Мор Йокаи - Золотой человек Страница 12

Тимару даже не пришло на ум, что если это могучее черное существо вцепится в глотку, ему несдобровать; его занимала другая мысль: вот обрадуется Тимея, когда увидит эту белую кошечку!

Войти в жилище было нельзя: собака лежала поперек дороги. Тимар покашливанием решил дать знать о своем присутствии. В ответ на это величественный зверь спокойно приподнял голову, окинув пришельца большими, умными, карими глазами, взгляд которых не отличается от человеческого: они точно так же умеют плакать и смеяться, сердиться и ластиться; затем пес снова опустил голову на земля, словно желая сказать: "Подумаешь, какой-то человек! Стоит ли ради этого подниматься!".

А Тимар рассудил так: ежели из трубы идет дым, стало быть, кто-то в доме топит печь. И он рассыпался в приветствиях, желая доброго для этому невидимому снаружи человеку на трех языках: по-венгерски, по-сербски и на румынском.

Ему отозвался женский голос по-венгерски:

- Добрый день! Кто там? Да заходите же!

- Я бы зашел, да собака лежит у порога.

- А вы перешагните через нее.

- Не укусит?

- Добрых людей она не трогает.

Тимар, собравшись с духом, перешагнул через преграждавшее путь огромное животное; однако собака даже не шевельнулась, лишь чуть приподняла хвост как бы в знак приветствия.

Взойдя на веранду, Тимар увидел перед собой две двери: одна вела в сложенную из камня лачугу, другая в выдолбленную в камне пещеру, второе помещение оказалось кухней. Там он увидел стоящую у очага женщину с ситом в руках, которое она встряхивала над огнем, Тимар сразу смекнул, что занятие это не имеет ничего общего с колдовскими приемами ведьмина ремесла: женщина просто-напросто калила на огне кукурузу, и дело это не прервешь в угоду непрошеному гостю.

Каленая кукуруза - излюбленное кушанье в Венгрии. А потому, думается, у нас нет нужды никому растолковывать, что это такое да с чем его едят; зато на Всемирной выставке в Нью-Йорке несколько лет назад присудили золотую медаль некоему дошлому янки, который у себя в Америке изобрел способ приготовления каленой кукурузы. Ох уж эти американцы, до всего-то они додумаются! Каленая кукуруза - и впрямь отменная еда. Ешь вволю, сколько влезет, а все равно ею не насытишься: едва набил желудок, ан - уж опять проголодался.

Женщина, хлопотавшая у плиты, была темноволосая, сухощавая и несколько нервического типа, но сильная; суровое выражение стиснутого рта смягчали глаза: добрые, располагающие к доверию. По лицу - смуглому, загорелому - ей можно было дать лет тридцать с небольшим. Одежда ее, лишенная какой бы то ни было пестроты и яркости, не была похожа на одежду местных крестьянок, но и господской ее не назовешь.

-Что же вы, сударь, проходите да садитесь! - пригласила его женщина; голос у нее был чуть грубоватый, но при этом совершенно спокойный. Она высыпала добела каленую кукурузу в плетеную корзиночку и предложила Тимару угощаться. Затем взяла с пола кувшин и протянула гостю - вишневая настойка, тоже свежего приготовления.

Тимар занял предложенное место; Стул также был необычный - искусно сплетенный из всевозможных прутьев, другого такого не увидишь. Тут и черный страж оставил свой лежачий пост, прошествовал на кухню и уселся напротив гостя.

Женщина дала горстку лакомства и ньюфаундленду, и тот принялся хрустеть с полным знанием дела. Белая киска вознамерилась было последовать его примеру, но первое же зернышко каленой кукурузы застряло у нее в зубах, так что больше угощения и не потребовалось; кошка трясла лапкой, будто именно ею угодила во что-то липкое. Затем она вскочила на плиту. С живым интересом принюхиваясь к горшку у огня; в нем пыхтела и булькала стряпня, должно быть, более подходящее на кошачий вкус.

- Великолепная псина! - восхитился Тимар собакой. - И смирная на удивление, ни разу даже не рыкнула.

- Хорошего человека она сроду не обидит, сударь. Ведет себя смирно, какой бы чужак к нам ни пожаловал, лишь бы добрый был человек; она сразу распознает и лаять не станет. Но попробуй только вор сунуться!... Вора она с другого конца острова почует, и горе тому, кто ее клыков отведает. Страшный зверь делается! Прошлой зимой сюда по льду пробрался волк - на коз на наших польстился. Вон она, волчья шкура, в комнате расстелена. Собака вмиг с волком расправилась. Зато хорошего человека нипочем не тронет, хоть он на спину ей садись.

Тимара весьма утешило столь бесспорное подтверждение его человеческой добропорядочности. А оставь он давеча у себя в кармане парочку золотых, глядишь, и собака совсем по-другому его встретила бы.

- Итак, сударь, откуда пожаловали и что вам от меня надобно?

- Первым делом, сударыня, прошу прощения, что вторгся ваш сад через заросли. Судно мое бурей отнесло от того берега, вот и пришлось мне спасаться у Островы.

- Верно! Я еще подумала, что ветер, должно быть, разбушевался не на шутку, вон как завывает.

Маленькое поселение до того надежно было укрыто густыми зарослями, что ветер угадывался лишь по шуму.

- Ну, а теперь мы вынуждены здесь простаивать, пока ветер не выпустит. Продовольствие у нас кончилось, вот и пришлось мне отыскивать первое попавшееся жилье, где дым над трубой виднеется, да честь по чести просить хозяев, не дадут ли съестного на всю нашу братию за приличествующую плату.

- Как не дать? Конечно, дам, сударь. И плату приму, потому как я этим живу. Есть у нас козлята, кукурузная мука, сыр и фрукты разные. Выбирайте что угодно, для того мы и припасы заготавливаем. У нас, как правило, урожай забирают купцы, что на судах из соседних краев плывут. Мы, сударь, садоводством занимаемся.

(Кроме этой женщины, Тимар никого не видел, но, поскольку говорила она о себе во множественном числе, должны были здесь находиться и другие люди.).

- Премного вам благодарен; все, что вы предложили, нам годится. Я пришлю рулевого и парней из команды, они и доставят на корабль все припасы. А вы, сударыня, скажите, сколько заплатить. Нам потребуется трехдневный запас продовольствия на семерых человек.

- Не вытаскивайте кошелек, сударь; со мной деньгами не расплачиваются. Что мне делать с деньгами тут, на острове? Разве что грабителей приманивать - вломятся да убьют из-за денег. А так всем в округе известно, что на этом острое и полкрейцера не сыщешь, вот мы и спим спокойно. Я, сударь, товарообмена придерживаюсь. Даю людям фрукты, мед, воск, лечебные травы, а мне взамен привозят пшеницу, соль, материю на одежду, посуду, какой потребуется инструмент.

- Как на островах Австралии.

- В точности.

- Договорились, сударыня. У нас на судне есть и пшеница, и соль; вы уж на меня положитесь, а я подсчитаю, какова цена тому, что вы дадите. И сколько чего взамен будет дать надобно. Я вас не обману.

- Я вам верю, сударь.

- Ну, а теперь у меня к вам еще одна просьба. На судне моем находится проезжающий господин со своей юной дочерью. Девушка непривычна к бурному плаванию, так что даже расхворалась. Не приютили бы вы у себя этих моих пассажиров, покамест буря не утихнет?

Женщину и эта просьба не смутила.

- Отчего же не приютить, сударь! Взгляните сами: у нас небольшие две комнатушки, в одной мы сами устроимся, а в другой, коли доброму человеку кров требуется, можно сыскать то, что надобно: покой и самые малые удобства. Ну, а вам, сударь, коли тоже пожелаете тут заночевать, придется довольствоваться чердаком: ведь в обеих комнатах расположатся женщины, вам посторонние. Зато чердак полон свежего сена, а корабельщики - народ неприхотливый.

Тиар, как ни ломал голову, не мог догадаться, кто эта женщина: слова подбирает умело, мысли свои излагает складно и с достоинством. Окружающая обстановка - пещера, приспособленная под убогое жилье. Пустынный остров - тоже не давали ему никакой зацепки.

- Покорно благодарю, сударыня, за вашу обходительность. Сей же момент отправлюсь на судно и доставлю сюда своих спутников.

- Вот и славно. Только к лодке возвращайтесь не той дорогой, какой сюда шли. По топким места да колючим зарослям благородную барышню негоже водить. Есть тут удобная тропка, вдоль берега ведет; правда, заросла она, ведь люди по ней редко ходят, а на нетоптаной земле трава сразу в рост пускается. Велю вас сопроводить до того места, откуда вы к лодке своей выберетесь, а на обратному пути, если приплывете на другой лодке, побольше, можно будет и ближе пристать к нашему дому. Провожатого я вам дам. Альмира!

Тимар огляделся по сторонам, пытаясь определить, из какого уголка дома или сада появится таинственная Альмира, чтобы вывести его к проторенной дорожке. Огромный пес-ньюфаундленд поднялся со своего места и завилял хвостом, колотя по отворенной двери, как по старому барабану.

- А ну, Альмира, проводи этого господина к берегу! - сказала хозяйка, а та, к которой относилось это приказание, что-то проворчала Тимару на своем собачье наречии и, ухватив его зубами за край плаща, легонько дернула, понуждая следовать за нею.