Виктория Янссен - Любовники Камиллы Страница 6

От ее нарядного платья исходил аромат дорогостоящих пряностей, незнакомый юному конюху, а его одежда источала едкий лошадиный дух, смешанный с запахом кожи и его собственного пота. Горничная приказала ему снять сапоги у входа в комнату, и сейчас его грубые, покрытые мозолями пальцы ног неуклюже поджимались на полированном мраморе пола.

Герцогиня внезапно отошла от него, и ее юбки взметнулись вокруг изящных туфелек.

— Если я не произведу на свет наследника герцогского трона в течение года, меня убьют, и тогда у моего супруга появится возможность подыскать себе новую жену, — безжизненным голосом произнесла она. — Таков закон. Сначала мне обреют голову, а затем отрубят ее. Ты меня понимаешь? Отвечай.

— Д-да.

— Тебя я защитить не смогу. Я всего лишь женщина, и мои приказы гвардейцам герцога не стоят и ломаного гроша. — Она помедлила, потом снова спросила: — Ты сделаешь это для меня?

На секунду ее лицо стало жалким. Господи, какой позор! Никогда еще Камилла не падала так низко, никогда не просила ни о чем подобном, тем более какого-то конюха, простого мальчика-грума, но ей действительно требовалась его помощь, и только он мог эту помощь оказать.

Губы Анри дрогнули. Он молча кивнул и опустился перед ней на колени, пытаясь отыскать еще хоть один признак человечности на ее бледном аристократическом лице.

Шурша юбками, герцогиня метнулась к двери. Сейчас она походила на яркую птицу, случайно залетевшую в конюшню. Анри быстро поднялся с колен и направился за ней. Она добилась его согласия. Неудивительно, ведь аристократы всегда получают то, чего хотят. Это их право.

Но как, черт побери, он сможет раздеться в ее присутствии?!

У самой двери она остановилась и проговорила будничным, ничего не выражающим тоном, словно обсуждала с горничной, какое платье выбрать для завтрака:

— Лучше всего это сделать прямо сейчас. Мой супруг пошлет за мной сегодня ночью.

Анри снова кивнул. А что еще ему оставалось делать?

Герцогиня чуть-чуть приоткрыла дверь и выглянула наружу. Затем вполголоса отдала какое-то приказание служанке и снова захлопнула дверь.

Анри нервно дернулся.

— Сюда, — коротко бросила она.

Он последовал за ней и с удивлением увидел, как она отодвигает в сторону изящное деревянное кресло с обитым бархатом сиденьем и витыми подлокотниками, инкрустированными цветочным узором. За креслом пряталась потайная дверь, прикрытая красной тканью, сплошь расшитой мелкими цветочками более густого красного оттенка.

Анри ожидал, что за этой дверью их встретит темнота или, в крайнем случае, полумрак, однако коридор с выложенным красноватым мрамором полом был ярко освещен ароматными желтыми свечами толщиной с мужское запястье, которые стояли в золотых подсвечниках в форме изящных женских ручек, украшенных браслетами с красными каменьями. Такого количества свечей Анри не видел никогда в жизни. Интересно, кто их зажигает? Кто снимает с них застывшие капли оплавившегося воска?

По стенам коридора стояли стулья эбенового дерева с инкрустированными цветочным узором спинками, а между ними примостились небольшие столики с мраморными столешницами. Каждый столик был пуст. Для какой цели их поставили сюда, Анри не представлял.

Герцогиня стремительно шла по коридору, не удосуживаясь бросить даже мимолетный взгляд на натюрморты в позолоченных рамах, на гобелены, изображающие богато одетых дам, гуляющих со своими розовощекими отпрысками в цветущих садах, и на мраморный бюст герцога, чей пустой, но всевидящий взгляд заставил Анри немедленно отвести глаза.

К огромному облегчению юного грума, он не увидел в коридоре ни одного стражника.

Озираясь по сторонам, Анри чуть не налетел на герцогиню, которая внезапно остановилась, вытаскивая из-за корсета маленький золотой ключик. Анри отшатнулся, оперся на стену, чтобы не упасть, и, быстро повернув голову, заметил на бледно-розовых обоях грязное пятно от своей ладони. Мысленно охнув, он быстро стер пятно обшлагом рукава.

Скрежетнул ключ, проворачиваясь в замочной скважине, а затем распахнулась дверь.

Теперь Анри уже не стал разглядывать комнаты, через которые они проходили. В глазах у него рябило, а в мозгу осталось лишь общее восприятие роскошной обстановки: свежесрезанные цветы в напольных вазах, мягкий искрящийся бархат, огромные овальные зеркала в широких рамах, множество диванов с раскиданными на них яркими подушками, серебряные блюда со свежими фруктами, витиеватые стеклянные масляные лампы, от которых струился приятный аромат.

Когда герцогиня наконец снова остановилась, Анри увидел прямо перед собой немыслимых размеров деревянную кровать под тяжелым балдахином, занавешенную пологом из золотой ткани с пушистой бахромой и украшенную голубыми шелковыми подушками. Кровать эта превосходила своими гигантскими размерами денник призового жеребца-производителя, а два таких огромных лежбища полностью заняли бы лачугу, в которой появился на свет Анри. Все свои девятнадцать лет Анри спал на соломе, подложив под голову запасную рубаху, и по его стоптанным сапогам бегали крысы. Как он мог обслужить герцогиню на кровати, за деньги, полученные от продажи которой, можно купить всю его деревню? Нет, это невозможно. Его верный дружок съежился в штанах, как пустая оболочка для колбасы.

Не узнавая собственного голоса, Анри прохрипел:

— Подождите.

Герцогиня повернулась и посмотрела на него.

— Я… — Анри сглотнул, — я хочу…

Взгляд герцогини оставался бесстрастным. Она хранила гордое молчание. Да и зачем ей что-то говорить? — подумал Анри. Он здесь, рядом с ней, она уверена, что получит свое, а как будет происходить… действо, ее совершенно не волнует.

Ладно же! Анри тряхнул головой. Он заставит ее проявить хоть какие-то человеческие чувства. Пусть его ждет после этого лютая смерть, но он умрет настоящим мужчиной, а не бессловесным рабом.

— Я хочу, чтобы вы прошли туда, — сказал он самым решительным тоном, на какой был способен, и указал на комнату, из которой они только что вышли и которая его не так сильно пугала, как эта огромная опочивальня.

К изумлению Анри, герцогиня без всяких комментариев отступила от кровати и направилась к двери, при этом ее юбки скользнули по его голой ступне. Анри вздрогнул от прикосновения шелковой ткани, как нервный конь, и последовал за ней.

Комната, которую он выбрал, тоже была очень просторной, но здесь, по крайней мере, не было кровати.

— Если ты дашь мне ребенка, — проговорила герцогиня, — я отплачу тебе золотой монетой.

Щеки Анри вспыхнули от стыда. За кого она его принимает? Он не блудница, не распутная девка, которая продает свое тело за деньги, да и никакое золото ему не поможет, если стражники поймают его в покоях герцогини. Да его просто кастрируют раскаленным мечом, и это самое меньшее, что ему грозит. Обладая богатым воображением, Анри представил себе грядущую казнь и вдруг разозлился и почувствовал, что его дружок ожил и напрягся, ощутимо натянув домотканые штаны. Ну и пусть, подумал Анри, ему все равно, что подумает о нем герцогиня. Ему надлежит стать для нее не другом-приятелем, а жеребцом-производителем. Значит, он волен делать с ней все, что ему заблагорассудится. Абсолютно все. Сейчас ее светлость находится полностью в его власти.