Геннадий Соколов - Философия любви Страница 10

Саше надо было идти на занятия, и он, наскоро перекусив, собрал портфель и вышел из дома. На дворе стояла пасмурная, но сухая погода. В городе ощущалось приближение майских праздников. После субботника газоны были очищены от листвы, деревья подрезаны, и улицы одевались в алый наряд. Однако свежий весенний воздух и предстоящий праздник мало радовали Ковалева. Как только он оставался наедине с собой, мысли его обращались к одному и тому же предмету, были мрачными, и никакие внешние события не могли оторвать его от них. Саша уже начинал предпринимать волевые усилия для того, чтобы вывести свое сознание из состояния депрессии и угнетения, но его мысли непроизвольно, повинуясь какому-то неумолимому закону, вновь и вновь стремились окунуться а атмосферу удручающих переживаний.

Он осознавал свое дурацкое положение, в котором он оказался на танцах, но в тоже время он не видел в этом своей вины. Он полагал, что виной всему было стечение обстоятельств. Таня пожалуй, тоже жалеет о своем поступке, думал он, но ему от этого не становилось легче. У него больше нет повода для встречи с ней. Наоборот, он должен избегать ее. Между тем именно сейчас он ощущал острую потребность увидеть ее. Если бы Вадим не появился на танцах, рассуждал он, то сейчас не было бы проблемы для встречи с Таней, не было бы и жгучего желания увидеть ее. Но может это от того, что он переехал и живет сейчас далеко от нее? Скорее всего, решил он, что причина здесь и в том и в другом. "Но она тоже, наверное, хочет увидеть меня, - думал Саша. - Не может такого быть, чтобы она не хотела объяснить мне свое поведение. А может быть, он неверно понимает ее. Может быть, она ушла по какой-нибудь другой причине и сейчас ищет случай объяснить ему все. Но если она ушла из-за Вадима, то и в этом случае надо, видимо, спросить ее, узнать точно, что это действительно так, и только после этого делать какие-то окончательные выводы".

Однако, когда в своей памяти он воспроизводил обстановку вечера в Доме культуры, его сомнения рассеивались, и он убеждался, что выяснять тут нечего, наоборот, ему следовало бы не рассуждать, а возмущаться. Однако возмущение выражать было некому, и он начинал все продумывать снова и снова.

В школу можно было идти двумя путями, и в раздумье он прошел тот перекресток, где можно было свернуть и обойти стороной дом, в котором жила Таня. Вспомнив об этом, он обернулся, и убедившись, что прошел от перекрестка приличное расстояние, продолжил путь. Однако, когда показался дом, где жила Таня, и ее окно, и он, представив себе, что она увидит его, сбавил шаг и подумал, что еще не поздно свернуть и пройти по дворам между домов и обойти этот заколдованный дом, вокруг которого были сосредоточены все его мысли. Но как раз в этот момент ее окно блеснуло в глазах Ковалева лучами заходящего солнца. "Как может луч солнца, отраженный от ее окон, на таком расстоянии найти меня", - подумал он. В этом он усмотрел какое-то сверхъестественное, но доброе предзнаменование. Он непроизвольно прибавил шаг и, когда оказался совсем близко от дома, увидел в окне силуэт Тани. Решительно свернув в переулок, он вошел в ее подъезд и позвонил. Покинув танцевальный зал, Таня прошла в гардеробную. Лицо ее было залито краской стыда, и искаженное неестественной улыбкой, оно вызвало удивление девчонок, знавших ее по школе, которые столпились внизу у зеркала. Схватив свое пальто, она, не помня себя, вышла на улицу и бросилась бежать в сторону дома.

"Негодяй! Как он мог! Как он посмел притащить ее на танцы?! Ей казалось, что все знакомые в зале сейчас только и говорят о ней "Он пришел с ней, чтобы опозорить меня. Он заметил, что я недовольна, но не пошел меня успокаивать, хотя раньше, он всякий раз делал это. Он решил поиграть у меня на нервах, на ревности, но это не ревность, это обыкновенное зло, которое в дальнейшем обойдется ему очень дорого" она перешла на шаг и немного отдышалась от быстрого бега. На улице было темно и тихо. Ей встретилась сослуживица матери, которая, увидев взволнованную, с растрепанными волосами Таню, не решилась остановиться и пройдя мимо девушки не обратившей на нее никакого внимания, обернулась и сокрушенно покачала головой, не то сочувствуя не то удивляясь. Дома своим видом и состоянием Таня переполошила мать. Объяснив, что больна, она прошла в свою комнату и упала ничком на кровать. "Нет, твердила она, этого прощать нельзя. Надо во что бы то ни стало заставить его вернуться, а затем посмеяться над ним. И эта еще корчит из себя невесту... Он бросил ее ради меня когда-то и он сделает это еще. Я докажу это ей, чего бы мне это не стоило. Я никогда не позволю унижать себя людям, недостойным меня".

На следующий день она не пошла в школу, представила себе, как будут посмеиваться и ехидничать некоторые девчонки, те, что втайне завидуют ее успехам у юношей. Они будут шептаться, разбирая ее по косточкам, и распускать небылицы по всей школе. "Боже мой! - воскликнула она. - Хоть бросай школу из-за этих идиотских сплетен".

Вечером она видела в окно, как к подъезду Ковалева подъехала автомашина, как Саша с отцом погрузили в нее мебель и вещи и уехали. На какое-то время она забыла вчерашний случай и настраивалась на то, что Ковалев к ней зайдет попрощаться. Но тот уехал, не взглянув даже в сторону ее окон. Это взбесило ее окончательно, она не могла найти себе места. Когда стемнело, она прильнула к окну в надежде, что к ней все-таки кто-то придет. Ей было безразлично сейчас, кто бы это был: Вадим, Александр или Валя, но никто не появлялся, и она металась по квартире как птица в клетке.

Утром, освобожденная сном от недавних забот, она собралась и отправилась в школу. Безразличие и пустота заполнили ее душу, но проходя мимо дома Вали, она подумала, что в школьный омут лучше было бы войти с кем-нибудь вдвоем, и зашла к ней. По дороге в школу к Вале она заходила редко, и та, открыв ей дверь, поначалу немного смутилась. Но по пути они развеселились и уже смело вошли в школу и в класс.

Вопреки предположениям Тани, никто, кроме классного руководителя, не поинтересовался причиной ее отсутствия в школе. Не было ни насмешек, ни многозначительных взглядов. Все было как прежде, и лишь какие-то, едва заметные со стороны, но вполне осознаваемые самими подружками перемены произошли в их отношениях с Валей.

После школы Таня основательно засела за уроки. Она решила забыть обо всем, что происходило вокруг. Уроки были наиболее подходящим для этого средством. Она так увлеклась ими, что не заметила, как пролетело время. Часы пробили шесть вечера. Она вспомнила, что Ковалев в это время должен идти в школу. Она знала также, что он может обойти ее дом, но была убеждена, что он пойдет здесь и, возможно, даже зайдет к ней. Ей сейчас захотелось поговорить с ним на какую-нибудь отвлеченную тему и заодно посмотреть, какое впечатление она оставила у него после вечера. Однако она подумала, что он может пройти мимо, и, чтобы как-то спровоцировать встречу, она взяла большое настольное зеркало и стала испытывать отраженный от него солнечный луч на случайных прохожих. После долгого ожидания, когда, судя по времени, она уже решила, что Ковалев обошел ее дом стороной или вообще не пошел в школу, он вдруг показался на противоположной стороне улицы, и она навела "зайчик" ему на лицо.

- Здрасьте, сказала она Ковалеву, когда тот вошел в прихожую. - Проходите пожалуйста, присаживайтесь и рассказывайте о своем новом житье-бытье.

- Признаться, я пришел послушать тебя...

- Да, мне, действительно, есть что сказать тебе, - начала она после некоторого раздумья, - но, я думаю, это только расстроит тебя, хотя, впрочем, может я ошибаюсь... Дело в том, Саша, что нам следует прекратить наши встречи. Я не буду говорить о причинах, так как ты многое видишь сам. Скажу только, что я порой не понимаю сама себя, но считаю, что меня должны понимать другие... Очень может быть, что я пожалею о том, что я говорю тебе это, но я откровенна и говорю, что думаю.

Саша перевел взгляд с ее глаз на слегка подкрашенные губы, на новое домашнее платье в мелкую клетку. Ему стало стыдно за себя. Он слышал это от человека, которого он любил, без которого не мыслил себя вот уже более полугода. Почувствовав его состояние, Таня придвинулась к нему поближе и тихо сказала:

- Ты прости меня, Саша. - Ковалев поднял на нее тяжелый, невидящий взгляд, встряхнул головой, словно отгоняя от себя ее слова, и проговорил:

- Не надо об этом. Прости меня лучше ты...

Глава 7

В школе у Ковалева дела шли хорошо. С первых дней занятий он последовал совету Тани и, когда чувствовал, что знает материал хорошо поднимал руку. Учителя оценили его инициативу и заговорили о том, что с новеньким учеником им повезло, посещал бы только занятия. И Саша старался оправдать эти надежды, хотя и не ведал о них. Пропускал занятия он очень редко, и в этом его поддерживала Таня, с которой они уговорились не встречаться в дни занятий ни при каких обстоятельствах. Теперь же когда их встречи прекратились, Саша решил все усилия сосредоточить на учебе и основательно подготовиться к сдаче экзаменов.