Изабел Уолф - Дело в стиле винтаж Страница 12

— Сомневаюсь, ведь я его не продаю, хотя мне нравится идея пенсии-а-порте. О, — добавила я, — вы выставили это на свет божий. — Пока меня не было, Анни повесила несколько вечерних сумочек с ручной вышивкой на пустую часть стены у двери.

— Надеюсь, вы не возражаете, — сказала она. — Я подумала, что они будут хорошо здесь смотреться.

— Так оно и есть. Их теперь можно разглядеть повнимательнее. — Я поместила два купленных мною платья в новые защитные чехлы. — Положу пока на склад.

— Можно мне у вас кое-что спросить? — произнесла Анни, когда я повернулась, чтобы пойти наверх.

— Да? — взглянула я на нее.

— Вы коллекционируете одежду «Мадам Грес»?

— Верно.

— Но у вас есть очаровательная вещь от мадам Грес. — Она пошла к стойке с вечерней одеждой и достала платье, которое подарил мне Гай. — Кто-то его мерил сегодня утром, и я увидела ярлык. Женщина оказалась слишком низкой для него — но на вас оно будет выглядеть потрясающе. Не хотите присоединить его к своей коллекции?

Я отрицательно покачала головой.

— Я… не схожу с ума от этого платья.

— О. — Анни посмотрела на него. — Понятно. Но…

К моему облегчению, звякнул колокольчик над дверью. Вошли девушка и молодой человек лет тридцати. Я попросила Анни заняться ими, пока поднимусь наверх. Затем я спустилась в кабинет и проверила сайт «Деревенского винтажа».

— Мне нужно вечернее платье, — услышала я голос девушки, открывая почту, — для вечеринки в честь нашей помолвки, — засмеялась она.

— Карла думает, что в таком магазине может приобрести нечто оригинальное, — объяснил ее бойфренд.

— Вы правы, — заверила Анни. — Вечерняя одежда вон там — у вас ведь двенадцатый размер?

— О Боже, нет, — фыркнула девушка. — Шестнадцатый. Придется садиться на диету.

— Не надо, — сказал ее бойфренд. — Ты и так очаровательна.

— Вы счастливая женщина, — хмыкнула Анни. — У вас идеальный будущий муж.

— Знаю, — с готовностью признала девушка. — На что ты там смотришь, Пит? О, какие симпатичные запонки!

Завидуя явному счастью парочки, я обратилась к заказам, сделанным по электронной почте. Кто-то хотел купить пять французских ночных рубашек, другой покупатель интересовался платьем с длинными рукавами и рисунком бамбука и спрашивал о размере.

«Когда я говорю, что платье двенадцатого размера, — ответила я, — то на самом деле это означает десятый, поскольку нынешние женщины крупнее, чем пятьдесят лет назад. Вот его размеры, включая ширину рукава у кисти руки. Пожалуйста, дайте мне знать, хотите ли вы, чтобы я оставила его для вас».

— Когда состоится ваша вечеринка? — спросила Анни.

— В эту субботу, — сообщила девушка. — У меня осталось не так много времени. Это не совсем то, что я ищу, — добавила она спустя несколько мгновений.

— Вы всегда можете украсить уже имеющееся у вас платье винтажными аксессуарами, — предложила Анни. — Например, добавить шелковый жакет — у нас есть несколько очаровательных жакетов вон там — или облегающий кардиган. Если хотите, я помогу придать вашему платью новый вид.

— Они удивительны! — неожиданно воскликнула девушка. — Такие… веселые. — Она явно говорила о бальных платьях.

— Какой цвет тебе больше нравится? — послышался голос ее бойфренда.

— Я думаю… бирюзовое.

— Оно пойдет к твоим глазам, — отозвался он.

— Хотите, чтобы я его сняла? — спросила Анни.

Я посмотрела на часы. Пора отправляться на встречу с миссис Белл.

— Сколько оно стоит? — спросила девушка. Анни ответила. — А, понятно. В таком случае…

— Хотя бы примерь его, — предложил бойфренд.

— Ну… хорошо, — согласилась девушка. — Но цена превышает наш бюджет.

Я накинула жакет и приготовилась уходить.

Когда минуту спустя я покидала магазин, девушка появилась из примерочной в бирюзовом платье. Она ни в коей мере не была толстой, но очаровательно чувственной. Ее жених оказался прав — зелено-голубой цвет прекрасно шел к ее глазам.

— Вы выглядите в нем просто великолепно, — одобрила Анни. — Для таких платьев нужна фигура как песочные часы, и у вас именно такая.

— Спасибо. — Девушка заправила прядь блестящих каштановых волос за ухо. — Должна сказать, оно действительно… — она вздохнула счастливо и одновременно разочарованно, — прекрасно. Мне нравятся юбки-пачки и блестки. В нем я чувствую себя… счастливой, — с удивлением призналась она. — Не то чтобы я была несчастна, — тепло улыбнулась она жениху и взглянула на Анни. — Оно стоит двести семьдесят пять фунтов?

— Да. Это шелк, — пояснила Анни, — в том числе и кружева на лифе.

— И сейчас мы предоставляем пятипроцентную скидку, — сказала я, беря сумочку. — И можем придержать вещь на неделю.

Девушка снова вздохнула.

— О'кей, спасибо. — Она посмотрела на себя в зеркало. Когда она двигалась, нижние юбки словно шептались между собой. — Оно очаровательно, но… Не знаю… Возможно… это не совсем… я… — Она вернулась в примерочную и задернула шторку. — Я еще… немного посмотрю на себя, — заявила она, а я отправилась в Парагон.

Я знаю Парагон очень хорошо — когда-то брала там уроки игры на фортепьяно. Моего учителя звали мистер Лонг, и мама смеялась, потому что мистер Лонг[3] был коротышкой, к тому же слепым, и его карие глаза, увеличенные толстыми стеклами очков, постоянно бегали из стороны в сторону. Когда я играла, он ходил взад-вперед позади меня в своих поношенных туфлях «хаш паппис». Если я ошибалась, он бил меня по пальцам линейкой. Меня это не столько обижало, сколько впечатляло.

Я ходила к мистеру Лонгу каждый вторник в течение пяти лет, пока одним июньским днем его жена не сообщила маме, что у него случился удар и он умер во время поездки по Озерному краю[4]. Несмотря на линейку, я очень горевала.

С тех пор я не бывала в Парагоне, хотя часто проходила мимо. Есть нечто в импозантном георгианском полумесяце, состоящем из семи массивных домов с низкими колоннадами, что по-прежнему заставляет меня задерживать дыхание. В пору расцвета Парагона в каждом доме были собственные конюшни, каретники, пруды, где водилась рыба, и маслобойни, но во время войны туда попала бомба. В конце пятидесятых район восстановили, но дома разбили на квартиры.

Я шла мимо отеля «Кларендон» по Морден-роуд, огибающей Хит, с ее дорожным движением по периметру, затем миновала паб «Принцесса Уэльская» и пруд с рябью на воде от легкого ветерка и, наконец, свернула в Парагон, любуясь конскими каштанами на большой лужайке, их листья уже тронула позолота. Взойдя на ступени дома под номером восемь, я позвонила в шестую квартиру и посмотрела на часы. Без пяти три. Я пробуду здесь до четырех.

Щелкнуло переговорное устройство, и послышался голос миссис Белл:

— Я уже спускаюсь. Будьте добры, подождите немного.

Прошло не меньше пяти минут, прежде чем она появилась на пороге.

— Простите. — Она, запыхавшись, приложила руку к груди. — Мне всегда требуется какое-то время…

— Не беспокойтесь, пожалуйста, — сказала я, придерживая тяжелую черную дверь, — но разве вы не могли открыть мне сверху?

— Автоматический замок сломан — к моему величайшему сожалению, — ответила она с элегантной сдержанностью. — В любом случае спасибо вам огромное, что пришли, мисс Свифт…

— Пожалуйста, зовите меня Фиби. — Когда я переступила через порог, миссис Белл протянула мне худую руку — кожа казалась полупрозрачной от старости, вены выдавались как синие провода. Она улыбнулась мне, и ее все еще привлекательное лицо покрылось мириадами морщинок, в которых прятались комочки розовой пудры. Голубые глаза были подведены серыми тенями.

— Вы, должно быть, мечтаете о лифте, — заметила я, когда мы взбирались по широкой каменной лестнице на третий этаж. Мои слова подхватило эхо.

— Лифт пришелся бы очень кстати, — отозвалась миссис Белл, держась за железные перила. Она на мгновение остановилась и подтянула шерстяную юбку на талии. — Но лестница стала причинять мне неудобства только в последнее время. — Мы немного постояли на первой площадке, чтобы она могла передохнуть. — В любом случае я довольно скоро могу переселиться в другое место, и мне больше не придется взбираться по этим горам, что будет явным преимуществом, — добавила она, когда мы двинулись дальше.

— И далеко вы собрались? — Казалось, миссис Белл не услышала меня, и я решила, что она еще и туга на ухо.

Она толкнула свою дверь.

— Et voila…[5]

Обстановка квартиры, как и хозяйка, была приятной, но блеклой. На стенах висели хорошие картины, в том числе написанное маслом лавандовое поле; паркетный пол покрывали обюссонские ковры, с потолка в коридоре, по которому я следовала за миссис Белл, свисали шелковые абажуры с бахромой. Она свернула на полпути и вошла в кухню, маленькую, квадратную и пострадавшую от времени; там помещался стол с красным покрытием из формайки и газовая плита, на которой стоял алюминиевый чайник и белая эмалированная кастрюля. На рабочем столике, покрытом ламинатом, лежал чайный поднос с синим фарфоровым чайничком, двумя такими же чашками с блюдцами и маленьким молочником, покрытым изысканной муслиновой накидкой, расшитой синими бусинками.