Тара Сивек - Маяк Фишера (ЛП) Страница 50

— Ты думаешь обо мне, когда кончаешь, черт возьми, — рычу я, пока мои пыльцы врезаются грубо и быстро в ее киску, издавая чмокающие звуки. — Ты представляешь МОЕ лицо, чувствуешь МОИ руки и стонешь МОЕ имя?

Я вгоняю в последний раз в нее пальцы, как можно глубже и добавляю давление большим палбцем. Люси кончает от моей руки и безусловно, ее чертовские губы произносят мое имя.

Как только мое имя срывается с ее губ, внутри меня что-то щелкает. Дымка злости, затуманившая мои глаза, и ярость, наполнявшая мое тело, ускользают, и я испытываю полный кайф.

Я прерывисто перевожу дыхание и моментально вытаскивая пальцы из нее и отодвигаюсь. Прислонившись спиной к стене здания, я обхватываю голову руками, сжимая волосы.

Люси поворачивается, покачиваясь у стены, словно каждое движение требует от нее усилий. Наверное, из-за того, что ей больно. Я, бл*дь, толкнул ее к стене этого здания, позволил своему гневу взять вверх. Я поклялся сам себе никогда не причинять ей боль снова и гляньте, что я наделал. Я опять вернулся к животному, который не может контролировать свои эмоции.

— Фишер.

Она мягко произносит мое имя, отталкиваясь от стены, и делая шаг ко мне. Свет от соседнего уличного фонаря освещает ее лицо, и я сразу же замечаю красное клеймо, от моих зубов, которое оставил у нее на шее. Я выставляю руки перед собой, останавливая ее, и отрицательно покачиваю головой.

— Нет, не надо. Просто.... стой там. Бл*дь, какого хрена со мной не так? Мне жаль, прости, мне чертовски жаль.

Нежный взгляд ее глаз мгновенно наполняется отвращением, и мне кажется, что ее глаза, как зеркало являются отражением моих собственных.

— Не смей. Не смей извиняться передо мной! — кричит она.

Ее гнев, словно ударяет по мне, и я чувствую себя еще хуже. Я провел месяца вдали от нее, пытаясь найти способ контролировать себя и свои эмоции, и вот буквально спустя несколько секунд, увидев, как она целуется с другим мужчиной, я просто разрушил все те успехи, которых достиг.

— Мне не следовало этого делать. Я не должен был дотрагиваться до тебя. Мне жаль, — шепчу я, искренне желая, чтобы кто-нибудь появился в этом проклятом переулке прямо сейчас и надрал мне задницу.

Люси сердито качает головой, глядя на меня, и слезы текут по ее щекам. Я довел ее до слез. Я опять обидел ее, черт побери, заставил ее плакать. Я хочу, чтобы она ударила меня, накричала и надавала мне пощечин, обозвав меня животным, в которое я превратился на самом деле.

— Ты не понимаешь, ты просто не черта не понимаешь! — рычит она и еще больше слез катятся у нее по щекам.

Я, безусловно, не понимаю. Я понимаю одно, что мне следовало оставить ее в покое. Я не должен был возвращаться сюда, думая, что я стал намного лучше и смогу загладить причиненную ей боль, относясь к ней с нежностью и любовью.

— Это больше не повторится, я клянусь тебе, — судорожно шепчу я, стараясь не дать волю своим слезам.

— Пошел ты, Фишер. ПОШЕЛ ТЫ! — кричит она.

Она разворачивается и бежит по переулку, и я ничего не могу поделать, я могу только стоять и смотреть, как Люси уходит.

Глава 25

Из журнала Фишера

3 марта 2004

— Фишер, давай. Холодно! Я думала, что мы проведем нашу последнюю ночь вместе, где намного теплее. И, возможно, с меньшим количеством одежды.

Мелодичный смех Люси щекочет мне уши, она пытается разрядить обстановку и делает вид, что над нами не нависло темное облако. Каждый раз, как только мы говорили о планах на сегодня, она изо всех сил боролась с подступающими слезами, потому что сегодня — наш последний день вместе. Она заставляет меня еще больше любить ее, я вижу насколько она старается быть сильной, и я знаю, что завтра уйду, не отвлекаясь на тревогу и сожаление.

Крепче держа ее за руку, я тяну ее вверх через пару крупных валунов, находящихся на самой вершине Маяка Фишера. Прислонившись к ее спине, я обхватываю ее за талию и прижимаю к себе, упираясь подбородком в ее вязанную шапку. Мы молча смотрим вперед в темноту на бесконечный океан, раскинувшийся перед нами, и несколько сердитых взбирающихся волн своей пеной создают единственное светлое пятно там, внизу в черной пустоте.

— Я люблю это место. Мне всегда кажется, что, когда мы приходим сюда, мы двое — единственные люди на земле. Весь мир исчезает вокруг, и остаемся только ты и я, — говорит тихо Люси. Я чувствую, как ее спина вибрирует, когда она произносит эти слова, вызывая нежный отклик у меня в груди. Еще крепче обхватив ее за талию, я стараюсь не думать, что завтра уйду от нее. И после завтра, я не смогу дотронуться до ее лица, услышать ее смех или увидеть улыбку целых восемнадцать долгих месяцев. Моя первая военная командировка сразу после учебки длилась всего лишь каких-то жалких девять месяцев, которые еле тащились, поэтому я точно знаю, по сроку в два раза дольше находится вдали от Люси, для меня будет сродни пытки.

Я не задумываясь записался в морские пехотинцы после окончания средней школы. Я не моргнул глазом вернувшись домой сообщил своим родителям, что я не собираюсь следовать по стопам отца и становится следующим чертовым королем Фишер Айленда. Я ни разу не пожалел о принятом мной решение, и той бури, которая разразилась в моей семье — мама плакала, а отец сказал, что отречется от меня. Он разговаривал со мной, только когда мы находились в общественных местах, и ему нужно было показать себя прекрасным семьянином и отцом, который якобы поддерживает меня. Я слышал ложь, которую он вещал на острове по поводу меня, я больше так не мог и переехал из родного особняка к своему деду в коттедж с двумя спальнями в центре города, потому что хотел получить «новый опыт» перед отправкой в учебку. Меня вообще мало что интересовало, кроме как по дальше убраться с этого проклятого острова и наследства, которое никогда не хотел.

В день, когда я подписал эти гребаные документы, я встретил Люси Батлер. После восемнадцати лет жизни в этом захолустном городишке, где все знают друг друга и новое лицо всегда было временным, Люси стала глотком свежего воздуха в моем застоявшемся мире. Она не пролетела через мою жизнь, как ураган, но перевернула мой мир с ног на голову точно так же. Люси больше походила на легкий ветерок, слегка ласкающий кожу, дразнящий, успокаивающий и заставляющий бежать за ним, чтобы просто почувствовать его снова. В первый раз, когда я заставил ее улыбнуться, я почувствовал, что мир наконец-то обрел смысл. В первый раз, когда я заставил ее засмеяться, я почувствовал, что могу ходить по воде. В первый раз, когда она поцеловала меня, прямо здесь на этом самом месте, я почувствовал себя, как чертовый король, которым мой отец всегда хотел меня видеть.