Эдуард Снежин - А любовь как сон Страница 7

Тем временем, очутились мы уже возле знакомого прибрежного кафе, не зайти в которое было невозможно – от дымного шашлычного аромата просто мутило желудок.

– Что с тобой? – спросил я, отпив приличный глоток мукузани.

Катя рассеянно водила пальцем по полированной крышке стола.

– Наверно у меня что-то серьёзное с придатками.

– Что ж ты молчала? Мы ведь на курорте – завтра узнаю, где здесь это лечат.

На завтра я обежал все ближайшие санатории. После упорных допросов, везде мне честно отвечали, что по-настоящему гинекологию лечат только в Саках и Евпатории, а привозная грязь большого эффекта не даёт, так как её целебная сила держится лишь несколько часов после извлечения.

– Что ж теплоходом до Евпатории? – спросил я Катю.

– Конечно! – оживилась она.

Однако, теплоход Сухуми – Одесса в Геленджик не заходит, надо ехать в Новороссийск, поэтому мы предпочли путешествие до Ялты на «Комете».

Мне очень хотелось на ялтинском побережье, чтобы Катя прониклась чувством восхищения знакомыми мне с ранней молодости крымскими красотами, без устали я таскал её по живописным местам, пока она не сказала, довольно грубовато, что мои места её не интересуют – она приехала в Крым лечиться.

В Евпатории, не смотря на все мои усилия, устроиться в санаторий не удалось, но мы встретили там сотрудницу – миловидную добрую женщину, которая за символическую плату предоставила нам спальню в своей благоустроенной квартире с огромной двухместной кроватью, муж у неё уехал в отпуск, а она сама прекрасно обходилась диваном в гостиной. Один только вид этого ложа, предназначенного для комфортной любви, будоражил мои желания неимоверно, но Катя отвечала на это сдержанно, если не сказать холодно, поэтому, в надежде исправить положение, я быстро договорился в грязелечебнице, в двух автобусных остановках от квартиры, о её лечении, и она стала ездить туда каждый день.

Однако, это событие, к моему глубокому сожалению, произвело неожиданный эффект – Катя вообще прекратила со мной половые сношения, ссылаясь, якобы, на запрет врачей. Такого дискомфорта на благоухающем юге, где каждая ветка, каждый стебель и цветок поют о любви я не испытывал никогда – ни раньше, ни потом.

Но, ни этот случай, ни другие потом, не менее красноречивые, никогда не поселяли в моей душе даже зачатки сомнений в Катиной чистоте… Только сейчас, куря в постели одну сигарету за другой, я правильно осознал поведение жены. В следующий момент в моём воспалённом мозгу возникла идея-фикс: я должен непременно увидеть Катерину!

Разрыв с ней оказался неожиданным и неопределённым, без разговора по душам, без которого вся наша восьмилетняя жизнь казалась просто коротким нелепым недоразумением. Дело не в том, что я не поверил Галке – все события последнего года подтверждали – Катя изменяла. Так почему же, уверовав в это, меня потянуло к ней вдруг с неудержимой силой и не только для душевного разговора, но и с мыслью об обладании ей? Нет здравого объяснения таким побуждениям, измена больно ранит, но хочется снова добиться неверной женщины, а её порочность только распаляет желание.

Ждать было выше моих сил, я позвонил другу, моему помощнику, предупредил, что меня не будет пару дней и ближайшим автобусом выехал в аэропорт.

– Куда ты на праздник собрался? – недовольно пробурчал друг, в воскресенье коллектив собирался в лес отметить 23 февраля.

Но в воскресенье утром я был уже в Саратове и сразу позвонил Кате по телефону матери. Узнав, что я рядом, она попросила меня ни в коем случае не появляться у матери, договорились встретиться в нашем любимом кафе по-над Волгой, рядом с Преображенской церковью.

Когда я подходил к месту встречи, сердце моё защемило при виде церкви. Года два назад у нас с Катей, по вине её матери, была размолвка, она также уезжала в Саратов, но через месяц пришла полная отчаяния телеграмма, чтобы я немедленно приехал и забрал её. Оказалось, что Катя начала горевать, не есть, потеряла в весе восемь килограмм.

Я ринулся спасать жену, побросав всё, а, в первую очередь, премилую страстную женщину, которой я обзавёлся к тому времени.

Когда я увидел Катю, от её лица остались только глаза, ещё более огромные из-за худобы. Жалко её было неимоверно, она тут же в спальне – худющая, кожа, да кости, со слезами отдалась мне, нимало не стесняясь матери в соседней комнате, а матери она всегда боялась. Потом мы пошли гулять, пообедали в кафе. Катя смеялась, показывая на ладошке не совсем отмытый трёхзначный номер очереди за колбасой – в Саратове было голодно. Проходя мимо церкви, Катя стала серьёзной и взяла с меня слово, что в этом году мы здесь с ней обвенчаемся, чтобы никогда больше не разлучаться.

Потом венчание мы перенесли на год, потом… потом наступило сейчас.

Нынешнее свидание ничем не напоминало ту прошлую встречу истосковавшихся друг по другу сердец. Мы сидели в кафе и Катя рассказывала. Она сказала, как зовут этого офицера, что у него жена, двое детей, конечно, свела их Галка.

Она призналась, что сейчас беременна, от кого (меня или офицера) не уверена, но уже записалась на аборт, ей ничего не оставалось, как уехать, признаться мне в измене она боялась, мысленно она порвала с прежней жизнью: и со мной, и с офицером.

Ещё она открылась, что в поезде по дороге в Саратов она с кем-то познакомилась и переспала, но ничего из этого не вышло, как часто бывает в жизни. Слёзы текли у неё по щекам, совсем размазав тушь; я понял, что, не смотря ни на что, для меня нет женщины дороже – я готов простить ей всё, – и стал ей об этом долго и много говорить. Она тоже поняла это, но вздохнула об ином:

– Если бы мой последний мужчина говорил мне то же, что ты!

– Неужели между нами пропасть? Помнишь – два месяца подряд мы писали друг другу письма каждый день! Разве может уйти совсем наша любовь?

– Но от любви до ненависти один шаг.

– Нет твоей ненависти.

– И любви нет.

– Что есть? Обида за мою связь, когда ты уехала в первый раз?

– Нет у меня обиды. Сама была тогда виновата.

– В чём наша вина?

– Никто не виноват – так сыграла судьба.

На часах было двенадцать, мой поезд отходил через час, я предложил задержаться до завтра, чтобы ещё раз обо всём подумать, но Катя ответила:

– Я не вернусь. Это всё из прошлой жизни.

Тогда, наконец, я поверил в фатальную неизбежность нашей разлуки и слёзы, сами собой, потекли у меня.

Она посмотрела на часы.