Олег Болтогаев - Яблочный сок Страница 5

Сашка с Наташей расположились неподалеку. Но сели так, что мы их не видим. Колян с Таней ушли далеко. Мы лишь угадываем контуры их стожка. Но мы вместе.

Я обнимаю Тоню за плечи. Она поворачивает ко мне свое лицо.

«Я влюблен в нее», — думаю я.

— Тоня, ты мне нравишься, — тихо шепчу я и легонько тяну ее к себе.

— Не может быть, — смеется она.

— Может, — ее губы совсем близко.

«Сейчас я ее поцелую», — думаю я.

Первое касание моих губ к ее губам. Осторожное, словно мы вновь знакомимся. И ликование в моей душе. Потому что она не отворачивается, не старается избежать поцелуя. Может, она даже ждет этого. И я целую ее снова, только теперь я делаю это смелее и увереннее. От Тони слегка пахнет «Варной». Видимо, от меня — тоже. Так мы пьяненькие или не пьяненькие? Не знаю…

— А разве у тебя в институте нет девушки? — спрашивает Тоня.

— Нет. Откуда ей быть?

Боже, какой я дуб! Что значит «откуда?

От верблюда. Идиот. Болван. Козел.

Ведь не на необитаемом острове я живу.

И девушка у меня вполне могла бы быть.

Но нету — и это правда.

Но Тоня словно не замечает нелепости в моих словах.

Мы снова целуемся. У нее такие нежные губы. Я целую Тоню так, чтобы ее губы не были сжаты. Мне хочется ее так целовать. Моя правая рука как-то сама собой ложится на грудь девушки. Сквозь лифчик я ощущаю волшебную упругость ее груди. Но Тоня берет мою руку и отводит в сторону, лишая меня моих завоеваний. Мне хочется сказать ей, чтобы она так не делала, что я без ума от нее, что мне безумно хочется ласкать, гладить ее тело.

Что я не сделаю ей ничего плохого.

Что я не сделаю ей ничего такого, чего она сама не хочет.

Разве она не хочет, чтобы я гладил, трогал ее грудочки?

Но я молчу. Еще и потому, что мы продолжаем целоваться.

При этом она все также держит мою руку. Не доверяет!

Народный контроль!

Наконец, мы прерываем поцелуй и смотрим друг другу в глаза.

Мне кажется, что ее глаза как-то по-особенному блестят.

— Зачем ты так держишь мою руку? — спрашиваю я.

— Чтоб не шалила, — Тоня улыбается.

— Она у меня очень смирная.

— … когда спит лицом к стенке.

— Она робкая.

— В этом нет никаких сомнений.

— Она тихая.

— Только за ней нужен глаз да глаз.

— Нельзя быть такой строгой.

— Нельзя быть таким нахальным.

— Я не нахальный.

— Знаем.

— Что ты знаешь?

— Что ты не нахальный.

И мы снова целуемся.

Я чувствую, что Тоня больше не держит мою руку. Значит, можно? Снова касаюсь ее груди. И вдруг понимаю, что Тоня обняла меня за шею. Бог ты мой! Как здорово! Я совершенно чумею от этой ее ласки и начинаю бережно заваливать девушку на спину. Тоня слегка противится мне, но я напираю, и она ложится. Я прижимаюсь к ней.

Я кладу ладонь под ее голову.

Мы целуемся, целуемся, целуемся.

Я хочу сказать Тоне, что влюблен в нее.

Я прерываю поцелуй, чтоб посмотреть вокруг. Вдруг наши собратья по разуму захотят подойти к нам. Но нет, вокруг совсем никого. Значит, Колян и Сашка воюют на своих любовных фронтах. Вперед!

Поворачиваю голову к моей девушке.

Могу ли я ее так называть? Моя девушка.

Тоня смотрит на луну и капризно спрашивает:

— Ну почему американцы высадились на Луне первыми?

Актуальный вопрос!

Сказать по правде — меня это тоже сильно огорчает.

Но еще больше меня огорчает то, что Тоня удерживает мою ладонь и не дает моим пальцам осторожно проникнуть под поясок ее тонких спортивных брючек. Может, тему Луны нужно углубить и расширить?

И мы снова целуемся. До беспамятства.

Неожиданно я слышу женский визг. Поднимаю голову. Вижу, что к нам быстро приближается девичья фигурка. Похоже, это Таня. Да, это она.

— Татьяна метелит, — говорю я.

Тоня садится, поправляет футболку. Я все еще держу ее за руку.

Таня подходит к нам. Все ясно, Колян перестарался.

— У вас все такие? — сердито спрашивает девушка.

— Не все, — отвечаю я.

— Я одна боюсь идти, — говорит Таня, глядя на Тоню.

— Так Колян… — я пытаюсь вставить ценную мысль.

Тем более, что вижу идущего к нам Коляна.

— Я не хочу с ним идти, — голос Татьяны дрожит. Она едва не плачет.

Ну, Колян, ну, слон. Нельзя же так.

Гулянка закончена.

А что делать с Сашкой и Наташей? Оставить их здесь?

Вроде нехорошо. Сходить к ним? А вдруг они того…

Крикнуть им? А вдруг они того… и еще испугаются?

Говорят, что без врача тогда не обойтись.

Только вчера эту тему обсуждали четверокурсники.

Мы делали вид, что не слушаем, а сами держали ухо востро.

Но Тоня и Таня не думают об этих проблемах. Они громко зовут Наташу.

Никакой реакции. Девушки зовут еще раз. Напрасно.

Словно их и нет. Точно, придется вызывать врача.

А вот и Колян подошел. Стоит поодаль. Как провинившийся.

Ну вот! Слава богу! Из-за стожка показываются Сашка с Наташей.

Вшестером мы идем обратно. Я держу Тоню за руку.

В ее другую руку вцепилась Татьяна. Обеими руками.

Немного позади нас топают Сашка с Наташей.

Наташа держит Сашку под ручку. По-взрослому.

И совсем сзади плетется Колян. Один. Как наказанный.

Таня дала ему отлуп, и больше он с нами не ходил.

Начиная с этого дня мы с Тоней почти каждый вечер идем к нашему стожку и подолгу сидим под ним. Я осторожно обнимаю девушку, она смотрит на меня доверчиво и радостно. Наши лица сближаются, и мы целуемся. Я ласкаю ее плечи, мои ладони касаются нежных холмиков ее груди, и я едва не подскакиваю, сообразив, что на ней нет лифчика.

Как что-то святое я глажу сквозь футболку ее соски и поражаюсь тому, что они почти мгновенно твердеют под моими пальцами. Я хочу большего, но боюсь, боюсь, что она рассердится. Мы продолжаем наш бесконечный, жаркий поцелуй.

Устав целоваться, мы начинаем разговаривать. Мы шепчемся.

— Мне кажется, что я полюбил тебя.

— Кому кажется, тот крестится.

— Не смейся. Правда.

— Если правда, тогда почему это только «кажется»?

— Не знаю. Просто слово такое вырвалось.

— Просто и муха не кусает, а все с умыслом.

— Перестань смеяться. Лучше скажи мне…

— Что?

— У тебя там есть парень?

— Где — «там»?

— Не притворяйся. Ты понимаешь, что я спрашиваю. «Там» — это там.

— Допустим, что нет, что тогда?

— Тогда мы этого не допустим.

— В смысле?

— У тебя будет парень.

— Кто?