Любовь Рябикина - Жизнь на Земле

Любовь Рябикина

ЖИЗНЬ НА ЗЕМЛЕ

повесть

Маленький провинциальный городок был затерян в самом сердце России. С высоты, если бы кому–то захотелось это сделать, можно было бы увидеть, как улицы с деревянными домиками лучами расходятся от центра. Так строили русские города с древних времен. Этот городок выглядел стареньким даже в солнечный летний день. Новых домов было мало, в основном двухэтажные в не так давно отстроенном микрорайоне, приземистые, из серого кирпича, похожие друг на друга, словно близнецы.

Широкая односторонняя улица вилась по высокому берегу реки. Частные дома из потемневших от времени и погоды бревен смотрели вдаль поблескивающими стеклами. Дощатые заборы тянулись сплошной стеной, прерываемой крашеными воротами и калитками. Внизу под солнцем нестерпимо блестела вода, но берег был крут и не ровен, его кромки с косогора не было видно. К тому же шумела на первом уступе под легким ветерком березовая роща, прикрывая реку от взглядов редких прохожих. Левый берег лежал, как на ладони: пологий, низкий, с огромной песчаной косой и острой промоиной посредине. Лето оказалось засушливым и отмель доходила почти до середины реки. На многие километры вдаль не было видно ни одного строения, лишь сплошное зеленое море леса.

Тоненькая не высокая девушка лет семнадцати остановилась на краю обрыва и внимательно оглядела берег широко распахнутыми зелеными глазами. Легкое ситцевое платье с мелкими синими цветочками, перетянутое по талии пояском, трепал ветерок. Тронутое легким загаром лицо с тонкими чертами заметно погрустнело: на берегу никого не было. Она обернулась и с надеждой посмотрела вдоль улицы. Она была пустынна.

Из–под берега в этот момент появилась темноволосая кудрявая голова парня. На первый взгляд ему можно было дать лет двадцать пять. Смуглое скуластое лицо с черными бровями и темно–карими глазами напоминало актера Бориса Токарева. Он, радостно улыбаясь, смотрел на девушку, а она не видела его, все еще оглядывая улицу. Парень поднялся на первый уступ и остановился. Он был высок ростом и хорошо сложен. Бледно–голубая рубашка с распахнутым воротом открывала крепкую загорелую шею. Синие джинсы с черным кожаным ремнем и плетенки на ногах дополняли наряд. Он, понаблюдав за разочарованной девушкой, крикнул:

— Таня, я здесь!

Она резко обернулась и золотистые распущенные волосы обвились вокруг точеной шеи. В глазах заискрилась радость. Улыбнулась и прыгнула вниз с обрыва, игнорируя тропинку, змеившуюся по берегу метрах в ста от нее. Платье обвивало спереди красивые ноги. От быстрого бега подол далеко отбросило назад и если бы кто–то смотрел в это время вниз с берега, он бы наверняка увидел белоснежное нижнее белье. Девушка неслась по косогору стремительно, как диковинная птица. Парень раскинул руки в стороны и поймал ее. Ласково сказал:

— А если бы упала?

Она плотно прижалась грудью к его груди. Обвив смуглую шею руками и уткнувшись лицом в его плечо с улыбкой сказала:

— Я знаю, что ты поймаешь… Давно ждешь?

— Не очень. Решил спуститься вниз. Думал, что ты там.

— А меня мама задержала. Надо было воды принести. Извини, что опоздала.

— Да ничего страшного. Я тут думал о нас с тобой. Пойдем, искупаемся?

Она подняла голову и посмотрела в его глаза:

— Вода еще холодная. Лучше ближе к вечеру, ладно? К тому же я купальник не одела. Давай просто посидим на нашем месте, пока на берегу никого нет.

Он взял ее за руку, глядя в зеленые глаза:

— Тогда бежим!

Они легко и ловко прыгали с кочки на кочку, спускаясь к воде. Второй уступ был неровен и кочковат. Это получалось у влюбленных абсолютно синхронно. Остановились у кромки воды, продолжая держаться за руки. Метрах в двух от берега торчала плоская спина огромного черного камня. Парень сбросил плетенки и закатал джинсы до колен. Таня скинула босоножки и собралась войти в воду, но Саша легко подхватил ее на руки и понес к камню. Она счастливо рассмеялась и уткнулась лбом ему в шею. Он осторожно усадил ее на камень и сам устроился рядом.

Девушка опустила ноги в воду и поболтала ими, поднимая муть со дна. Парень повторил ее движения. Оба переглянулись и беззаботно расхохотались. Сразу опустили головы. Девичье лицо покрылось легким румянцем, а юноша смущенно потеребил собственную рубашку. Крохотные рыбки тут же засновали в мутной воде, разыскивая пропитание. Их темные спинки мелькали у поверхности воды. Серебристые бока, словно крохотные молнии сверкали под солнцем. Саша обнял Таню за плечи и прижал к себе. Немного помолчав, сказал:

— Танюш, я тебя очень люблю. С первой нашей встречи. И хочу на тебе жениться. Ты знаешь?

Она кивнула с легкой улыбкой, глядя в воду:

— Знаю. И я тебя люблю. Безумно… — Грустно вздохнула: — Только до моего совершеннолетия еще полтора года. Дождешься?

Он тихо сказал, обнимая за хрупкие плечи:

— Дождусь. Ведь ты единственная для меня.

Таня обхватила его за пояс и прижалась головой к его плечу. Слушала стук мужского сердца и молчала. На губах застыла немного грустная улыбка. Его подбородок опустился ей на макушку. Саша безмятежно улыбнулся, вдыхая солнечный запах ее волос…

В этот июльский день, в Измайловском парке, на коричневой скамейке со спинкой восемнадцатилетний парень точно так же прижимал к себе другую девчонку и говорил ей слова любви. Она клялась быть только его, беспорядочно целуя лицо юноши. И никто на огромной Земле не знал, что судьбы ребят однажды переплетутся…

Промозглая осенняя ночь с мелким моросящим дождем застыла над городом, словно черная зловещая птица. Не было ярких звезд и луны, как в августе. Пронизывающий ветер раскачивал старый фонарь на углу улицы и от этого ажурная тень от голых ветвей тополя «плясала» на стене дома. Столб стоял на углу улицы, окна не светились, так как было уже поздно. Давно проржавевший фонарь тягуче поскрипывал от порывов ветра, жалуясь на судьбу. Под тополем, прячась в его тени, стояли обнявшись двое: парень в черной куртке и девушка в темном плаще. Фонарь на мгновение осветил их лица. Это были Таня и Саша. Он тихо сказал:

— Завтра нас рано увозят. Я напишу сразу, как только доберусь до части. За другого замуж, пожалуйста, не выходи! Вот увидишь, я вернусь и все у нас хорошо будет. Жди меня, Танюшка, жди!

Девушка уткнулась ему в грудь лицом, вцепилась тонкими руками в куртку и заплакала навзрыд. Сквозь рыдания выдохнула:

— Дождусь, обязательно дождусь!.. А ты пиши, хоть по две строчки, но пиши!

Саша прижал ее к себе. Гладил по плечам, что–то бессвязно шепча. Когда она немного успокоилась, он приподнял ее лицо в ладонях. Бережно стер пальцем соленые капельки со щек и нежно поцеловал в дрожащие губы…

Парень из Подмосковья в этот вечер прощался со своей девчонкой на площадке между этажами большого кирпичного дома. Он присел на подоконник у маленького окна и усадил ее к себе на колени, обхватив за талию одной рукой. Парень нервно курил, выдыхая дым в сторону, а она печально смотрела ему в лицо и молчала…

Высадка с вертолетов прошла спокойно. Солдаты торопливо соскакивали с борта и мгновенно прятались за многочисленными валунами. К этому их приучила война. Но не успели десантники подняться вверх по склону и на пятьдесят метров, как раздались выстрелы. Андрей услышал команду, к которой за полтора года войны успел привыкнуть:

— Рота — в укрытие! Корректировщик — вперед!

Корректировщиком был его друг Сашка Шелехов из Костромской области. По возрасту он был старше всех в роте. Ему разрешили закончить сельскохозяйственный институт. А «вперед» в Афгане означало только одно — под пули. Визуально определить откуда стреляют, а потом выдать артиллерии координаты для ведения огня. Андрей посмотрел на командира и тот, перехватив его взгляд, слегка кивнул. Горин кинулся вслед за другом. Вдоль зарослей какого–то колючего кустарника они продвинулись до площадки, засыпанной камнями и залегли за валуном. Андрей в окуляр оптической винтовки стал осматривать горный склон, густо поросший кустарником.

Два выстрела прозвучали с интервалом в несколько секунд. Прямо по лицу ударили брызнувшие осколки камня. На лицах, у обоих, из мелких порезов появилась кровь. Друзья переглянулись, ни слова не сказав друг другу. Тут и так все было ясно: их заметили. Видимо духи ориентировались по блику от линзы. Десантники успели заметить самое главное. Через полчаса огневые точки духов удалось подавить. Рота вновь двинулась к вершине. Остановились на небольшой и сравнительно ровной площадке, метрах в трехстах ниже. Вверху все еще находились духи, но они молчали. То ли экономили боеприпасы, то ли перегруппировывались.

Остаток дня прошел относительно спокойно. Лишь изредка зыбкая тишина прерывалась одиночными выстрелами с той и другой стороны. К счастью, они не причинили вреда никому. Десантники торопливо оборудовали ячейки для стрельбы. Стаскивали валуны для укрытий, присматривали безопасные места для ночлега. Но спать не пришлось.