Пьер Рей - Аут Страница 7

Он подтянул штанину с безукоризненной складкой, пригладил ладонью темный галстук и непринужденным жестом откинул волосы назад.

— Итак! — после некоторого молчания продолжил он. — У меня с собой есть некоторая сумма денег, которые я хотел бы поместить в ваш банк.

Он машинально коснулся рукой небольшого черного чемоданчика, стоявшего на ковре подле его ног, и, не выдержав взгляда пронзительных глаз, смотревших на него из-за толстых стекол очков в тонкой золотой оправе, вытащил из кармана пиджака шелковый носовой платок и устало провел им по внезапно вспотевшему лбу.

Смущенный молчанием Хомера, Ловен заерзал в кресле, закинул ногу на ногу и положил руку на чемоданчик, ошеломленный суровостью обстановки кабинета, которая не давала ни малейшего намека на его функциональную принадлежность. Совсем не таким он представлял себе «святая святых» — директорский кабинет одного из самых «молчаливых» и мощных банков Цюриха. Стены покрывали простые бежевые обои, на полу лежал самый заурядный синтетический ковер серого цвета…

Он тяжело вздохнул и сказал:

— Речь идет о восьми миллионах французских франков.

Клоппе даже не шелохнулся. Ловен торопливо добавил:

— Это составляет миллион семьсот тысяч долларов.

Банкир безразлично кивнул головой.

— Результат моей двадцатилетней работы. Вы понимаете?.. Если со мной что-нибудь случится… я не хотел бы, чтобы это превратилось в дым в качестве наследства…

Клоппе согласно кивнул. Ловена уже понесло…

— Сейчас я вам все объясню…

Клоппе сделал резкий останавливающий жест рукой, и его лицо напряглось.

— Вы — управляющий, мистер Ловен, не так ли?

— Совершенно верно! Если вы мне позволите…

Он извлек из кармана пиджака черное портмоне из крокодиловой кожи, раскрыл его и длинными нервными пальцами достал пачку документов, подтверждающих его личность.

— Я должен был бы начать с этого, — извиняющимся тоном проговорил он.

Клоппе взял из его рук ворох бумаг и внимательно просмотрел их.

— Ваш визит — большая честь для меня, мистер Ловен. Не могли бы вы объяснить мне причины, побудившие вас выбрать именно мой банк?

— Ваш банк?.. — пробормотал Ловен, ошеломленный недоверием к человеку, обладающему восемью миллионами.

Час тому назад, спустившись по трапу самолета, он ощущал себя хозяином вселенной. Как и было оговорено заранее, перевозчик ждал его в баре, на Вассервертштрассе. За доставку ценного груза из Лиона в Цюрих Ловен заплатил ему два процента от общей суммы, то есть сто шестьдесят тысяч франков. И вот теперь, когда его должны бы чествовать как победителя, развернуть перед ним красный ковер и с уважением принять деньги, его спрашивают, почему он выбрал «Трейд Цюрих бэнк»! Ему вдруг захотелось схватить чемодан и бежать от этого ледяного человека. Город забит банками, и в любом его встретят с распростертыми объятиями.

— О вас мне рассказали мои парижские друзья, — собрав нервы в кулак, вежливо ответил он.

Брови Клоппе взлетели вверх.

— Назовите кого-нибудь из них, мистер Ловен.

— Ломбар. Эдуар Ломбар.

— Да, я знаю мистера Ломбара. Хорошо, мистер Ловен, как вы думаете использовать ваш капитал? Хотите заморозить его, покупать валюту, играть на бирже?

— Пока никаких операций. Для начала я хотел бы положить деньги на срок… три месяца. Сколько это составит?

— Заморозить на три месяца? — Клоппе нажал на кнопку интерфона и спросил: — Гарнхайм, какой процент по вкладу французских франков сроком на три месяца? Да. Спасибо. — Повернувшись к Ловену, он сказал: — Девять и двадцать пять сотых процента.

На лице управляющего отразилось разочарование.

— Мало. Я надеялся на большее.

— А вы не хотели бы конвертировать ваши деньги в другую валюту?

— Например?

— Доллары, марки, швейцарские франки…

— В этом случае процент увеличивается?

— Нет, за исключением доллара, который в настоящий момент очень нестабильный, потому что все ждут публикации финансового годового баланса.

— Сколько даст марка?

— Четыре и пять десятых процента. Естественно, необходимо учитывать нестабильность франка в связи с другими факторами. Но лучше иметь минимальный процент на валюте, чей курс растет, чем повышенные дивиденды на валюте падающего курса.

— Как бы вы поступили на моем месте, мистер Клоппе?

— Я — не на вашем месте, мистер Ловен.

— Могу я получить номерной счет?

— Как вам будет угодно. Кто еще, кроме вас, будет знать шифр?

Ловен удивленно вскинул на него глаза. Клоппе добавил:

— Все мы ходим под Богом, мистер Ловен. Кому мне следует сообщить о вкладе в случае вашего… исчезновения?

— Кстати, об этом я собирался с вами поговорить. Я женат…

Клоппе достал из ящика стола чистый лист бумаги и приготовился записывать.

— Вероятно, это будет миссис Ловен?

— О нет, нет! — затараторил Ловен. — Только не она!

Лицо Клоппе едва заметно посуровело.

— В таком случае, кто же?

— Моя крестница.

— Фамилия?

— Лили. То есть Элиан… Элиан Гурией.

— Таким образом, законным преемником вы объявляете миссис Гурней?

— Мисс Гурней. Да, именно ее.

— Ее адрес?

— Париж, улица Гренель, 118…

— Округ?

— Кажется, седьмой… но я могу ошибаться…

— Профессия?

— Секретарь.

— Родилась?

— Двадцать седьмого декабря.

— Год?

У Ловена был такой вид, словно он бросался в омут.

— Тысяча девятьсот пятьдесят третий.

Клоппе бросил на него быстрый, осуждающий взгляд.

— Фирма, где она работает?

— Мисс Гурней — моя секретарша.

— А… Я хотел бы, мистер Ловен, чтобы вы немедленно открыли общий счет с вашей… крестницей.

— Общий?

— В таком случае мисс Гурней получит право пользоваться вашими деньгами, — терпеливо разъяснил Клоппе.

— Но если… если… — растерянно залепетал Ловен.

— Что «если», мистер Ловен?

— Если, например, мы поссоримся?.. Как избежать, чтобы она… Короче, вы же сами знаете женщин!

— Должен ли я понимать так, что мисс Гурней не пользуется вашим полным доверием?

— Не настолько, чтобы позволить ей запустить руку в восемь миллионов франков! — возмущенно воскликнул Ловен.

Хомер Клоппе резко встал.

— Тогда я не понимаю, каким образом я или мои компаньоны могут позволить ей взять самый мизерный кредит.

— Но, сэр… — смущенно начал Ловен.

— Спасибо, что вы обратились к нам, но быть вам полезными на таких условиях мы не сможем.