Мэри Портман - Импровизация Страница 13

Глупая девчонка, молчание Майкла не повод, чтобы сомневаться в его честности и привязанности к тебе, насмешливо сказал ей внутренний голос. Это повод сомневаться в твоей привязанности к нему.

Спустя три дня Долли сидела на диване и ждала, когда Лиззи выйдет из душа, чтобы поговорить по душам.

Лиззи не была дома с субботнего вечера, когда уехала с Майклом. В квартире бойфренда хранилось столько ее вещей, что при желании Лиззи могла бы оставаться там несколько недель подряд. Но она свято придерживалась собственного правила и проводила в квартире Майкла не больше двух-трех дней.

Годы совместного проживания — не считая периодов, когда это проживание было фиктивным (убедить Долли взять деньги за это время можно было только под угрозой самоубийства), — приучили Лиззи к мысли, что мир, тишина, покой и одиночество являются для Долли пределом мечтаний.

Долли знала это и благодарила небо за такую сожительницу. Мало у кого — в том числе и у ближайших подруг — хватало терпения выносить ее фокусы. О чем Лиззи ей часто напоминала.

Но правда известна только самой Долли. Она ненавидит одиночество. Ненавидит пустые квартиры. Ненавидит тишину. Ненавидит чувствовать себя отделенной от остального мира.

О да, она прочитала достаточно популярных книг по психологии и знает, что представляет собой классический случай. Экстравертный тип, который чувствует себя на людях лучше, чем наедине с собой. Любительница общения, предпочитающая ловить момент. Но временами испытывающая типичные для интроверта приступы уныния, тоски, отчаяния, безнадежности и депрессии, сопровождающиеся потоками горьких слез.

Поэтому она больше не плачет.

Ну разве что изредка. Когда смотрит видеокассеты с романтическими фильмами, где в кульминационный момент звучат баллады, серенады и душещипательные мелодии. Вроде «Робин Гуда», когда Кевин Костнер говорит деве Мэриан: «Я готов отдать за тебя жизнь». После чего начинают играть арфы и лютни.

А разве можно забыть тот потрясающий фильм, где в финале Хью Грант возвращается к Эмме Томпсон? Если бы не Лиззи, Долли ни за что не опустилась бы до муры вроде «Сидни и ее друзей», ежевечерний просмотр которой стал у них чем-то вроде традиции.

Как только Лиззи познакомилась с Майклом, Долли поняла, что дни их совместной жизни сочтены. Но не позволила себе удариться в панику. Не сейчас. Еще рано. А там видно будет. Может быть, она совершит ужасную глупость и уйдет в пансион.

Но пока все хорошо. Сегодня вечер вторника. Лиззи наконец вернулась домой, поела, устроила постирушки, залезла в душ, и теперь Долли готова вернуться к их обычному распорядку. То есть просмотреть накопившиеся за уик-энд две серии «Сидни и ее друзей».

Лиззи вошла в комнату, распространяя аромат лимонного шампуня, плюхнулась на диван и начала вытирать волосы полотенцем. Потом засунула ноги под подушку, на которой сидела Долли, посмотрела на экран и хмуро сказала:

— Я уже видела эту серию.

Долли покосилась на подругу и пересела на другую подушку, подальше от ног Лиззи.

— О чем ты говоришь? Это же повтор. Ты видела их все. И не по одному разу.

— Знаю. Но, если ты знаешь фильм наизусть, он перестает казаться забавным.

— Раньше тебя смешил каждый эпизод, сколько бы раз ты его ни видела, — мягко напомнила ей Долли. Лиззи часто возвращалась от Майкла в плохом настроении, потому что отчаянно хотела остаться, но силой заставляла себя уйти. — Хочешь, чтобы я выключила телевизор? Честно говоря, я сделала бы это с удовольствием.

Лиззи скорчила гримасу, собрала волосы в узел, покачала головой и потянулась к пакетику с галетами, который она положила на дощатый пол рядом с банкой диетической содовой воды.

— Мне нужен шум. Постоянный и равномерный. Это позволяет не думать.

Позволяет не думать? Забавно… И это говорит женщина, гордящаяся тем, что она думает обо всем на свете?

— Если ты уже видела эту серию, то все равно будешь думать. Даже глядя на экран телевизора.

Вместо ответа Лиззи сунула в рот пару галет и улыбнулась от уха до уха.

Однако Долли ничуть не оценила шутку подруги.

— Если хочешь знать, с апельсином такие вещи получаются лучше.

Лиззи нахмурилась, прожевала галеты, а затем проглотила их.

— Ладно. Раз так, очисти мне апельсин. А заодно принеси банан, яблоко и коробку шоколадных конфет.

Долли остановила кассету, заставив главного героя застыть с открытым ртом.

— Перестань кукситься и поговори со мной.

— Не могу, — пробормотала Лиззи. — Рот занят.

— Пятнадцать секунд назад это тебе не мешало. — Долли наклонилась, подняла банку с содовой, протянула ее подруге, подождала, пока та запьет галеты, а потом спросила: — Ну так в чем дело?

Лиззи подтащила к себе еще несколько подушек и превратилась в шар с длинными ногами.

— Мне не нравится твоя игра.

Не нравится игра? «Ура! Аллилуйя!» — запел дьявол, стоявший за левым плечом Долли.

— Почему? Я думала, что вы с Майклом уже пакуете вещи, собираясь в путешествие.

— Какое путешествие?

Слова Лиззи подействовали на Долли как прикосновение холодного собачьего носа к голой ноге.

— Ты что, с луны свалилась? Путешествие на яхте. Приз, учрежденный Сесили!

— А с чего ты взяла, что он достанется нам?

— С того, что для вас с Майклом игра должна казаться парой пустяков.

— Это ты так думала, — недовольно фыркнув, ответила Лиззи.

Ах как трудно сохранять спокойное лицо, ровный тон и невинный вид…

— Ты хочешь сказать, что вы с Майклом ничего не знаете друг о друге?

— Не знаем. — Лиззи прищурилась и искоса посмотрела на подругу. — И мне кажется, что ты об этом догадывалась. Ты у нас известная лиса.

— О чем ты говоришь?

— Не заговаривай мне зубы, Долли Грэхем! — разозлилась Лиззи. — Я все вижу! Хочешь сказать, что ты сделала это не нарочно?

— Что я сделала?

— Составила эту анкету. Ты подозревала, что я ничего не знаю о Майкле.

— Ей-Богу, у тебя паранойя. А заодно шизофрения, мания преследования, комплекс неполноценности и мания величия. Ну да, я составила анкеты. Но откуда я знала, кому они достанутся? Мне и в голову не приходило, что это может вызвать какие-то трудности, — добавила Долли и тут же пожалела об этом. Не следовало заходить так далеко. Как говорится, любопытство до добра не доводит.

Лиззи сложила руки на груди.

— Ага. Как же…

— Ты мне не веришь?

— Я верю только в одно. Что ты не могла… нет, не можешь дождаться, когда я начну рассказывать, какие неимоверные трудности возникли у нас с Майклом из-за твоей дурацкой анкеты.

— Что за чушь? — Долли схватила Лиззи за палец и выкручивала его до тех пор, пока та не запросила пощады. — «Мусорщик» — моя работа. Сделанная для колонки «Девичьи игры». Она не имеет никакого отношения к тебе и Майклу. К Джонни и Сабине. К Сесили и Питу. И ты это прекрасно знаешь!

Лиззи снова нахмурилась и потерла руки.

— Да, знаю. Просто не хочу признаваться, что я не сумела ответить ни на один вопрос твоей анкеты.

— Чего же ты хочешь? Сколько дней назад ты получила анкету? Три? Я не собиралась до такой степени облегчать вам задачу. Но ты все равно преуспела лучше, чем я. У меня не было ни малейшей возможности что-то узнать об Алексе. — В унизительные подробности того, что случилось между ней и сексуальным адвокатом после ухода подруги, Долли вдаваться не собиралась. — Если ты не можешь относиться к игре как к развлечению, относись к ней как к работе. Моей работе. От которой зависит и твоя работа. Иначе зачем было создавать «Девичье счастье»? — Долли сделала вид, будто хочет подняться и отряхнуть прах редакции со своих ног.

Лиззи быстро повернулась на бок и побила козырь Долли своим.

— Эта игра не предусмотрена моими должностными обязанностями!

Выбора не оставалось, и Долли открыла огонь из тяжелой артиллерии.

— А как быть с обязанностями, которые накладывает дружба?

— Я не помню, чтобы наши правила позволяли тебе ставить мою жизнь с ног на голову. — Лиззи снова потянулась за галетами.

— Ничего не с ног на голову! — Увидев угрюмый взгляд подруги, Долли протянула к ней дрожащую руку. — О’кей. Наверно, тебе действительно было слегка не по себе.

— Слегка? — взвизгнула Лиззи и бросила галету в Долли. — Я знаю о Майкле наверняка только одно: какое он носит нижнее белье!

Как ни странно, но сама Долли до сих пор не задумывалась, что носит Алекс под белыми крахмальными рубашками и идеально отутюженными темно-серыми брюками в полоску.

— Какое же?

— Ха! Так я тебе и сказала. Особенно после того ада, который я прошла по твоей милости! — Она злилась все сильнее…

Долли начала подбирать с подушек и собственных коленей кусочки галет и строить из них домик.