Шарлотта Физерстоун - Грешный Страница 42

— Хорошо, — охрипшим голосом отозвалась леди Берроуз, все ближе подходя к графу. Вскоре между ними уже была лишь узкая полоска дневного света, а синее платье леди нежно касалось серебристого камзола Уоллингфорда. — Признаю, я следовала за вами, хотела увидеться здесь. Это доставляет вам удовольствие?

— Всегда лестно, когда очаровательная леди следует за тобой по пятам, — ответил он с мягкой усмешкой.

Джейн в отчаянии прикусила губу. В эту секунду она больше всего на свете хотела обнаружить себя, раскрыть свою тайну и налететь на это самодовольное ничтожество, на этого женоненавистника с проклятиями! До ушей Джейн по–прежнему долетало оживленное щебетание. Откровенные намеки графа явно не смущали леди Берроуз, на ее лице не было ни капли удивления, возмущения… Напротив, глаза леди зазывно поблескивали, а ее губки соблазнительно надувались, приглашая собеседника к чему–то большему. Это было просто возмутительно! Тем более что леди Берроуз уже месяца три находилась в статусе невесты.

— И что вы сделаете со мной, мой прекрасный лорд, когда я наконец–то настигну вас и улягусь у ваших ног?

— Посажу вас на цепь, — ни секунды не колеблясь, ответствовал граф.

— Прямо сейчас? — спросила леди Берроуз, кокетливо проводя указательным пальчиком по его груди.

— Боюсь, нет. — Уоллингфорд отстранился от собеседницы и смахнул пушинку с рукава камзола. — Вы ведь знаете, на мне лежат все обязанности шафера. Если, конечно, вы не желаете встретиться со мной чуть позже, прямо в ризнице, для маленькой, неподобающей христианину шалости.

— О, милорд, — тихо промурлыкала леди Берроуз, снова касаясь его груди, — вы просто возмутительны! Не могу дождаться вашего урока по Книге Бытия!

— Если вы только пожелаете, историю о первородном грехе мы могли бы воссоздать прямо здесь, у этой стены.

— Если только пожелаю? — переспросила леди, многозначительно выгнув бровь. Взяв руку графа в свои ладони, кокетка потянула ее к себе. — Да все мое тело сочится от желания, и все по вашей вине!

Уже не в силах сдерживать себя, Джейн громко бестактно фыркнула. Неужели леди Берроуз не была сконфужена? Разве графиня слышала не то же самое, что и Джейн, — возмутительную чепуху из уст Уоллингфорда? Да ведь эта светская дама бесстыдно предлагала себя ему! Лорд лишь мельком взглянул на леди Берроуз, и она уже была готова на все, лишь бы его заполучить!

Джейн было стыдно за эту даму — просто как за представительницу слабого пола, без зазрения совести унижавшую себя только ради того, чтобы удовлетворить желания и потакать прихотям такого недостойного мужчины, как лорд Уоллингфорд. Боже праведный, да этот человек был дьяволом во плоти, безжалостно разбивавшим женские сердца! И кому, как не Джейн, было это знать.

Похоже, граф услышал не подобающий леди грубый звук, сорвавшийся с уст Джейн. По крайней мере, взгляд его темно–синих глаз скользнул к дверям террасы, за которыми стояла возмущенная компаньонка. Он непозволительно долго оглядывал Джейн сверху донизу своим холодным, насмешливым, оценивающим взором, а потом соизволил к ней обратиться:

— Чем могу быть вам полезным, мадам?

Джейн прошла вперед и горделиво вскинула голову, давая понять, что не желает иметь ничего общего с подобным человеком. Однажды ей уже удалось поставить графа на место, и теперь она может сделать это снова. Оставаясь сдержанной и холодной, Джейн произнесла:

— Вы вряд ли можете быть полезны хоть кому–нибудь, и менее всего мне, милорд.

Уоллингфорд наклонился к собеседнице, его глаза вспыхнули — гневом ли, изумлением, Джейн не знала. В ярком солнечном свете было отчетливо видно, как мрачный взор графа неотступно следует за дерзкой компаньонкой, прогуливающейся по террасе.

— Не могу представить ни одного мужчины, который решился бы обслужить вас, с таким–то острым языком!

Теперь Джейн стояла перед Уоллингфордом, стараясь не придавать значения этому язвительному упреку. Скромная компаньонка прекрасно понимала, что за словами графа таилось оскорбление — он смеялся над ее простой внешностью! На самом деле распутник давал собеседнице понять, что в ней нет ничего особенного — того, что заставило бы мужчин забыть о ее колком, обидно жалящем языке.

— Нет ничего более приятного, чем возможность конкурировать с вами в остроумии, милорд. Но, как мне кажется, стоит отложить наши вполне понятные взаимные чувства и подумать о тех, кто нас сюда пригласил. По крайней мере, мы можем хотя бы притвориться, что наслаждаемся обществом друг друга.

— Ах да, подружка невесты! — тихо произнес граф. Его пристальный взгляд вдруг вспыхнул огнем, а глаза сузились в подозрении. — Как я понимаю, вы и есть та самая Джейн Рэнкин, след от ботинка которой отпечатался на моей банкноте! У вас волосы того же цвета, те же вызов и непокорность в глазах.

Стараясь отвести глаза, Джейн метнула взор куда–то за плечо графа. Но он схватил ее за подбородок и заставил посмотреть на себя.

— Куда же делся ваш акцент сегодня, а? И что, черт возьми, вы делали там, в Ист–Энде?

Граф вспомнил. Дьявол его побери, вспомнил! Впрочем, это совсем не означало, что Джейн должна была признаваться.

— Боюсь, вы ошиблись и приняли меня за кого–то другого, лорд Уоллингфорд.

Глаза графа превратились в две маленькие щелочки, и Джейн почувствовала, как его ледяной взгляд пытается проникнуть к ней в душу. Но эта скромница была не из тех, кто позволит себя расстраивать столь никчемному и безнравственному человеку, как Уоллингфорд! Отныне с ее безрассудной страстью к лорду было покончено. Этот мужчина не был Мэтью, пробудившим в Джейн столь сильные чувства. Все, точка. Сейчас перед нею стоял настоящий Уоллингфорд.

— Возможно, как только вы закончите подвергать эту женщину невообразимому оскорблению, — медленно произнесла Джейн, — вы будете так любезны, чтобы встретиться со мной в кабинете. Не забудьте, мы должны подготовить тост для счастливой пары.

Вежливо кивнув леди Берроуз, Джейн величественно повернулась к графу спиной и застучала каблуками по направлению к дому.

— Рыжая мегера! — бросил ей вслед граф.

— Несносный прожигатель жизни! — не осталась в долгу Джейн. Перед тем как закрыть дверь, она успела заметить ошеломленное выражение на лице графа, получив от этого какое–то особое, извращенное удовольствие. Эта радость была ребяческой, глупой, но от этого не менее приятной.

Джейн жаждала возмездия, ей хотелось наказать Уоллингфорда за то, что тот заставил ее забыть о клятве всегда оставаться верной самой себе, никогда не позволять себе попадаться в ловушку чувств, никогда не терять себя ради мужчины. Подумать только, в какой опасности была Джейн, ведь она собиралась отказаться от своих принципов ради Мэтью! И наверняка сделала бы это, если бы граф Уоллингфордский своими оскорблениями невольно не спас ее честь.