Эрик Сигал - Аутодафе Страница 13

Дебора взглянула на мать с синтетическим шейтелем на голове, и ей захотелось провалиться сквозь землю. Рахель успокоила ее ласковой улыбкой.

— Хочешь знать один секрет? — начала она. — Это еще не конец света. Я знаю, что многие знаменитости тоже носят парики.

— Но не такие, которые их уродуют! — возразила дочь.

Рахель раздраженно вздохнула.

— Послушай, Дебора, не лезь на рожон! Почему не подождать, пока отец представит тебе свои кандидатуры? Вдруг он найдет жениха, наделенного силой Самсона и умом Соломона?

— Не сомневаюсь, — рассмеялась Дебора. — И нас обвенчает Илия-пророк.

На что мать произнесла:

— Аминь.

Рахель Луриа не преувеличивала организаторских талантов своего мужа.

Как-то, в апреле того года, когда Деборе должно было исполниться семнадцать, он пришел с вечерней молитвы, размахивая конвертом.

— Ага, я знал, что так будет! — заявил он. — Я знал, что искать надо в Чикаго.

Он картинно повернулся к дочери и объявил:

— Дорогая, в этом письме — твой будущий муж.

— Ну, значит, он какой-то карлик, — слабо отшутилась она.

— Зато это сын рава Каплана! И он наделен всеми добродетелями, о которых только можно мечтать. Тебе знакомо выражение «высок, черноволос, красив»?

— Только не говори мне, что это Гарри Купер! — засмеялась она.

— Никакого Купера я не знаю, — растерялся отец. — Я говорю об Ашере Каплане. Жених высшей пробы! Твой будущий муж не только по-настоящему набожный человек и знаток Торы, но имеет рост больше метра девяноста и играет в баскетбол за команду Чикагского университета. Конечно, по специальному дозволению.

— А он играет в кипе или без? — язвительно спросила Дебора.

— Конечно, в кипе! — возмутился отец. — Это-то и делает его таким особенным! И никогда не играет в субботу, разве что вечером, когда шабат уже закончился.

— Ого! — восторженно встрял Дэнни. — Не хуже Сэнди Куфакса в «Доджерах». Он тоже никогда не играет по еврейским праздникам.

— Это имя мне тоже ничего не говорит. Но зато Каплан…

— Не знаю… — Дебора попыталась положить конец дискуссии. — Мне кажется, он для меня великоват…

— Но ты хотя бы познакомишься с ним?

— А у меня есть выбор?

— Конечно, милая. — Отец улыбнулся. — Ты можешь сделать это, когда пожелаешь.

Дебора вздохнула, признавая свое поражение.

После активного обмена письмами между двумя отцами Ашер Каплан был отправлен в Бруклин свататься. Он остановился у родственников в двух кварталах от дома Луриа.

Субботним утром Дебора впервые увидела своего жениха, когда украдкой выглянула из-за белой занавески, скрывавшей женщин в синагоге от сладострастных взоров мужчин.

Все сказанное про его рост оказалось правдой. К тому же он действительно был хорош собой. У Ашера была копна темно-рыжих волос и точеные черты лица, он не носил бороды, а его пейсы, хоть и имели требуемую длину, не вились кольцами по сторонам лица и выглядели вполне аккуратно.

Когда отец Деборы вызвал Ашера, как почетного гостя, возглашать Тору, он не только воспроизвел по памяти начальные строки отрывка, но и дальше бойко продемонстрировал уверенное знание текста.

Больше того, он был вызван последним читать Пророков. В точности той же чести удостоился в свое время муж ее сестры. Дебора ухмыльнулась про себя при мысли, что мама вечером может потащить ее в микву. Она готова была признать, что, если бы не оказываемое на нее давление, жених скорее всего понравился бы ей.

Сидящая рядом мама не могла скрыть своего восхищения тем, как Ашер Каплан возглашал текст Священного Писания.

— Что за чудный голос! — повторяла она.

Ну давай, давай, мама, подумала Дебора. Неужели и ты будешь на его стороне?

После службы, пока отец в сопровождении Дэнни представлял чикагского гостя особо важным прихожанам, Дебора с матерью поспешили домой, чтобы успеть открыть заслонку, ночью закрывавшую очаг для сохранения тепла.

Когда мужчины появились, Деборе стало ясно, что даже Дэнни одобряет этот выбор. Он не отводил от Ашера восторженного взгляда, задирая голову так, словно тот находился где-то в стратосфере. Стало ясно, что в предстоящем сражении — если оно состоится — численный перевес будет не на ее стороне.

На протяжении всей трапезы лицо рава Луриа излучало удовольствие. Он как будто поздравлял себя с удачным решением. Он был уверен, что нашел для своей особенной дочери совершенно особенного жениха.

Он даже отдал Ашеру инициативу в последовавшей после еды беседе, и трактовка какого-то куска из Торы, предложенная чикагским гостем, лишний раз продемонстрировала, что он как нельзя лучше подходит на роль зятя зильцского ребе.

На Дебору Ашер почти не глядел. Помимо «Приятно познакомиться», произнесенного на идише, он не обмолвился с нею ни словом.

Разговор шел вокруг предостережений пророка Иеремии грешникам, чьи неправедные деяния «написаны железным резцом, алмазным острием…».

В этот момент в разговор включилась Дебора и процитировала следующий стих: «…начертаны на скрижали сердца их».

Все глаза вдруг устремились на нее в изумлении.

Она, оказывается, тоже кое-что постигла!

Наконец настал великий миг. Вся семья отправилась на прогулку в близлежащий Проспект-парк. Рав и миссис Луриа держались в отдалении десяти шагов, с тем чтобы «дети могли получше узнать друг друга».

Ашер изо всех сил старался произвести на Дебору хорошее впечатление. Не только потому, что на него рассчитывал весь Чикаго, но и потому, что она ему действительно понравилась.

С первого взгляда его покорили ее большие карие глаза и темперамент. Ему понравился ее голос, когда она пела вместе со всеми так называемое благословение после совместной трапезы, а также бесстрашие, с каким она включилась в мужской разговор.

— Они не преувеличивали, — заметил он.

— Прошу прощения?

— Родители наговорили мне про тебя и твою семью много восторженных слов. В кои-то веки это была не пустая болтовня!

Он помолчал в надежде, что она не оставит его слов без ответа. Уловив его ожидание, Дебора произнесла:

— Ты тоже. В точности такой, как мне описывали.

«И это — все?» — мелькнуло у Ашера.

— Я слышал, ты настоящая эшес хайиль, — сказал он. Это был высший комплимент, на какой может рассчитывать еврейская девушка.

— Иными словами — хорошая заготовка для прилежной жены, — язвительно откликнулась Дебора. — Хотя это зависит от того, как перевести с иврита. Ведь если «гибор хайиль» означает «герой сражения», так почему бы «эшес хайиль» не перевести как «женщина-воительница»?

Ашер нахмурился и покачал головой, про себя решая, правильно ли будет втянуться в семантический спор с потенциальной невестой. И решил, что лучше не обострять.

— Может, сменим тему? — попросил он.

— В баскетболе я не разбираюсь, — ответила она.

— Тогда, может, тебе будет интересно знать, какие у меня планы?

Дебора лишь пожала плечами.

Несколько минут они шли молча, делая вид, что любуются деревьями.

Затем Ашер заговорил снова:

— Если тебе все же интересно, я не собираюсь становиться раввином.

— Да? — Она оживилась. — Твой отец, наверное, этим огорчен?

— Не особенно. У меня есть два старших брата, и у каждого уже своя община. Я просто подумал, тебе будет интересно узнать, что я собираюсь стать врачом. Что скажешь?

— Скажу, что это замечательно, — не кривя душой ответила Дебора и добавила: — А знаешь, кем я хочу стать?

— Женой, наверное?

— Ну, со временем так оно и будет, — ответила она. — Но я бы хотела заниматься чем-то помимо этого.

— И чем же? — спросил он.

— Наукой.

— Но ведь ты — женщина!

— Тогда я буду ученой женщиной, — ответила она.

Раздосадованный, Ашер решил использовать последнюю возможность, поскольку время явно уходило.

— Дебора, можно задать тебе простой вопрос?

— Пожалуйста.

— Я тебе нравлюсь?

— Да, — смущенно ответила она.

— Тогда… скажи, ты хочешь выйти за меня или нет?

— Достаточно будет односложного ответа?

— Да, — сказал он.

Глядя в его карие глаза, Дебора вымолвила:

— Нет.

11

Дебора

Был вечер пятницы, без нескольких минут одиннадцать. Дебора Луриа сидела одна в гостиной и читала Библию. Как всегда, она оставила себе напоследок Песнь Песней.

Она была так поглощена чтением, что не услышала, как в замке повернулся ключ и в дом кто-то вошел. Ее вывел из задумчивости робкий голос:

— Доброго шабеса, мисс.

Она подняла глаза. Перед ней стоял мальчик-христианин, которого они и их соседи нанимали выключать им свет в день отдохновения.