Инь vs Янь. Книга 1 - Галина Валентиновна Чередий Страница 6

Сейчас в мужчине, что благосклонно принимает приветствия, нет ничего от того расслабленного после бурной ночи любовника, на которого я украдкой любовалась перед уходом. Пожалуй, понятие «расслабленность» вообще никак не могло с ним соотноситься. Гораздо больше подходили совсем другие слова. Власть, заставляющая все моментально вращаться вокруг него и в том темпе, в каком он желал. Какое-то долбаное сверхвысокое напряжение, гравитация чертовой черной дыры, которая притягивала к себе все, что попадало в поле её видимости, не оставляя ни малейшего шанса ускользнуть. Получая и поглощая все, к чему заблагорассудиться протянуть жадные щупальца своей неодолимой темной энергии.

— Ну наконец-то! — прямо-таки зашелся в радости мой отец. — Господа и дамы, позвольте вам представить моего давнего хорошего знакомого Игоря Рамзина.

Все загалдели, стадно организованно выражая свои искреннюю радость от появления моего незнакомца. Хотя теперь знакомца. А я стояла и припоминала, где я слышала это имя. На ум ничего не приходило. Нет, я, конечно, не могу сказать, что прям хорошо знала всех отцовских друзей-знакомых, но некоторое представление имею. И точно знаю, что фамилию Рамзина никогда раньше от отца не слыхала. Но, собственно, какая на фиг разница! Мужчины устремились к Рамзину с рукопожатиями, и даже Вячик на время забыл о моем существовании. Эллочка и жена папиного гостя тоже готовы были из платьев повыпрыгивать, рассыпаясь в приветственных дифирамбах. А Рамзин стоял там, как чертов король мира, который привык к такому подобострастному поклонению, и кивал с высоты своей охренительной значимости. Я, фыркнув себе под нос, пошла к бару, пока меня никто не замечает, и плеснула себе в бокал щедрую порцию коньяка. Сделав большой глоток, я с чувством передернулась и обернулась понаблюдать дальше за этим цирком притворного радушия. И тут же натолкнулась на прямой взгляд Рамзина. Он больше не кивал и не улыбался, а смотрел прямо мне в глаза, словно мы были здесь вообще одни. И в этот момент в них я увидела тот самый звериный голод и твердое намерение получить желаемое. Потому что он так привык. Потому что по-другому просто и быть не может. Я подняла взгляд к потолку, нарочно разрывая прямой контакт наших глаз и демонстративно зевнула, прикрываясь рукой. Потом вернулась к ставшему яростно-холодному взгляду мужчины и отсалютовала бокалом, тут же выпивая все до дна.

— Очень рад видеть тебя в своем доме. Сто лет не видел тебя лично, только следил издалека за тем, как ты поднимаешься на небывалые высоты, — продолжил лить сироп отец и стал пояснять всем присутствующим. — Игорь больше двадцати лет жил за границей и строил свою бизнес-империю практически с нуля. Уехал ни с чем совсем мальчишкой. Зато сейчас он смело может называть себя одним из самых богатейших людей.

Двадцати лет? Твою дивизию, я переспала с ровесником отца? О, молодец ты, Яна! Стремительно повышаешь градус тупости своих необдуманных авантюр. Но хочу сказать в свое оправдание, что на свой возраст Рамзин ни капельки не выглядел. Но все равно! Вот ведь хрень, Яна!

Все поддакивали и твердили, что они наслышаны и весьма восхищены. Как будто стоящий там высокомерный засранец хоть сколько-то нуждался в этом громогласном признании своих охрененных талантов. Меня затошнило от всего происходящего, и дико взбесил этот упершийся в меня взгляд Рамзина, который и не думал скрывать, что прямо глазеет на меня, забивая на эти хвалебные песни. Я отвернулась налить себе еще и тут услышала, как низкий рокочущий голос моего одноразового любовника перекрыл весь этот птичий базар.

— Могу я познакомиться с прекрасной девушкой в зеленом платье? — и как всегда не вопрос и не просьба. Прямое указание, которому все подчиняются, как чертовы зомби.

Неожиданно все затыкаются, и на секунду повисает мертвая тишина, в которой отчетливо слышно, как звякает графин в моих руках, ударяясь о край стакана. Я не спешно поворачиваюсь и оказываюсь прямо перед собственной глупой ошибкой и отцом, на руке которого висит эта сучка Элла.

— Это моя любимая дочь Яна, — улыбка отца как патока, но у меня от нее горько во рту. — Умница и красавица. Моя гордость и отрада.

Надо же? А я-то, наивная, и не догадывалась! Думала, я божье наказание и ходячая катастрофа. Надо повысить самооценку.

Элла старательно пришпиливает меня к месту предупреждающим ненавидящим взглядом. Обломайся, стерва, я тебе не хрупкая бабочка! Я игнорирую её и, подняв голову, смотрю в глаза моему хищнику. Темно-темно карие, почти черные. Теперь я знаю цвет его глаз. Как, впрочем, и имя. Но мне нет до этого ни какого дела. Хотя не могу соврать, что не ощутила болезненный спазм глубоко внутри моего естества. Именно там, куда врывался его здоровенный член той ночью, как будто желал проткнуть меня насквозь. Жестко, властно, требуя для себя каждую частичку меня. От этого воспоминания мне захотелось сильно сжать готовые задрожать бедра, между которыми разом стало влажно. И мои соски, превратившись в чертовы алмазы, натянули тончайшую ткань платья, выдавая непроизвольную реакцию моего тела. И это не ускользнуло от внимания Рамзина. Его ноздри резко расширились, а и без того наглая улыбка превратилась в голодный оскал. Казалось, он сейчас просто облизнется в предвкушении, как огромный кот перед желанной трапезой. И это взбесило меня.

— Приятно познакомиться, господин Рамзин! — я подняла руку с бокалом, игнорируя раздраженный взгляд отца. — Выпьем за знакомство?

Мужчина жадно втянул воздух, как будто смог учуять, что я стала мокрой, и подчеркнуто вежливо наклонил голову. Хотя смотрел все так же неотрывно, будто гипнотизировал.

— Позже с удовольствием, Яна, — моё имя он слегка растянул, словно со смаком облизал его. — А сейчас я надеюсь поесть. Жутко проголодался.

Интересно, неужели никто, кроме меня, не слышит этого откровенного двойного подтекста его слов и вызывающей чувственной тягучести в голосе? Темные глаза прошлись по мне так, будто инспектировали свою долбаную территорию, имея на это все права, после чего мужчина протянул мне руку.

— Проводите меня к столу! — о да, и, как обычно, это не, мать её, просьба, а прямое указание.

— Как пожелаете! — я залпом выпиваю содержимое своего стакана и кладу свою руку в его широкую ладонь.

От этого контакта мне неожиданно жарко и хочется развернуться, послать всех куда подальше и свалить. Или толкнуть этого засранца к стене и заставить стонать и задыхаться, чтобы стереть это самодовольное выражение с его физиономии. Но я приклеиваю к лицу улыбку и иду рядом с Рамзиным, ощущая каждым