Нора Лофтс - Цветущая, как роза Страница 12

За ночь я собрал все свои вещи в увесистый сундук, а утром повел Квинса на прогулку в лес и пристрелил его, когда он вынюхивал кроличью нору. Затем я попрощался с Агнес и мадам Луиз, пообещал Чарльзу устроить ему кукольный театр по возвращении из Лондона, взобрался на лошадь и отправился в путь в сопровождении слуги. В Маршалси Грин я отправил его в таверну, попросив подождать меня там - долго же ему пришлось ждать! - а сам, ведя на поводу вторую лошадь, отправился в Хантер Вуд.

Дверь была приоткрыта, и в комнату проникал солнечный свет. Я постучал, и через некоторое время на лестнице послышались шаги Линды. Ее волосы были уложены в тугой узел на затылке. Загнутые рукава, обнажали белоснежные округлые локти.

Я сразу же выпалил о цели своего приезда.

- Линда, я хочу, чтобы ты собралась и сегодня же уехала со мной. У меня две лошади и много денег. Мы доберемся до Лондона, а там мистер Горе нам что-нибудь посоветует. Все, что я сказал тебе вчера вечером, это святая правда. Мой отец даже заплатил мне, чтобы я убрался с дороги. Ты не должна больше оставаться здесь.

- Я останусь, пусть в имении хоть сам дьявол поселился, - неистово произнесла она. - Мой отец болен. Сегодня он не может с места двинуться.

- Настолько болен, что не сможет на лошади добраться до Колчестера? Если нужно, мы остановимся там на некоторое время.

- Он страшно болен, - с нетерпением проговорила девушка. - Ты даже не сможешь ему объяснить, зачем нужно ехать. А я и пытаться не стану. И потом, Филипп, нет повода для беспокойства. Я приложу все силы, чтобы дать твоему отцу понять, что я не Элен Флауэрс. Со мной будет все в порядке. Я уверяю тебя.

- Ладно, - с тяжелым сердцем ответил я. - Будем надеяться. Я поеду к мистеру Горе, как только прибуду в Лондон. Оттуда я напишу тебе. Бейнс принесет письмо. А если ты захочешь ответить мне, он отправит твое послание с оказией. Я буду наведываться в "Трубадур" всякий раз во время прибытия экипажа из Колчестера.

- Ты так добр ко мне, Филипп.

Она бросила на меня доверчивый взгляд, и я снова подумал, как она молода, как неопытна и наивна. Вот и теперь - я ведь вел ту же самую игру, что и мой отец, - она верила мне так же, как слепо доверяла ему.

- Будь очень, очень осмотрительна, - посоветовал я. - Когда твой отец поправится, старайся держаться поближе к нему.

- Хорошо, - кивнула она, как ребенок, получивший наставление от взрослого человека. - Спасибо, Филипп, - снова поблагодарила она.

И хотя из ее уст мое имя прозвучало как настоящая музыка, это не придало мне достаточно храбрости, чтобы сказать: "Не благодари меня. Я поступаю так, как поступил бы любой мужчина - я действую ради собственных чувств".

Я снова оседлал лошадь, печально отмечая про себя, что это получается у меня совсем не так ловко, как у отца.

- Прощай, - сказал я. И оглянувшись, добавил: - Верни ему этот жемчуг.

И тут меня привлек шум, донесшийся из верхнего окна, но мне даже не пришлось поднимать голову, потому что окна располагались слишком низко, а моя лошадь была достаточно высока. Сквозь оконный проем показалось безумное лицо Джошуа Сибрука.

- Жемчуг очень дорогой, - прошептали его черные губы, и мечут его перед свиньями, занятие, как учит Библия, недостойное и неблагодарное.

- Снова встал с постели, - крикнула Линда с порога. - До свидания, Филипп, - и она скрылась в доме.

Я поехал к таверне и позвал слугу, в то время как мимо меня прошел Эли, направлявшийся в кузницу ремонтировать свой плуг. Я остановил его.

- Эли, - сказал я. - Я еду в Лондон. Я хочу повидать мистера Горе, о котором тебе раньше рассказывал. Ты хочешь, чтобы я разузнал у него о новых поселениях?

- Ага. Это будет очень хорошо. Да это нужно и Стеглсу и еще кое-кому. Здесь мы ничего не добьемся, пока ты не займешь место своего отца, парень. А он похотливый мужик.

- Хорошо, Эли. Посмотрим, что я смогу для вас сделать.

Итак, я прибыл в Колчестер, затем в Лондон, где не замедлил явиться в Дом Мошенников - представительное здание в переулке, ведущем от Стренда к реке.

Натаниэль приветствовал меня с величайшим радушием, хотя и был удивлен и пожурил меня за то, что я не предупредил его заранее о своем приезде.

- Я бы поводил тебя по Лондону и счел бы за честь пригласить на первый в твоей жизни театральный спектакль. Но сегодня вечером мне нужно ехать в Бристоль, где у меня неотложное дело. Очень неловко, но я даже не могу оказать тебе гостеприимство. Дело в том, что я сдал этот дом своему кузену, который, отчаявшись выдать замуж шестерых уродливых дочерей в своем провинциальном Уилтшире, вдруг решил привезти их в Лондон, чтобы продемонстрировать в свете их неотразимое очарование. Шесть женщин с прислугой занимают здесь довольно много места.

Мы обедали в заведении на Флит-стрит, где стулья были расставлены спинкой друг к другу, и каждая пара посетителей наслаждалась уединением, как за высокими церковными скамьями. И там, за блюдом отменной тушеной говядины с плавающими в жирном соусе клецками, я поведал ему историю Линды и моего отца, на сей раз ничего не скрывая.

- Боже, боже! - восклицал он. - Насколько же хлопотно иметь дело с этими цветущими юными девами. Я-то думал, что твой отец уже слишком стар для таких вещей. Ведь ему было уже тридцать, когда я впервые повстречался с ним, а это было - дай-ка вспомнить - около четверти века тому назад. Подумать только, Линда Сибрук! Еще совсем ребенок. Просто невероятно. Ужасно. И ты говоришь, что предупредил... что за печальная миссия для взрослого сына! Старый Сибрук не дурак. Не думаю, что тебе стоит так волноваться, Филипп. Хотя в любом случае им надо оттуда уехать. Послушай, сейчас я уже ничего не успею предпринять. Но я должен вернуться через две недели. Если я задержусь, то предупрежу тебя. Видишь ли, я очень занят. Я получил право на землю от компании "Новая Англия" и собираюсь в будущем году вступить во владение. В Бристоле есть два человека, которые проявили интерес к этому, и я должен посетить их. Это порядочные состоятельные люди, насколько мне известно. Есть там еще один священник, который по воле судьбы лишился крова. К нему тоже нужно заехать. Люди любят, когда рядом живет священник. Это вселяет в них уверенность, что по крайней мере похоронят их по-божески.

- Эли Мейкерс тоже присоединится к вам и еще один человек по имени Джозеф Стеглс из Маршалси. Видите ли, мы и раньше делали попытки и подавали петицию по поводу этих огораживаний, о которых я вам рассказывал, помните? Но мой отец только рассмеялся и сказал, что не зря же он служил королю. И конечно же, прибывший посланник от парламента, осмотрел деревню и составил отчет, где говорилось, что Маршалси в полном порядке, что большинство жителей всем довольны, и что это одна из самых процветающих деревень в Англии. Отцу только стоило шепнуть, и видите, что вышло.

- Я сейчас узнал о твоем отце больше, чем за все наше с ним знакомство. Ладно, Филипп, я вынужден покинуть тебя. Через две недели я вернусь в Дом Мошенников. Встретимся там. И попытайся с пользой провести время в Лондоне.

Расставшись с Натаниэлем Горе, я ощутил острое чувство одиночества, какого не испытывал еще ни разу в своей жизни. Я видел вокруг озабоченных людей, которые спешили по каким-то своим делам. Все они знали, куда идти, куда повернуть, в какой момент пересечь улицу, увильнув из-под самого носа лошади. Это зрелище поразило и устрашило меня. Целых две недели мне предстоит пробыть здесь, ничего не предпринимая, ни с кем не общаясь. Я даже не имел права тратить много денег, потому что к тому моменту, когда встанет на ноги отец Линды, я должен буду позаботиться об их жилье. Эта мысль сразу же изменила мое первоначальное намерение пойти в "Трубадур" станционный постоялый двор, где я оставил багаж, и снять там комнату. Нужно было подыскать что-нибудь подешевле. И тут я вспомнил, что Линда рассказывала о каком-то дешевом и ужасном месте, где ей с отцом пришлось когда-то жить. Нью Кат - так оно называлось. Я прошел немного вперед и долго не осмеливался ни к кому обратиться. Наконец, ко мне приблизился носильщик, толкавший тележку и остановившийся, чтобы перевести дух. Я спросил у него, как пройти к Нью Кат. С любопытством осмотрев мои башмаки и костюм, он объяснил мне дорогу.

Найдя это место, я понял, почему носильщик так странно посмотрел на меня. Это была узкая улочка, по обеим сторонам которой теснились дома, почти соприкасаясь верхними этажами, будто хотели поделиться друг с другом какой-то грязной тайной. Проходы между домами были выложены булыжниками, между которыми громоздились горки самого невообразимого мусора. От домов исходило зловоние, характерное для нищеты и разложения, а люди, сидевшие на порогах и высовывавшиеся из окон, походили скорее на карикатуры. Я медленно продвигался вдоль улицы, стараясь выбрать дом, который вызывал бы у меня меньшее отвращение. Наконец, я постучал в покрытую слоем грязи и жира дверь. Мне открыла толстая женщина, напоминавшая сооружение из огромных шаров. Как и ее дом, она была чуть опрятнее, чем ее соседи, но различие было слишком незначительным. У нее был какой-то хитрый взгляд и уклончивая манера говорить, которая мне сразу не понравилась. Конечно, мне не удалось скрыть своей неискушенности. Как бы там ни было, я заплатил за неделю вперед - и это, надо признать, было совсем недорого. Итак, я вселился в дом миссис Краске.