Люсинда Кэррингтон - Девяносто дней Женевьевы Страница 49

Однако когда Женевьева попыталась перевести на язык телодвижений все, что представляла, ее тело отказалось ей подчиняться. Ее стриптиз был похож на кривлянье неуклюжей дилетантки, в движениях не было ни плавного эротизма, ни естественной легкости, которыми отличался танец Бриджит. А ведь именно такое исполнение возбудило в Синклере страстное желание.

Она поняла, что хочет, чтобы ее танец понравился Синклеру. Он, похоже, думает, будто у нее ничего не получится и она не сможет танцевать так, как Бриджит (то есть со свойственной настоящим профессионалам уверенностью). Женевьеве хотелось доказать, что он ошибается. Хотя бы для того, чтобы Синклер убедился: она чертовски сексуальная женщина. По крайней мере, она более сексуальна, чем Джейд Челфонт или любая другая женщина из тех, кого он знает.

На следующий день во время обеда Женевьеву осенило. Она решила, что ей нужно брать уроки танцев. Она, конечно, понимала, что никогда не сможет стать настоящей танцовщицей, но ей почему-то казалось, что советы профессионального преподавателя ей обязательно помогут. Проблема состояла в том, что преподаватели танцев не дают объявлений о том, что обучают стриптизу. Женевьева решила, что будет говорить, будто она начинающая актриса, которая хочет нанять личного преподавателя для того, чтобы подготовиться к роли стриптизерши, которую ей предстоит сыграть в новом спектакле.

Называясь вымышленным именем, она позвонила по нескольким адресам и получила совершенно разные ответы. Некоторые, удивившись, вежливо отвечали, что в их школе, конечно, не учат стриптизу, но они все-таки постараются ей чем-нибудь помочь. Другие высокомерно и с раздражением говорили: «Мы учим только балету». Третьи соглашались обучать ее, но заявляли, что такого предмета в их учебной программе нет, и поэтому уроки будут стоить дорого.

В конце концов Женевьева остановила выбор на Академии танца и театрального искусства. Когда она позвонила туда, ей сначала задали несколько вопросов (ее спросили, сколько ей лет, обучалась ли она когда-нибудь танцам и есть ли у нее опыт в этой области). Потом сказали, что, несмотря на то что в академии не обучают стриптизу, они все-таки смогут поставить для нее танец или помогут ей усовершенствовать те навыки, которыми она уже овладела.

Надев джинсы и свободную футболку, Женевьева собрала волосы, скрутив их на затылке в плотный узел, положила в сумку свой костюм и поехала искать танцевальную академию, которую выбрала.

Она находилась где-то на окраине города. Оказалось, что академия размещается в большом доме викторианской эпохи, построенном в самом центре огромного приусадебного участка, на котором был разбит великолепный парк. Когда-то этот парк был очень ухоженным, но со временем приобрел несколько запущенный вид. Нужно было заново покрасить все скамейки и прочие деревянные строения, которые там находились. Подъездная дорожка так заросла травой, что ее почти не было видно. Когда открылась парадная дверь, Женевьева была приятно удивлена, увидев улыбающуюся даму средних лет.

Поздоровавшись с ней, дама спросила:

– Вы мисс Джоунс? Прошу вас, проходите.

Женщина говорила с легким иностранным акцентом. Приглядевшись к ней повнимательнее, Женевьева поняла, что она гораздо старше, чем ей показалось на первый взгляд. Темное платье было довольно узким и прекрасно сидело на ее стройной и грациозной фигуре. Женевьева подумала, что в прошлом эта дама, судя по всему, была балериной, хотя в настоящее время, скорее всего, танцует довольно редко. Ее волосы были собраны в тугой пучок. Такую прическу обычно носят балерины.

Дама провела Женевьеву в большую танцевальную студию, которую устроили, убрав стены и соединив несколько комнат на первом этаже. На стенах висели огромные зеркала, а под ними были прикреплены балетные станки. Деревянный пол был отполирован до блеска. В углу студии стояло пианино.

– Я – Теодосия Солински, – представилась женщина. – Вы можете называть меня просто Теа. Расскажите, чем конкретно я могу вам помочь. – И, сказав это, она улыбнулась. – Обычно я занимаюсь с маленькими девочками. Их мамы считают, что малышки непременно станут звездами мирового балета.

Женевьева улыбнулась ей в ответ.

– Насколько я понимаю, для многих из них мировая слава так и останется несбывшейся мечтой.

– Для всех без исключения, – сказала Теа. – Но я отношусь к ним с пониманием и сочувствием. Даже я не смогла этого добиться, поэтому и стала преподавателем. Однако мечтать – это так приятно.

– Дело в том, что в одной пьесе я играю роль стриптизерши, – объяснила Женевьева, стараясь не противоречить истории, которую придумала, – и хочу сыграть ее так, чтобы зрители поверили в то, что я настоящая стриптизерша. Я хочу выглядеть правдоподобно. Это все, что мне нужно. Я пыталась танцевать под музыку, которую мы используем в пьесе, но поняла, что у меня ничего не получается.

– Стриптиз – это искусство, – заметила Теа, удивив Женевьеву, которая думала, что преподаватель, имеющий такой сугубо классический вид, скорее всего, отнесется к ее просьбе с некоторой иронией. – Многие женщины, даже те, которые считают себя профессионалами, делают это весьма скверно. Одни занимаются самолюбованием, раздеваясь для себя, а не для зрителей. Другие похожи на бездушных роботов. В их танце нет страсти. Когда смотришь на их равнодушные лица, просто тоска берет. Эти дамы переезжают из одного дешевого клуба в другой, в каждом танцуют минут по десять, не больше, а раздеваясь, думают о том, что нужно купить на ужин. Вы себя к какому типу относите?

Женевьева сначала не поняла, о чем ее спрашивают, но, вспомнив свою вымышленную историю, ответила:

– А-а! Вы имеете в виду мою роль в пьесе? Я исполняю стриптиз для мужчины, которого люблю, или точнее для мужчины, чьей любви я хочу добиться.

– Вы пытаетесь соблазнить его, – кивнула головой Теа и поинтересовалась: – Вы принесли с собой кассету с музыкальным сопровождением?

Взяв у Женевьевы кассету, она сказала:

– Я должна это послушать. Может быть, пока будет звучать музыка, вы покажете мне танец, который подготовили? Раздеваться не нужно. Просто продемонстрируйте основные движения.

Женевьева начала танцевать, пытаясь двигаться в такт музыке. Зная, что Теа смотрит на нее, она чувствовала себя несколько скованно.

– Расслабьтесь, пожалуйста, – попросила ее Теа.

Понаблюдав за Женевьевой несколько минут, она спросила:

– Может быть, вы хотите станцевать настоящий стриптиз? Вы принесли с собой свой сценический костюм?

Подумав, что ей придется раздеваться перед этой элегантной дамой, Женевьева смутилась.