!

К тому же переключаясь на новую частоту, правачок перекрутил рукоятку оцифрованного диска, сбившись с указанной частоты. И этого так и не понял, не понял, отчего же так внезапно пропала связь. А тут и Михалыч, спустя секунды отличился. Задерганный, разгоряченный, так и не понял, что это им красные ракеты.… Ведь борт шел на посадку без связи, с не выпущенными шасси…

Диспетчер, как увидел, так сразу же вылетел, и стал шмалять…

— Бах, бах, бах! — Взлетали одна за другой красные сигнальные ракеты….

Так подавали сигнал в случаи не выпущенных шасси самолета при отсутствии с ним связи.

Он так торопился их выстреливать, что если бы он все помедленнее проделывал, то Михалыч бы догадался…

А он, как автомат…. Патрон — ствол вверх — выстрел! Патрон долой, другой патрон в ствол — вверх пистолет — выстрел….

Вот же какая ерунда? Подумал Михалыч. Чего только не увидишь в такой дымке? Надо же, как маячки самолетов причудливо….? Такого я еще не видывал… Но это только мгновенье он так подумал… Потому что в следующее мгновенье увидел полосу…

Машину тянуло в сторону, сбивало порывами бокового ветра… Потому самолет заходил на полосу боком и уже перед самой землей, рулем, пилоты выравнивали машину и направляли ее по оси посадочной полосы.… А это уменье! Михалыч мог и старался.… А тут еще ветер и самолет стал приподниматься…

Они с правачком вместе так старались. Самолет приспустил закрылки, следом потянули рукоятки РУД — ов, сбрасывая скорость. И тут Михалыч…. Не подвело чутье старого асса! Вспомнил и ужаснулся…

Катастрофа

— Шасси! — Только и успел истерично взвизгнуть Михалыч.

Как огромная восьмидесятипятитонная машина начала ложиться на бетонку, удивительно низко приближаясь к земле.

— Что это? — Успел спросить беспокойный пассажир…И в следующую секунду…

Абсолютно исправный и с опытным экипажем на борту самолет вдруг начал касаться земли всем телом.

Сначала кончиками лопастей своих четырех турбовинтовых двигателей АИ‑20‑х, которые сразу же ударились, бешено вращающиимся концами винтов, рассыпая вокруг искры, а следом вся масса самолета задрожала, бешено вибрируя…

Самолет какие–то доли секунд чиркал, все еще, как бы не веря людям, что такое возможно, а может быть сказывался эффект воздушной подушки от воздуха, который сжимался и не успевал выскользнуть между землей и прижимающимися к ней крыльями, заставляя самолет еще несколько мгновений только лишь чиркать и сыпать брызгами ослепительных искр…

В следующее мгновение произошло то, что и должно было произойти с восьмидесятипятитонной машиной, летящей на скорости около двухсот тридцати пяти километров в час. Машиной, которая словно забывая совсем о своих авиационных шасси — колесах, стала ложиться на огромной скорости на бетонку взлетно–посадочной полосы…, прижимаясь к ней фюзеляжем и теряя скорость…

От пожара двигателей пока что спасала противопожарная система, которая сама включилась, от штырей, что коснулись бетона первыми и тем самым заставили выстрелить пиропатроны баллонов систем пожаротушения. В следующее мгновение газ фреон ворвался в пространство гондол внутренних двигателей, а те, начавшие было гореть, тут же загасли от газа фреона, который вытолкал весь воздух из мотогондол двигателей, собою заполнив все свободное пространство. И если бы не выгороженный, довольно объемный кессон–бак в центроплане самолета на этом типе Ил‑18Д, который первыми опустошили насосы, то все бы и обошлось, но…

Вспомогательная силовая установка ВСУ ТГ‑16А первой начала разваливаться на части, детали которой, накаляясь от трения, подожгли пары керосина в этом самом кессоне и самолет вспыхнул, о чем не знали ни экипаж, ни его пассажиры…

Потом все, кто находился в самом самолете и надеялся на скорую встречу с родными и близкими после посадки, и сами родные их, близкие, все они, но в разной степени, услышали дикий скрежет, невероятно, неестественно противный и такой беспокойный для аэродрома визг … Затем грохот и завывание разрываемого на части металла, его силовых узлов и деталей из силуминовых сплавов…. А они, эти детали из этих сплавов, в обычной жизни такие крепкие и легкие сейчас, от трения на высокой скорости стали вспыхивать ярким и ослепительно белым пламенем…

Все! Теперь время пошло на мгновения…, а впрочем, как и жизнь пассажиров и летчиков, всего экипажа….

Их всех на эти мгновения словно перед воротами ада и рая поставили, вопрошая, кто они и зачем они так все вместе сюда пожаловали? Ведь по спискам и небесным законам им рано еще было представать перед Богом! И они, сами того не зная, уже стояли в очереди своими душами слегка касаясь друг друга перед этими небесными, неземными вратами…

А в самолете, который уже начал гореть и разваливаться на части, искать свои жертвы среди пассажиров, их таких обездушенных и полумертвых от страха, но пока что с живыми телами, они, убоявшись смерти, кто как повели себя…

Одни, все еще пытаясь найти избавление от страшной и неминуемой участи, цеплялись из последних сил за кресла. И их с этими креслами вырвало и потащило вперед по салону, сминая перед собой и всей своей массой уже спутавшихся между собой кусков кресел, обивочной ткани, костей и мяса, сидящих еще секундой назад в них людей живых и дышащих….

Других повыбрасывало, словно они воздушные шарики, как невесомые мячики, и они, обрывая ремни безопасности, переламывались, разрывались на части своими телами, только что живыми и пульсирующими, борющимися за свои жизни …

Третьи, более опытные и как следует пристегнутые, члены только что, такого недружного, смертельно разругавшегося между собой, буквально ведь смертельно разругавшегося экипажа, вдавились, продавились через ремни авиационных сидений летчиков своими здоровыми и крепкими, годными для летной работы телами. Но их спасали и гении авиационной безопасности, и инженеры, которые на всякий случай подстраховались и заложили в ремни и ткани такие прочные материалы, замки и нитки, что те не рвались, спасая и удерживая их в своих объятиях…

Теперь сам Боже отвел им время на испытания их человеческих сил и качеств, как бы давая им, экипажу, время на оправдание их оплошности, забывчивости человеческой в порывах гнева…

То, что еще секундой назад собою представляло летающую машину, невероятно смелое достижение человеческой мысли, сейчас разваливалось, разрывалось, круша шпангоуты, обшивку и стрингеры, разрываясь, ломая трубопроводы и кабели…