Тара Сивек - Маяк Фишера (ЛП) Страница 68

— Я ни разу не спала с ним, — тихо говорю я, нарушая молчание.

Я чувствую, как Фишер напрягся позади меня и еще сильнее обхватил меня за талию.

— Меня это не касается, — бормочет он.

Я решила посмеяться над ним.

— Ох, пожалуйста. Ты вел себя, как пещерный человек каждый раз, когда видел нас вместе, и я знаю почему.

Он глубоко вздыхает у меня за спиной.

— Ты черт побери, даже не представляешь, как приятно это слышать. Я хотел, чтобы ты была счастлива, но мне совершенно не нравилось видеть, что кто-то другой может дать тебе это счастье. Мысль о том, что он может получить всю тебя, то, что у меня было, чуть ли не убивает меня.

— Я не смогла этого сделать, хотя Господь свидетель, я пыталась, — отвечаю я, неубедительно смеясь. — Я все время думаю о тебе. И все время чувствовала, как ты обнимаешь меня своими руками и твои губы целуют меня, и я просто не смогла быть с другим. Всегда везде был ты, Фишер, и я просто... хочу, чтобы ты знал это. Никогда не было никого другого для меня.

Он издает еще один тяжелый вздох и целует меня в макушку.

— Прости меня, Люси. За все. Ты не представляешь, как я сожалею обо всем. Ты оказалась права, мне не стоило убегать. Я просто не знаю, что еще сделать. Я схожу с ума по тебе, и для меня, кроме тебя, ничего не имеет смысла.

Я сижу совершенно неподвижно и не говорю ни слова. Это первый раз, когда Фишер сказал, что произошло между нами, и мне не хочется его останавливать. Я хочу узнать, что он чувствует сердцем и что происходит в его разуме и почему он все это сделал.

— Тебе следует знать, что я никогда, ни разу не сожалел о том, как сильно я люблю тебя. Я просто боялся причинить тебе еще больше боли. Я погряз в ужасных воспоминаниях своей жизни, и думал, что схожу с ума. Мне становилось все труднее и труднее отделить войну от реальной жизни на острове, здесь с тобой, — говорит он напряженным голосом. — Я знаю, что оттолкнул тебя. Мне следовало поговорить с тобой и объяснить, что происходит, но я не хотел перекладывать все это дерьмо на твои плечи, потому что ты уже и так, столько перенесла ради меня, поддерживая мои поездки на войну и оставаясь год за годом здесь, ни разу не жалуясь, и я не мог допустить даже мысли дать тебе еще один повод для беспокойства. Я ненавидел самого себя и не знал, как мне выбраться из этой темноты.

Я зажмурилась, чтобы слезы ненароком не хлынули из глаз. Глубоко внутри себя я знала, что он никогда не хотел отстраниться и вычеркнуть меня из своей жизни, и на самом деле я должна быть счастлива, что мне остается признаться себе самой, что от этого мне еще больше тяжело. Мне грустно от того, что мы потеряли столько времени, и это действительно разбивает мне сердце, и от того, что он не разрешил мне помочь ему, когда нуждался во мне больше всего.

— Ты был всей моей жизнью, Фишер. Всем, что у меня было, все, что я делала было поглощено любовью к тебе. Мы дали обеты — чтобы ни случилось быть вместе. Почему же ты думаешь, что я не могла справиться с твоими проблемами? Или, что я не хочу справляться с ними? — негромко спрашиваю я его. — Я всегда была с тобой и всегда поддержала твои решения, потому мне больше ничего не оставалось делать. Любить тебя означало любить каждую часть тебя, хорошую и плохую, добрую и резкую. Я вышла замуж за морского пехотинца, и с первого дня я понимала, что это может повлечь за собой. Я не витала в слепых мечтах, будто бесконечно будут розы и фейерверки. Я знала, что у нас могут возникнуть проблемы, но при этом всегда думала, что мы достаточно сильные и сможем их преодолеть. Мне казалось, что ты доверяешь мне и мог бы поговорить со мной, когда твои дела стали настолько плохи, потому что я верила в нашу сильную любовь, которая могла бы помочь нам все преодолеть. Я бы никогда не оставила тебя, Фишер. Никогда. Я бы все время была бы с тобой, потому что пообещала быть с тобой всю оставшуюся часть своей жизни.

Я слышу, как он глубоко втягивает носом воздух позади меня, но я не поворачиваю голову в его сторону и не смотрю ему в глаза. Если я увижу слезы в его глазах, то окончательно сломаюсь и не смогу сказать все, что хочу. Ему стоит знать, что я стала сильнее, чем была год назад. Он должен знать, что я могу справиться с чем угодно несмотря на то, что я прекрасно понимаю, что в данный момент он извиняется за то, что совершил, но я считаю, что он должен знать насколько мне было это больно.

— Даже когда ты вышвырнул меня из дома, я все равно не собиралась сдаваться. Я была так зла на тебя за то, что ты вышвырнул меня из своей жизни, хотя я понимала, насколько тебе плохо, но я не собиралась сдаваться. Все, что ты сказал мне тогда было ничто, по сравнению с тем, когда я увидела тебя с Мелани у «Barney’s», — говорю я ему, стараясь, чтобы мой голос не надломился. — Я понимала, что ты был пьян и у тебя серьезные проблемы, но я тогда по-прежнему продолжала верить, даже после того дерьма, которое ты мне сказал о других женщинах, что ты бы не пошел на это, чтобы оттолкнуть меня. В тот вечер ты разбил мое сердце на тысячу мелких кусочков, увидев твои руки на ней и ее рот..., это была единственная причина, по которой я отступила. Единственная причина, по которой я ушла.

Слезы сами собой начинают катиться, несмотря на то, что я пытаюсь сильно зажмурить глаза, чтобы удержать их. Фишер убирает руку с моей талии и прижимает ладонь к моей щеке, поворачивая меня к нему.

Он целует каждую мою слезинку, хотя его собственные слезы катятся вниз по лицу и перемешиваются с моими.

— Мне так жаль. Мне так чертовски жаль, — сокрушенно шепчет он. — Ничего не было с Мелани, Богом клянусь, Люси. Ты, наверное, мне не поверишь, но у меня, бл*дь были галлюцинации, и я клянусь тебе, я думал, что она — это ты. Хотя я ощущал ее не такой, как ты — она пахла не так и голос у нее был другой, но я хотел, чтобы это была ты, хотя и совершенно другой, но меня это тогда мало волновало. Я с трудом пересилил себя, чтобы выдворить тебя из дома, и мне просто хотелось, чтобы в баре была ты. Я хотел сжать тебя в своих объятиях, и чтобы ты сказала мне, что все будет хорошо, но я продолжал пить, погружаясь все глубже и глубже в эту чертовую черную дыру, пока все окончательно потеряло весь смысл и тогда уже ничего не имело значения, мне не о чем было волноваться.

Мое сердце замирает и начинает возвращаться к жизни от его слов, и я всхлипываю сквозь слезы. Даже в ужасном таком состоянии, его больное сознание надеялось найти кого-то, кто смог бы облегчить его боль. Кого-то более опытного, чем я, более красивого, чем я, кого он хотел больше меня. Кого-то, кто не напоминал ему о его боли и его прошлом, которое было связано со мной.

Фишер вытирает мои слезы большим пальцем и внимательно смотрит мне в глаза.