Your Personal Boggart - Заставь меня жить Страница 5

- Поттер, ведь вам всего через полтора месяца стукнет 17 лет, а ведёте себя, как ребёнок.

Резко обернувшись на голос, который весьма трудно спутать с каким-либо другим, натыкаюсь на искорки усмешки в чёрных глазах, чей обладатель стоит на ступеньку выше меня, облокотившись на перила и подперев подбородок кулаком.

- Это почему «как ребёнок»? - наконец, нахожусь что ответить, вопросительно выгибая брови и еле сдерживаясь, чтобы не покраснеть. Меня почему-то всегда тянет залиться краской под пристальным взором этого человека.

- Потому что висеть на перилах и подслушивать взрослые разговоры - это весьма по-детски, - отвечает мне Снейп с каплей иронии в голосе, и я всё-таки ощущаю, как пылают мои щёки. Вот чёрт, теперь я себя чувствую нашкодившим ребёнком. Хотя, что такого я сделал?

- Профессор, я всего лишь…

- Ладно, Гарри, если ты с утра плохо воспринимаешь шутки, то оставим это для более подходящего случая, - вдруг заявляет зельевар, и уголок его рта ползёт вверх в лукавой полуулыбке.

Мерлин. Снейп - и шутит. Ну это просто нонсенс какой-то.

Брякнув что-то невразумительное в ответ, слетаю вниз по оставшемуся отрезку лестницы. Причём довольно-таки громко топоча. Странно, раньше за собой не наблюдал такого. И, естественно, моё появление тут же оказывается замеченным. Кто бы сомневался, так топать.

Завтрак проходит в мирной атмосфере, только мама несколько раз интересуется моим самочувствием. Да нормально я себя чувствую. Я же ночью сказал.

Какой-то я сегодня раздражённый. С надеждой сваливаю всё на дурной сон.

Кстати о сне. Надо бы выяснить некоторые не особо понятные мне аспекты. Нет, конечно я не собираюсь досконально копаться в ночном кошмаре, с дрожью в коленках считая, что это какое-то предзнаменование. И всё же, не каждую ночь на твоих руках умирает родная мать. У меня подобное впервые.

Сразу как-то в наилучшую кандидатуру для подобных «выяснений» я выбираю профессора Люпина. Потому что родителей я не хочу лишний раз волновать, мама и так вон как на меня поглядывает всё утро, к Снейпу с подобными «сентиментальными вещами» я не полезу, к Сириусу тоже, как-никак крёстный, и волнуется не меньше, чем родители. Конечно, Ремус заботится обо мне в той же степени. Но если быть до конца честным, порой меня начинает напрягать столь повышенная опека со стороны близких людей. В конце-концов, я взрослый человек, способный сам о себе позаботиться и защититься в случае чего. Потому что иногда со мной начинают носиться ну совсем как с трёхлетним ребёнком. И это, мягко говоря, раздражает. Разве что Снейп никогда не проявляет заботы по отношению ко мне… Он для меня - в первую очередь учитель, и человек, с которым приятно поговорить.

Ладно, что я скромничаю. Да, он для меня авторитет. Правда, не на сто процентов. Во взглядах на жизнь - да. В твёрдости характера, силе воли, непоколебимой преданности своим идеалам и ценностям - да. А вот насчёт манеры, так сказать, поведения я бы ещё подумал. Потому что я абсолютно не такой. Я как взрыв, как вихрь, которому всё время надо куда-то бежать, во мне столько необузданных эмоций, и когда какая-либо из них занимает главенствующее положение в моей душе, всё, пиши - пропало. Если я радуюсь - то до боли в животе и скулах, если грущу - то до полной депрессии и отрешения от внешнего мира. Я не могу делать что-либо наполовину.

Снейп - он не такой. У него словно есть своя неповторимая оболочка, как панцирь, за твёрдой стеной которого, возможно, прячется такое же горячее сердце и целый калейдоскоп эмоций. Хотя я вполне могу ошибаться.

По окончании завтрака я встречаюсь с Ремусом во дворе, желая поговорить с глазу на глаз.

- Профессор, тут такое дело…

Мысли никак не хотят оформляться в связную речь, я переминаюсь с ноги, дёргая край ни в чём не повинной футболки.

Люпин, прищурившись в своей манере, внимательно смотрит на меня, затем бросает взгляд на распахнутые окна и выводит меня за пределы двора. В ответ на мой удивлённый взгляд Ремус лишь добродушно улыбается, и, похлопав меня по плечу, спокойно объясняет:

- Я понял, что предстоит серьёзный разговор, поэтому и отошёл туда, где нам никто не помешает.

- Вы угадали, - я медленно киваю, мысленно ставя галочку поработать над своей мимикой.

Я подробно излагаю Ремусу содержание сна, он не прерывает меня, лишь изредка хмурит брови.

- Поэтому я хотел узнать, может ли этот сон быть вещим? Ведь там мою маму…убили. Авада Кедавра, я узнал её изумрудное сияние. И тот человек в мантии. И его глаза. Я в жизни не видел таких глаз.

- И дай Мерлин не увидеть, - рассеянно роняет Люпин, всё ещё пребывая в задумчивом состоянии.

- Ремус… - я смотрю на мужчину, - кто это был?

- Я не знаю, Гарри. Честное слово не знаю, - добавляет мужчина в ответ на мой недоверчивый взгляд, и звучит это вполне убедительно.

- Значит это не вещий сон?

И с каких, интересно, пор я стал верить в подобную суеверную чушь?

Ремус выдёргивает былинку и начинает жевать её кончик, чуть вскинув голову и щурясь на солнце, поэтому отвечает не сразу.

- Я думаю, что нет. Не вещий. Гарри, ты просто любишь своих родителей и сильно боишься их потерять, как любой нормальный человек.

Это обнадёживает. Пока что.

- Вряд ли. Ты испытываешь чувство страха, опасаешься за жизнь родителей, что вполне объяснимо в свете последних событий. Звучит убедительно? - губы Люпина изгибаются в намёке на лёгкую улыбку.

- Вполне, - возвращаю ему улыбку.

- В таком случае, пора вернуться в дом, пока нас не потеряли.

Ну что ж, Ремус утверждает, что я понапрасну забиваю голову всякой ерундой. Хотелось бы мне в это верить…

Глава 3

Недели сменяют друг друга в сумасшедшем ритме. Вроде бы один день не похож на следующий, каждый раз мама придумывает новые развлечения, дабы расшевелить всех нас, и всё равно, не успеваю я оглянуться, как наступает июль. Палящее солнце не щадит Годрикову Впадину, и все буквально умирают от жары, спасаясь в приятной прохладе дома или под зонтиками в уютных плетёных креслах, со стаканом охлаждающего сока в руках. Лично я стараюсь всё своё свободное время (а его у меня хоть отбавляй) проводить на улице, но, к сожалению, в относительном бездействии. Мама запрещает нам с отцом рассекать на мётлах в такую жару, и поэтому я частенько коротаю время во внутреннем дворике под деревянным навесом, в любимом кресле и с книгой в руках.

Сегодня всё моё внимание посвящено той самой книге о зельеварении, подаренной мне Гермионой. Открыв первую страницу и просмотрев несколько абзацев, я понимаю, что у меня голова сейчас на две части разломится. Неужели нельзя написать всё то же самое, только нормальным языком?! Вздохнув, снимаю очки - вблизи я прекрасно вижу и без них, нечего лишний раз ухудшать и без того плохое зрение. Пристроив очки на краешке стола, я углубляюсь в чтение.