Соперничество сердец (ЛП) - Одетт Тессония Страница 5

— Простите, я была здесь первой, — говорит она и смотрит на меня, испепеляя взглядом.

Я машу руками:

— Нет, вы не поняли…

— Это ваше? — спрашивает мужчина, держащий мою книгу.

Я отворачиваюсь от женщины и обращаюсь к мужчине, губы расплываются в сияющей улыбке:

— Ага…

— Разумеется, не моя, — говорит мистер Хейвуд.

Моя челюсть захлопывается. Мужчина спрашивал не меня, а поэта.

Хейвуд откидывается на спинку стула, на его губах кривая усмешка.

— «Гувернантка и фейри», — произносит он с издевкой. — Вы правда думаете, я стал бы писать такую похабщину и чепуху?

Мужчина хохочет и без всякого сожаления швыряет мою книгу обратно на стол.

Гнев заливает щеки, пока троица мужчин, наконец, небрежно удаляется, оставив мою драгоценную книгу криво лежать рядом с аккуратно выстроенной Дафной стопкой. Пальцы сжимаются в кулаки, и я продолжаю смотреть им вслед. Не могу понять, что сильнее — обида, унижение или ярость.

— Вы следующая? — глухой голос разрывает мои нервы в клочья.

Я разворачиваюсь и понимаю, что все еще стою прямо перед мистером Хейвудом, пока девушка рядом едва не рычит от нетерпения. Фейри-поэт поднимает на меня взгляд, перо застывает над пустой страницей на форзаце книги. Голова чуть наклонена, на губах — кокетливая, почти соблазнительная улыбка.

— А вы кто, любовь моя?

— Эдвина Данфорт.

Он опускает глаза и начинает писать мое имя. Я обхожу стол и опускаюсь на свое место с той грацией и сдержанным дрожащим гневом, что бывает у богини мести.

Он хмурится, перо замирает, и лишь спустя миг он смотрит на меня.

Я приподнимаю подбородок, аккуратно подбираю брошенную книгу и возвращаю на стопку.

— Авторка похабщины и чепухи.

ГЛАВА 3

В защиту Уильяма Хейвуда — или наоборот, в укор ему — он довольно быстро пришел в себя, узнав, кто я такая. И глазом не моргнув, захлопнул книгу, где успел нацарапать лишь половину моего имени, отложил ее в сторону и вернул ту же обворожительную улыбку, что только что сияла мне, только уже следующей девушке в очереди.

— Стоило мне спуститься на три минуты, как все забыли, что такое очередь, — произнесла Дафна рядом. Ее гибкое тельце куницы устроилось в деревянном ящике: она вытаскивала оттуда книги своими крошечными лапками и выкладывала на стол. Я помогаю ей разобрать коробку, и мы распаковываем вторую. После этого Дафна протягивает мне перо и две чернильницы.

— Пока этого хватит. Попробую в очередной раз навести порядок в толпе.

И, не сказав больше ни слова, она унеслась прочь. Жаль, что она не устроила порядок раньше — до того, как меня затоптали и унизили самодовольные фейри.

До сих пор закипаю при одной мысли о его словах. Похабщина и чепуха. Про мою драгоценную книгу. Как бы, да, я люблю пошлость. Пошлость — это прекрасно. Но чепуха?

Чепуха?

Фыркнув, я отодвигаю стул вправо и выстраиваю стопку книг с левой стороны стола — такую высокую, насколько возможно, чтобы соорудить стену между собой и мистером Хейвудом. Не то чтобы я не могла отклониться и посмотреть на него, но зато это дарило мне хоть какое-то укрытие. Какая-то граница, чтобы не сорваться и не треснуть его по голове книгой.

К обиде прибавляется унижение: к моему столику так никто и не подошел, хотя толпа стала организованнее, и меня отлично видно. Часть людей уже спустилась вниз, и на лестнице выстроилась аккуратная очередь. Судя по редким взвизгиваниям, не удивлюсь, если Дафна начала покусывать лодыжки тех, кто не слушается.

И все же… никто не пришел ради меня?

Сердце сжимается, превращая раздражение в разочарование. Вздыхая, беру верхнюю книгу из стопки и наконец, как следует разглядываю обложку. Плотная ткань лавандового оттенка, узор из роз, листьев и шипов из розово-золотой фольги обрамляет название «Гувернантка и фейри». Мягкая улыбка касается губ, пока я провожу пальцами по рисунку, по каждой букве своего имени под заголовком. Это действительно самая красивая обложка из всех, что были у моих книг. В каждой линии фольги, в каждом стежке переплета читаются забота и качество.

Моя гордость разрастается, поглощая все остальные, менее приятные эмоции.

Вот зачем я здесь.

Вот оно чувство, ради которого я пишу.

А ведь я отправила эту рукопись в «Флетчер-Уилсон» просто наугад!

Терять было нечего, мой издатель в Бреттоне даже слышать не хотел о книге, где главный любовный интерес — фейри. Я не разделяла такой резкой реакции, но и я часто забываю, насколько натянуты отношения между Бреттоном и Фейрвивэем. Прошло всего двадцать четыре года с последней войны между людьми и фейри. После того, как фейри добились независимости от бреттонской власти, границы Фейрвивэя закрыли, и это сильно ударило по торговле и миграции.

По крайней мере, так написано в брошюре для туристов.

До этой поездки я знала о фейри совсем немного. В Бреттоне детей учат тому, что написано в учебниках. Нам рассказывали, что фейри живут только на Фейрвивэе; что когда-то люди открыли этот остров и познакомились с его любопытным народом. А также что раньше люди и фейри были друзьями. Что фейри приняли Благой облик после того, как попробовали человеческую еду, надели человеческую одежду и выучили человеческую речь. А потом начинаются главы о войнах между людьми и фейри — и о том, как на Фейрвивэе установилось правление фейри. Теперь, несмотря на то, что люди здесь под защитой и, кажется, процветают, визиты все еще редки, не говоря уже об эмиграции.

Я и правда невероятно удачлива, что оказалась здесь. Что подписала этот контракт. Что держу эту прекрасную книгу в руках.

Я открываю обложку, затем перелистываю на следующую страницу и замираю. Передо мной иллюстрация на весь разворот — настолько красивая, что перехватывает дыхание. Я нависаю над книгой, поправляя очки на носу, и впитываю каждый завораживающий штрих. Мне говорили, что в книге будет иллюстрация, но слышать — это одно, а увидеть — совсем другое.

На рисунке изображена самая захватывающая сцена романа: гувернантка и коварный фейри, наконец, поддаются страсти в заколдованном саду. У фейри длинные волнистые волосы, распахнутая рубашка и такие мышцы, что у меня буквально слюни текут. Гувернантка взирает на него, обмякшая и нежная в его объятиях, рукава ее сорочки соскальзывают с плеч….

— Они вот-вот перепихнутся, да?

Я захлопываю книгу, но это всего лишь Дафна, которая заглянула мне через плечо. Я и не заметила, как она взобралась на спинку моего стула.

— Эй, я вообще-то смотрела, — добавляет она тем же ровным, невозмутимым тоном, так что я даже не уверена, шутит она или нет.

Я поворачиваюсь через плечо и встречаю взгляд ее темных глаз-бусинок.

— Ты читаешь любовные романы?

— Чем горячее, тем лучше. А вот они! — Она указывает мордочкой на другую сторону стола.

Я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть группу молодых женщин, приближающихся к моему столику. Их ведет пышнотелая красавица, на пару лет младше меня. Все одеты в дневные платья, даже более вычурные, чем мое, волосы уложены в модные прически, а на шляпках шелковые цветы. Их образы выглядят более подходящими для церкви, чем для книжного.

Та, что была впереди всех, подходит к моему столу, прижимая руки к губам. Ее глаза блестят от слез, когда она смотрит на меня. Ее голос дрожит и звенит от волнения:

— Вы… вы Эдвина Данфорт.

— Да, — отвечаю я, выпрямляясь.

Женщина конец убирает руки ото рта:

— Это и правда вы?

— Правда.

— Вы моя любимая писательница!

Сердце подпрыгивает в груди. Я никогда не слышала этих слов.

— Правда?

— Да!

— Я?

— Да!

Я уже хотела переспросить, уверена ли она, но ее восторженный писк все подтверждает. На шум оборачиваются и те, кто стоит в очереди у соседнего стола. Один из фейри, с зелеными волосами и цилиндром на голове, смотрит на нас с явным неодобрением. А мне это только в радость.