Отем Грей - Опустошение (ЛП) Страница 7

Неужели я был заинтригован не столько внешними данными Селены, сколько ее схожестью с Колетт?

Я вытащил телефон из кармана и пролистал список контактов до буквы Ж, затем нажал кнопку вызова.

— Мне нужно, чтобы ты кое-кого проверил для меня, — сказал я, после нескольких слов приветствия.

Я знал, что поступать так подло, но если я собираюсь добиться Селены, а я определенно собираюсь, то сначала нужно раздобыть хотя бы общую информацию.

В этот раз мне необходимо предпринять все меры безопасности. Мой друг, Жиль — владелец охранной фирмы. Он же мой информатор. Я знаю его уже много лет, он для меня как член семьи. Два года назад мне стали приходить смс сообщения в разные дни недели от неизвестного абонента. В основном они содержали флирт, а иногда и очень интимные предложения, но в них никогда не было угроз. Жиль пробовал отследить их, что оказалось далеко не просто. Он полагал, что тот, кто отправлял их, использовал одноразовые телефоны. Несмотря на то, что ему так и не удалось отследить отправителя, я доверял ему безоговорочно.

После звонка, я подошел к кровати и улегся, потирая шею рукой. В данную минуту я был само противоречие. Я не привык к таким ощущениям и мне они совсем не нравились.

Я улечу в Прованс завтра. Расстояние поможет сконцентрироваться на более важных вещах. Я уделил Симпозиуму Искусств, который продлился неделю, все мое время, и у меня накопилась куча дел. Кажется, что теперь в них можно включить одну дерзкую и красивую американку.

Глава 4

 Селена

Что-то кололо меня в щеку. Я распахнула глаза и увидела самые обворожительные зеленые глаза, которые можно увидеть на таком милом личике. Из ниоткуда появилась маленькая ручка и отбросила черные кудри со лба.

Мальчишка моргнул.

Потом еще раз.

Я прижала руку к груди, стремясь сдержать зарождавшуюся там боль, стараясь дышать медленно. Глаза начало жечь.

Вот дерьмо! Я почти готова разрыдаться и насмерть перепугать ребенка.

Эта боль когда-нибудь пройдет?

Я глубоко вдохнула, стараясь ослабить боль потери, которая подкрадывалась ко мне всякий раз, когда поблизости оказывался ребенок, особенно такой симпатичный, как этот, что сидел сейчас передо мной.

Мне удалось справиться с собой. Ну, почти.

Мальчик отклонился назад, и, нахмурившись, разглядывал меня. Держу пари, он раздумывал, что я за сумасшедшая тетка.

Я кашлянула и натянула улыбку на лицо.

— Приветик,— сказала я хриплым голосом, надеясь, что не напугала его.

Он продолжал разглядывать меня так, словно мысленно решал сложную математическую задачу. Неожиданно он широко улыбнулся, демонстрируя отсутствие нижних передних зубов.

— Ты девушка моего папы? На тебе папина рубашка. И ты... — он прищурился, словно искал подходящее слово. — Ага! Belle. Красивая.

Он крутанулся на пятках и выбежал из комнаты, зовя отца.

— Папа!

Прежде чем эхо топота маленьких ножек по плиткам стихло, я спустила ноги с кровати и посмотрела вниз на черную шелковую рубашку от пижамы, которую надела, когда проснулась, замерзнув посреди ночи.

А затем до меня вдруг дошло, что за слово кричал мальчик. Папа? Ремингтон Сен-Жермен его отец? Серьезно? Он ну никак не выглядел, как чей-либо папа. Все то немногое в нем, что я видела, его лицо, голос… Мне следует прекратить думать о нем, если я собираюсь спуститься вниз и не умереть от смущения, вспоминая момент, когда меня застукали обнаженной.

Я поискала глазами часы в комнате, нашла их на прикроватной тумбочке и застонала. Я проспала дольше, чем планировала, и сейчас, у меня осталось только полчаса, чтобы собраться, затем я должна встретиться с Эндрю в офисе «Сара Арден».

Я выкарабкалась из кровати и отправилась в душ. Несколько минут спустя я выбежала из ванной и оделась в сливочно-желтый топ с открытой спиной и голубые джинсы, которые были на мне вчера. Затем быстренько нанесла легкий макияж.

Затолкнув все свои вещи обратно в сумку, заправила постель, убедившись, что все на своих местах, как и было вчера ночью. Спустилась вниз по лестнице и замерла на пороге огромной гостиной, которая была частью открытого этажа. Ремингтон и мальчик стояли, тесно прижавшись, друг к другу, и мальчик говорил без остановки, в то время как Ремингтон был занят приготовлением, по всей видимости, завтрака. У меня сложилось впечатление, что я вторгаюсь в их ежедневную утреннюю рутину, но я ничего не могла поделать.

Я оглянулась, чтобы посмотреть, как выглядит комната, так как у меня не было возможности увидеть ее прошлой ночью. Белые стены пусты за исключением нескольких картин, висящих друг напротив друга в гостиной. На одной изображен красивый малыш трех лет. Полагаю, тот самый малыш с черными кудрявыми волосами и восхитительными зелеными глазами, который разбудил меня. На другой картине изображена женщина лет пятидесяти с чертами лица, напоминающими черты Ремингтона. Я не великий знаток искусства, но достаточно хорошо разбираюсь, чтобы понять, что эти две картины очень даже хороши.

Также в комнате стоят три аккуратно расставленных дивана. На них в беспорядке разбросаны подушки в чехлах теплого светлого оттенка. Несколько подушек лежат наполу. В правом углу стоит ящик, полный игрушек. На каминной полке над мраморным камином я увидела три серебряные рамки с фотографиями. Подошла ближе и прищурилась, чтобы лучше их рассмотреть. На всех фотографиях Ремингтон, мальчик и женщина с картины. Они или стоят напротив колеса обозрения, или сидят на берегу реки и ловят рыбу.

Но где же мать мальчика? Он что в разводе? Или она умерла?

Я снова бросила взгляд на кухонную стойку. Если вчера, увидев Ремингтона у меня захватило дух, то сейчас, общаясь с мальчиком этим утром, он выглядел просто красиво. Я нерешительно топталась в гостиной, наслаждаясь открывавшимся передо мной видом. Ремингтон одет в черные шелковые пижамные штаны, низко сидящие на его бедрах и белую футболку, которая подчеркивает его накачанные руки, густо покрытые темными волосами. Мышцы на его груди под футболкой напрягаются, пока он готовит завтрак. Мальчик что-то сказал, и Ремингтон взъерошил его кудрявую головку, улыбаясь.

О Господи. Какая улыбка! Вокруг стало как будто светлее и ярче, когда он улыбнулся. Он повернулся, открыл холодильник и что-то вытащил оттуда. Закрыл дверцу холодильника и продолжил делать то, что делал до этого. Мальчик нагнулся вперед, прижимаясь лбом к Ремингтону, и поцеловал отца в нос, а затем пронзительно завизжал, когда Ремингтон схватил сына за талию и защекотал. Не было больше никаких сомнений. Это его сын. То как они одинаково поворачивали голову вправо, как похоже говорили, и как одинаково щурились, когда раздумывали, было ужасно очаровательно.