Умберто Нотари - Маркетта. Дневник проститутки Страница 8
- Категория: Любовные романы / Эротика
- Автор: Умберто Нотари
- Год выпуска: 2002
- ISBN: 5-94730-010-9
- Издательство: Продолжение Жизни
- Страниц: 27
- Добавлено: 2018-07-26 19:09:09
Умберто Нотари - Маркетта. Дневник проститутки краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Умберто Нотари - Маркетта. Дневник проститутки» бесплатно полную версию:Книга известного итальянского писателя Умберто Нотари знакомит нас с самым страшным стимулом современного общества – наслаждением: с его страданиями, лихорадочностью, развинченностью и чудовищностью.
Она представляет собою лишь документальные доказательства половой извращенности одного из огромных человеческих муравейников, именуемых «большими современными городами».
И хочется верить, что в этом обществе, т. е. среди «спокойных», «благоразумных» и «добродетельных», найдутся и «понимающие». А понимающие, конечно, не найдут грязи и порнографии там, где лишь голая и горькая правда.
Другие – и именно непонимающие – будут кричать о лживости и скандале.
Умберто Нотари - Маркетта. Дневник проститутки читать онлайн бесплатно
Войдя к себе, я схватила свою сумку и снова выбежала уже одна, чтобы накупить множество всякого рода вещей: каждой по подарку.
23-е декабря.
За весь день было только трое посетителей, довольно нелюбезно принятых. Кажется, будто город опустел. Все послеобеденное время я продремала и слышала сквозь дремоту, как настраивали пианино. И для него праздник.
В салоне, где должен происходить ужин, уже приступили к уборке; он совершенно преобразился: к потолку привешены большие фестоны из бумажных лавров и роз; в углах прикреплены букеты из папоротников и пальмовых ветвей; обычные белые лампочки заменены цветными, которые пробовали почти все, чтобы судить об эффектности освещения.
– Будут также и ясли? – спросила я усиленно хлопотавшую мадам Адель. – Ведь за животными для хижины Спасителя дело не стало бы!
Мадам Адель посмотрела на меня мгновение:
– Что с тобой, Маркетта? – спросила она довольно искренним тоном.
– Что со мной? Разве я знаю? Мне страшно хочется смеяться… и плакать!
24-е декабря.
Я проснулась сегодня в полдень и заметила, что в комнате необыкновенно светло – какой-то свежий и бодрящий свет. Из окна я увидела плавно падавшие белые хлопья снега. Мне вдруг стало весело.
Потребовала свой шоколад и почту.
Мне принесли иллюстрированную открытку с анонимным приветом.
– Других писем не было?
– Ничего больше!
В другие дни я получала по шесть-семь писем и много открыток; сегодня одну только открытку. Именно сегодня мне хотелось получить их побольше.
Я сошла вниз.
Там все весело и шумно любовались огромным panettone,[6] который им принесла показать мадам Адель.
Когда явился нагруженный коробками и корзинками разносчик почтовых посылок, все бросились к нему, как стая воробьев на горсть крошек.
Я осталась на месте; я ничего не ждала… но все же тревожно прислушивалась к проверке, производимой мадам Адель.
– Надин…
– Полетта…
– Марселлина…
– Раймонда…
– Маркетта…
– Как? И для меня? От кого бы это?..
Я взяла коробочку величиною с ящичек от гаванских сигар и дрожащими руками стала снимать красную бумагу, в которую она была обернута.
Кто-то подумал обо мне; я мысленно благодарила анонимного дарителя, как благодарила бы того, кто, сжалившись надо мною, дал бы кусок хлеба, чтобы утолить голод.
Я сломала печати, которыми была прикреплена крышка, удалила слой ваты и фольги…
Но что же это? На чем-то вроде красной атласной подушечки лежала какая-то темная вещица из шоколада, нахальная и гнусная… Ах! я не поняла… подарок с подтекстом, похабщина!..
Я почувствовала, что в моей душе поднимается что-то страшное, как столкновение двух ураганов.
Я овладела собой, схватила ящичек и почти бегом поднялась к себе.
Я боялась, чтобы этого не увидали другие и не стали бы меня расспрашивать.
Оставшись одна, я успокоилась, стала анализировать. Кто я такая? Чего я ищу? Чего хочу? Ничего, ничего и ничего…
Я глупа, чрезвычайно глупа, вот и все.
Мой неизвестный даритель – человек остроумный. Его шутка красноречива, уместна, и я могу даже сказать, утонченна. И я над ней хочу смеяться, смеюсь, буду смеяться и в конце концов съем… Плевать я хочу на праздник, и на любовников, и на подруг, и на всех. Да, наплевать мне на всех сегодня, как и вчера, сегодня и завтра, сегодня и всегда!
Только этот невольный отдых мучает меня; я хотела бы «работать», как и во все другие дни; я хотела бы сейчас иметь возле себя мужчин, чтобы мучить, терзать их, довести до истощения.
Положив возле себя коробочку с папиросами, я уселась в лонгшез, думая почитать газеты.
На первой же странице мне бросается в глаза отпечатанный крупными буквами заголовок: «Рождественский рассказ»; читаю дальше – передовица начинается: «Сегодня Рождество»; в середину вложен листок со следующей фразой: «Желаем веселого Рождества всем нашим читателям».
Это мило, деликатно и трогательно!
Эта «четвертая власть» очень проницательна! Ничего она не пропустит, даже Рождества!
Ба! Это вопрос продаваемости.
Я бросила журналы и принялась ходить по комнате, чтобы успокоить нервы. Напрасно… Я взволнована, недовольна, взбешена, больна. Я прислонилась лицом к стеклу; снег уже больше не падал. Я оделась и вышла.
Мне казалось, будто население города вдруг значительно возросло: такая масса людей наводняла улицы.
Легкий сероватый туман, местами фиолетово-голубой, струился в воздухе, окутывая фантастической вуалью огромный муравейник, усыпанный блестящими точечками неведомого света, сверкавшими, как агаты, опалы и аметисты.
Мне показалось, будто тысячи звуков улицы растут до бесконечности и приобретают иной характер; будто голоса людей имеют другой тембр; будто шары электрических фонарей горят не тем светом; будто в самой атмосфере есть что-то другое, неуловимое, тоскливое. Меня охватила такая сильная печаль, чувство такой беспомощности и ничтожества, что мне чудилось, будто я таю, улетучиваюсь, исчезаю.
Я очутилась в просторном, безмолвном и полутемном месте; спустя немного я заметила, что это церковь. Не знаю, как и почему я сюда попала.
На скамейках я видела какие-то склонившиеся тени; при свете тусклой масляной лампы драпировщики обивали арки красной и голубой материей, окаймленной серебряной бахромой.
Ничего не сознавая, смотрела я на спокойное, почти неподвижное маленькое пламя нескольких восковых свечей, горевших перед одним алтарем.
Я подошла поближе, нашла скамеечку, склонила колени и, опершись локтями, сложила руки и скрестила пальцы, которые так тесно прижались друг к другу, словно они были счастливы, чувствуя себя вместе; с губ моих сорвалось одно слово, которое ошеломило меня, как пощечина: «Боже!».
Бог? А затем? Что затем, Маркетта?.. Маркетта! По привычке я произнесла это имя, которое и не имя вовсе… Меня зовут Анной… Анна! Мне казалось, что я отдыхаю душой, называя себя этим именем.
Кто-то слегка тронул меня за плечо и проговорил:
– Послушайте, уже шесть часов; закрывается.
– Закрывается? – бессознательно повторила я, не понимая в чем дело.
– Снова откроется для всенощной сегодня вечером в одиннадцать часов.
Я с трудом поднялась, разбитая продолжительной неподвижностью. Закрывается? Как, и здесь? Почему? Ужин. И здесь думают о еде. Бог, Анна, Маркетта, ужин… у меня все это машинально смешалось; я еще раз оглядела алтарь, на который падали удлиненные тени свечей, и мне показалось, что изображение Мадонны смеется, хохочет до упаду.
25-е декабря, 3 часа утра.
В девять часов я была предупреждена продолжительным звоном о том, что «торжественный ужин» готов. Особых туалетов я для ужина не надевала и готова была уже сойти так, как была, когда за мной явилась мадам Адель.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.