Джон Норман - Дикари Гора Страница 55

— Я не могу даже говорить на Вашем языке, — несчастно пролепетала она по-английски. — Я глупая. Я ничего не могу запомнить. Все слова вылетели у меня из головы!

Я видел, что даже то, небольшое знание гореанского, которое она получила, ускользнуло от неё.

— Простите меня, Господин, — вдруг проговорила она по-гореански. — Простите меня, Господин. Простите меня, Господин!

Я был удовлетворён, видя, что она смогла вспомнить, по крайней мере, хоть что-то.

Вся дрожа, она опустила голову.

Я видел, что по крайней мере в течение некоторого времени, не смогу общаться с ней в по-гореански. Очевидно, даже те гореанские фразы, которые она знала, сейчас ей недоступны, да и их было чрезвычайно ограниченное количество.

— Простите меня, Господин, — плача, произносила девушка единственные гореанские слова ей доступные.

Я улыбнулся. Несомненно, эта простая фраза во многих случаях, хотя и не всегда, спасала немало раздетых, рабынь от грозящих наказаний.

Её плечи дрожали, а голова опускалась всё ниже.

Конечно, нет необходимости, быть в состоянии общаться с женщиной, чтобы учить её, если она — рабыня. Женщины очень умны. Они быстро понимают, что такое цепь и кнут. В действительности, многое может быть достигнуто такими простыми, но эффективными средствами, как удар ладонью, или выкручивание рук, таким способом вбивая знания в её тело. Да, такими способами можно научить даже большему и быстрее, чем если просто говорить на её языке.

Я любовался девушкой, стоящей на коленях в траве, и дрожавшей от страха. Я поглядел лежавшие подле меня седло и хлыст. В любой момент, я легко мог сорвать с неё одежду и бросить на её животом вниз на отполированную кожу седла. Я мог при помощи хлыста и ласк, начинать вбивать в неё, каплю за каплей понимание её теперешнего состояния.

— Меня послали на Ваши одеяла, Господин, — прошептала девушка, по-гореански, поднимая голову.

Я видел, что она ещё не была готова к седлу и хлысту. Но всё же, если я оценил её правильно, подготовка к этому не будет слишком долгой. Она была отличным рабским материалом.

Я мягко подозвал рабыню.

Робко девушка, на руках и коленях, подползла ко мне по траве. Когда она добралась до моего одеяла, я аккуратно взял её руками и, положил на спину около себя. Она была напряжена, но робко попыталась потянуться своими губами к моим, но я помещал, положив ей на рот свою руку. Она замерла и испуганно посмотрела на меня. Моя рука была туго прижата к её рту. Девушка лежала неподвижно, и не могла говорить.

— Я говорю на твоём языке, — сказал я ей, очень спокойно. Её глаза расширились. Я говорил с ней по-английски! Но я не позволял говорить ей.

— Это не особенно важно, — продолжал я, — но без моего разрешения Ты не имеешь права рассказывать об этом кому бы, то, ни было. Ты меня поняла?

Она кивнула, как она могла, моя рука неподъёмным грузом прижимала её голову к земле. Убедившись, что неожиданностей не будет, я убрал руку.

— Вы говорите на английском языке? — переспросила она, с любопытством.

— Да, — подтвердил я.

— Значит Вы здесь, чтобы спасти меня и других девушек? — прошептала она с надеждой. — О-о-о! — только и смогла выдохнуть рабыня, когда её голова была снова зажата, на этот раз моя рука держала её под подбородком, а мои пальцы сдавили щёки по обеим сторонам челюсти.

— Где твой ошейник? — строго спросил я.

— В караване.

— В караване, что? — переспросил я.

— В караване, Господин! — сразу исправилась девушка.

— Кто Ты?

— Мне сказали, что я — рабыня, — с трудом ответила она, моя рука, твёрдо удерживала её подбородок. — О-о-о! — послышался стон, её голова отклонилась ещё дальше назад, под властью моего сурового захвата.

— Кто Ты?

— Рабыня! — напряженно пробормотала она. — Я — рабыня, Господин!

— Ты всё ещё думаешь, — продолжил я допрос, — что Вас кто-то будет спасать?

— Нет, Господин, — сказала она. — Нет, Господин!

— Никакого спасения для тебя не будет. Ни для тебя, ни для любой другой на вашей цепи.

— Да, Господин, — шёпотом ответила она. — Мы — рабыни.

— Тебе удобно говорить о своём рабстве на родном языке? — поинтересовался я.

— Да, Господин.

Я пристально смотрел ей в глаза. Не выдержав, она отвела взгляд.

— Почему Ты решила, что я мог бы подумать о вашем спасении? — задал я ей вопрос.

— Разве Вы не с Земли?

— Когда-то был, — согласился я.

— Но ведь тогда, Вы должны сочувствовать к нашему тяжелому положению, похищенных с Земли и порабощённых женщин.

— Женщины Земли часто бывали порабощены, — начал я объяснять свою точка зрения. — Неволя не новинка для земных женщин, и их готовность для ошейника долгое время не оспаривалась. На Земле в этот самый момент множество женщин удерживаются в неволе вполне законно, и есть немало других, трудно представить их численность, кто находится в неволе тайно.

Также, всегда в истории человечества, как в прошлом, так и сегодня, многие женщины обнаружили себя порабощенными. Твои неприятности и тяжелое положение, пожалуй, далеки от уникальности. Ты, и те другие с тобой, являетесь просто ещё одной горсткой рабынь, порабощённых женщин, всего лишь новые и свежие экземпляры исторически обоснованного товара.

— Да, Господин, — прошептала она сквозь сжатые челюсти.

Я убрал руку с её горла и лица. Она задыхалась, ей было жутко, но она лежала рядом со мной, не шевелясь. Грудь девушки поднималась, под тонкой тканью рабской туники.

— Теперь Ты можешь начать снова, — разрешил я. — Вернись к своему первоначальному положению. Можешь говорить по-английски.

— Да, Господин, — всхлипнула она. За тем она со страхом отползла от меня в сторону. Через мгновение она уже стояла на коленях, как она прежде, в нескольких футах от меня, на траве. — Господин, — обратилась она ко мне, как положено.

— Да?

— Я — рабыня. Меня послали на Ваши одеяла.

— Превосходно. Ты — симпатичная рабыня, — похвалил я.

— Спасибо, Господин, — покраснев, сказала она.

— Подход, Рабыня, — прозвучала моя следующая команда.

— Да, Господин, — проговорила она, и на руках и коленях, поползла ко мне.

Опять, как и в первый раз, я взял её на руки, и положил на спину, около меня.

— Я — девственница, — сказала она и покраснела.

— Я знаю. Результат проверки твоего тела, сделанный вскоре после твоего приобретения, Грант, твой хозяин мне сообщил.

— Да, Господин.

— Такая информация является общедоступной среди рабовладельцев, — пояснил я.

— Да, Господин.

Я взял ткань её рабской туники, и, перебирая между пальцами, сказал: