Валентина Донна - Покоренная поцелуем Страница 10

Она купила эту странную настойку из любопытства, задолго до того, как Хью был нанесен удар по голове. Продавший ее старик называл себя колдуном, и она думала о нем всякий раз, когда возникала необходимость перевозить вместе с вещами этот драгоценный кувшинчик из одного поместья родственников в другое.

- Представь себе, это не кувшинчик, - говорил старик, - а поле красных цветов. Каждая капля, вытекающая из него, - это цветок, который ты срываешь своими руками. В конце концов цветов больше не останется, поле оголится, но человек, выпивший их нектар, восстановит свое здоровье.

Мария никогда в жизни не видела поля, усыпанного красными цветами. Она вдруг вообразила, как стоит среди благоухающей алой красоты, и купила этот сироп именно по этой причине, не очень веря в его превозносимые до небес целебные свойства.

Когда Хью был нанесен удар в голову, она вспомнила слова старика об этом зелье. Она также помнила его предостережение - нужно быть очень осторожной с лекарством: только одну его каплю нужно смешивать с глотком вина и выпить все как можно скорее, чтобы зелье не утратило своей целительной силы. Она в точности следовала всем его указаниям, и отрывала красные цветки один за другим, - и вот поле стояло уже почти совсем голое, а до выздоровления Хью было еще далеко.

В последние месяцы иногда ей трудно было преодолеть соблазн и самой не попробовать этот сироп забвения.

Кто-то настойчиво дергал ее за платье. Это был Фен, этот странный мальчик, которого Хью спас от смерти в тот же день, когда и сам был ранен. Фен никогда не разговаривал; молчал он и сейчас, хотя его широко раскрытые глаза, его напряженное тело - все достаточно красноречиво говорило о грядущей катастрофе. Затем из покоев Хью до нее донеслись треск, сдавленный вопль Эдит, рычание агонизирующего человека.

- Уолтер, Стифэн! - крикнула Мария на ходу двум рыцарям, бегом преодолевая несколько метров до комнаты ее брата. Фен бежал впереди, и его скользящие, неуловимые движения помогли ему опередить ее, добраться до покоев первым. Она вбежала сразу за ним и увидела такую картину: Хью глядел ей прямо в глаза, он пребывал в замешательстве, агонизировал, но не утратил еще рассудка - руки его, разбитые параличом, лежали неподвижно по бокам, что, вероятно, явилось следствием уменьшения целебной мощи зелья; воспитанная в монастыре, Эдит стояла на коленях возле его кровати. Казалось, Бог все же на ее стороне. Хью находится в полном сознании, и его доза еще не готова.

- Пошли со мной, Эдит, - сказала Мария, поднимая жену Хью с колен. - Ты знаешь, какие с ним случаются припадки.

- Но он.., он смотрел на меня. - Холодные глаза Эдит расширились от удивления.

- Ему становится лучше с каждым днем, - успокоила ее Мария, и вдруг сама себе сильно удивилась. Точно такие слова она сказала Ротгару Лэндуолдскому, считая, правда, их преувеличением, желаемым, выдаваемым за действительное. Но кто знает.., кто знает... Она потеснила Эдит, пропуская вперед Уолтера и Стифэна, которые стали с обеих сторон ложа Хью. Своими сильными руками они придавили его плечи к кровати, чтобы он не причинил себе вреда, когда начнется припадок.

Сегодня утром, когда все четверо глядели на него, не спуская в большой тревоге широко раскрытых глаз, Хью сумел сохранить контроль над своим телом.

- Кто она такая? - прохрипел он, поднимая трясущийся палец на дюйм от кровати. Мария не могла понять, о ком идет речь - о ней или об Эдит.

- Почему она плачет? - спросил Хью, решив сам тем самым поставленную им загадку. Хотя часто слезы накатывались на глаза Марии, она никогда не позволяла себе ронять их в присутствии других.

- Я же вам говорила - он смотрел на меня! "Может, в ее простодушии виновато монастырское воспитание", - подумала Мария. Ее невестка могла целыми днями, да нет, неделями хранить, словно великомученица, полное молчание, а затем по неизвестным причинам принималась так откровенничать, что впору лучше помолчать.

- Иногда я испытываю к нему жалость, - призналась Эдит Марии, не отрывая взора от Хью. - Вчера вечером.., я нашла причину, из-за которой он может чувствовать себя таким одиноким, поэтому, когда сегодня он поднял на меня глаза, я попыталась понять, как все же тяжело не иметь друзей. И я расплакалась, эта мысль так меня опечалила.

Мария подумала: "Насколько Эдит восприимчива, если сумела почувствовать одиночество Хью. У самой Эдит нет друзей и нет их у меня".

- Никто не соизволил ответить на мой вопрос. - Голос Хью прервал наивную речь Эдит и напомнил Марии, что периоды его просветления носят кратковременный характер.

- Эта леди - ваша супруга, - ответила Мария, отлично зная, что если он что-то задумал, то не успокоится до тех пор, покуда не получит полного удовлетворения. Им нужно было многое обсудить, поэтому лучше сразу удовлетворить его любопытство, чем напрасно тратить время и напоминать ему, что она уже тысячу раз представляла ему Эдит.

Лицо Хью осветилось радостью, и улыбка тронула уголки его губ.

- Тогда я могу потрогать ее волосы, - сказал он, судорожно подергивая пальцами. Это было что-то новенькое.

- Подойдите к нему, - прошептала Мария, подталкивая Эдит к его кровати. Эдит имела привычку носить распущенные волосы, которые доходили ей до нижней части спины и которые она заплетала в косу на ночь. С явной неохотой она выпростала из-за спины косу и концом ее пощекотала пальцы Хью.

- Нет, - дернул он головой, и боль исказила его лицо. Он что-то неслышно шептал, но никто не мог разобрать его слов. - Раскройте ее, - наконец произнес он, и Мария почувствовала, насколько он расстроен, так как не мог сказать того, что хотел.

- Распустите волосы.

- Да, да. - Глаза Хью сияли от благодарности и ., напряженного ожидания.

Пальцы Эдит застыли - она не знала, что предпринять. Потом, наклонив голову, она ловко принялась распускать косу. Покончив с последним завитком, она провела рукой по волосам, тряхнула головой. Они мягко рассыпались по спине.

- Надо мной леди, жена моя.

Вновь Эдит выпростала волосы из-за спины, на сей раз они спадали двумя пучками с обеих сторон головы. Пропустив левый через пальцы левой руки, она направила его мягкие концы на лицо Хью, а правый во всей своей шелковистой прелести опустился ему на руки и грудь. Мария увидела, как Хью погрузил свои пальцы в золотые кудри - она даже слышала, как он шумно вдыхает их соблазнительный запах.

Мог ли рассчитывать Ротгар на подобные нежные сценки с Эдит?

- Достаточно, Эдит, - сказала Мария после продолжительного, по ее мнению, наблюдения за проявлением столь любопытной интимности. - Теперь ступайте. Можете все идти. - Рыцари, переминавшиеся с ноги на ногу в неловкой тишине, вылетели из комнаты. Фен, который редко позволял себе не находиться рядом с хозяином, растворился в сумрачных тенях. Эдит покорно встала с края кровати и сделала шаг вперед. Концы ее длинных волос поползли по телу Хью за нею вслед.

"Теперь Эдит будет еще больше меня ненавидеть", - подумала Мария, наблюдая за грациозными движениями Эдит и выражая сожаление, что взяла с ней слишком властный тон, когда приказала распустить волосы. Но когда Эдит, выходя из покоев, бросила на нее последний взгляд, Мария не заметила в нем никакой враждебности. Нервная улыбка блуждала по дрожавшим губам Эдит; розовый цвет на щеках, яркий блеск веселых глаз напоминали те довольные выражения на лицах женщин, которые время от времени украдкой выскальзывали из рыцарских покоев ранним утром. А соответствующее глупое выражение на лице Хью не имело никакого отношения к полученному по голове удару.

До сих пор переживаемые Хью хорошие деньки следовали по одному и тому же образцу. Вначале постепенное восстановление движений, потом способность выговаривать слова, потом формулировать идеи и, наконец, высказывать здравые мысли - все это находилось в полном соответствии, но лишь до тех пор, покуда он не испытывал острого желания погладить волосы Эдит, запустить в них пальцы, и тогда начинались эти глупые умозаключения.

Ротгар Лэндуолдский заперт в курятнике, и все последние эти часы не имеет ни воды, ни хлеба.

Боже праведный, ее мысли становились такими же бессвязными, как и мысли ее брата. А поврежденный рассудок Хью мог отказать в любую секунду. Больше нельзя было терять напрасно время.

- Вы меня знаете?

- Да. Ты - Мария, моя сестра..

- Вы знаете, где в данный момент находитесь? Осторожная осмотрительность промелькнула у него в глазах.

- В своей кровати.

Мария попыталась подойти к нему с другой стороны.

- Назовите эту местность.

- Я, - снова его губы беззвучно зашевелились, - это не Эвре. - Он произнес эти слова достаточно убежденно, но потом, выражая сомнение, повысил голос.

Мария отрицательно покачала головой.

- Тогда Мортен? Пуатье? Авранш? - Хью выплеснул целый водопад названий различных местностей, причем все они находились в Нормандии, и ни одно из них он не посещал за последние два года.