Ксавьера Холландер - Парижское Танго Страница 6

Говоря о мастурбации, однако, я не хочу, чтобы у вас создалось впечатление, что я не получаю удовольствия от этого занятия в одиночку. Просто я всегда была более способной «яичницей», чем мастурбатором! Но во время тех случайных «сухих» периодов, когда моя сексуальная жизнь не слишком активна, я на самом деле нахожу удовольствие в фантазировании и доведении себя до оргазма, хотя очень редко с помощью рук.

Одним из весьма приятных способов для этого является купание в ванной. Во время этой лишенной секса недели в Голландии я однажды мылась в ванне и подставила вагину под рожок душа, свесив ноги через край ванны. Я позволила льющейся воде играть с моей киской, и скоро теплая, упругая струя стала волшебным образом воздействовать на клитор. И как раз тогда, когда я испытывала восхитительный, звенящий оргазм, моя мать открыла дверь в ванную, и я снова почувствовала себя девчонкой, которую поймали со спущенными штанишками!

В другие разы, должна признаться, я прибегала к использованию вибрирующего кончика моей автоматической зубной щетки. Так что, предпочитая «живые» штуки, я, признаюсь, как говорит Леонард Коэнс, иногда прибегаю «к нападению на себя»!

В любом случае, этот разговор напомнил мне, что мастурбация хороша до тех пор, пока она является частью разнообразной сексуальной жизни, но голый онанизм без женской ласки не очень-то полезен для подростка, и тогда я спросила у Лео и Марики, не хотят ли они послушать об одном случае из моей практики в качестве «мадам-исцелительницы» в Нью-Йорке.

– Да! – воскликнули они в один голос. – Конечно, хотим.

– Ну, хорошо, – сказала я, – если вы так настаиваете, я расскажу.

Лео и Марика откинулись на кушетку, и я начала свой рассказ о Ролло, молодом парне, у которого чесались руки и который воспитывался у очень строгой матери-католички. Возможно, отец и преподал бы ему жизненные азы, мать же привила ему мифические взгляды на секс. Хотя она и родила сына, но сама все еще не знала жизнь, как она есть.

Короче, она ему сказала, что если он будет возбуждать свою пиписку, то ослепнет, а также, что любовный акт с женщиной сразу же приводит к беременности.

Не удивительно, что бедный парнишка: 1. Боялся женщин, 2. Отреагировал на высказывания матери о женском поле проявлением повышенного интереса к представителям своего пола. 3. Высшее достижение, которого добилась его фанатичная мать, это его повышенный интерес к самосексу – с пятнадцати лет он онанировал четыре-пять раз в день.

Он просыпался утром и первым делом хватался за свой член. Во время ленча он пробирался в свою машину и онанировал второй раз и так далее. Для него это не было шуткой – каждый оргазм сопровождался приятными ощущениями и гораздо большим чувством вины. Все-таки он не ослеп и ему даже не нужно носить контактные линзы!

Все это я узнала от знакомого психиатра, который придерживался либеральных взглядов и был достаточно здравомыслящим, чтобы направлять ко мне пациентов, когда он чувствовал, что его усилия тщетны – даже за сто долларов за один прием!

– Ксавьера, – сказал он мне, – этому парнишке абсолютно необходимо потрахаться – он живет в совершенно фантастическом мире, созданном журналами для девочек.

– О, следует ли мне подыскать ему девочку? – сострила я.

– Нет, серьезно, может быть, ты встретишься с ним и продемонстрируешь свое мастерство?

– Ты имеешь в виду мою хирургию открытого сердца?

– Нет, – рассмеялся он, – я имею в виду, что ты одолжишь ему на время свою вишенку.

Несмотря на мой шутливый тон, я хотела, чтобы Лео и Марике стало ясно, что я была настроена очень серьезно насчет того, чтобы избавить парнишку от рукоблудия и приучить его к более подходящим отверстиям.

– Как он выглядел? – захотела узнать Марика. – Он был симпатичный или нет?

– Когда не нервничал – а это было чаще всего – он был весьма привлекательным пареньком, – ответила я. – Ростом около шести футов, стройное приятное тело, темные волосы и зеленые глаза и, как позднее я узнала, хороший длинный член.

Марика захлопала в ладоши, а Лео рассмеялся по поводу ее энтузиазма насчет хороших длинных членов.

Я знала, что они ожидают от меня страшного в своих подробностях рассказа о том, как я избавила этого несчастного малыша от его девственного несчастья, но нет, я вынуждена была признаться: все, что я делала для него (а он получил самую лучшую оральную помощь, которую человеческое существо может вытерпеть без опускания в первые секунды), ему не помогло.

– Член вставал и становился твердым, а когда доходило до дела, он сникал, несмотря на все, что я с ним вытворяла, – сказала я своим друзьям. – Бедняжка не мог удержать его стоячим, даже если бы его жизнь зависела от этого.

– Я рад, что твоя жизнь не зависела от этого, – пошутил Лео.

– Помолчи, Лео, – сказала Марика, горя нетерпением услышать кульминацию моей истории. – Дай Ксавьере досказать, что же все-таки произошло.

– Ничего не произошло, – сказала я.

– Бу-у-у-у-у, – прогудел Лео.

– Нет, в самом деле… – настаивала Марика.

– Ничего не случилось, – сказала я ей, – в этом-то вся и штука. Бедняжка хотел поиметь меня, и временами его пенис выглядел вполне жаждущим, но где-то между головкой его члена и его головой нарушилась коммуникация.

– Ну и что ты в конце концов сделала? – спросила Марика, все еще ожидая счастливого завершения этой истории.

– Я отослала его домой, – ответила я, – со строгими инструкциями не возбуждаться, оставить в покое свой член (за исключением мочеиспускания) на две недели минимум. Для него обязательны постные воскресенья, понедельники и вторники, и если он хоть раз вытащит своего поросенка, то пусть не трудится даже подходить ко мне. Я не захочу его видеть. Я не намерена соревноваться с его любимой подружкой – пятерней.

– Не могу поверить, что парень удержался после десяти лет приятного злоупотребления самим собой, – сказал Лео с долей иронии.

– Перестань перебивать Ксавьеру, – попросила Марика, – я хочу дослушать историю до конца.

– Я тоже, – сказал Лео. – Мне она нравится, я могу переложить ее на музыку, она уже имеет хороший бит.

Мы все рассмеялись. Это, была весьма забавная идея.

– Ну и вот, – сказала я, – почти с точностью до минуты прошли две недели и зазвонил телефон. Это был он.

– Хэлло, Ксавьера, это Ролло. Помнишь меня? – спросил он.

– Конечно, помню. Как ты себя чувствуешь?

– Могу ли я приехать завтра в два часа дня?

– Это зависит от тебя, – сказала я улыбаясь. – Ты выполнял мои инструкции?

– Клянусь, да. Я даже пытался не трогать его, когда мочился, – проговорил он, стараясь сохранить в голосе дружелюбие и небрежность.