Виктория Готти - Суперзвезда Страница 13

— Пожалуйста, выслушайте меня. — Локоны ее медово-светлых, длинных волос прилипли к вспотевшему лицу.

Турмейн колебался. Затем более спокойно произнес:

— Пожалуйста, садитесь, я должен сделать один звонок.

Челси наблюдала, как этот всесильный человек садится за стол и что-то тихо говорит в телефонную трубку. Она не слышала слов, хотя находилась совсем рядом.

— Боюсь, что не знаю вашего имени, — сказал он, положив трубку.

— Меня зовут Челси Хаттон. — Она протянула руку для приветствия, и он ответил ей. Челси сидела в красном кожаном кресле с медной отделкой. Мягкая кожа нежно зашуршала о ее чулки, когда она положила ногу на ногу.

— Мисс Хаттон, — голос Турмейна был спокойный, тихий, — мой поверенный уже едет сюда. Но я хотел бы выяснить этот вопрос без свидетелей. — Он сделал паузу.

Челси подумала, какой он был мягкий, какой убедительный, даже обаятельный. Неудивительно, что Лана влюбилась в него. Лана Турмейн, ее мать. Сердце Челси замирало от одной только мысли об этом.

Роджер облокотился на массивный стол из красного дерева, и тут зазвонили сразу два телефона. Факс выбросил лист бумаги.

— Я хочу, мисс Хаттон, чтобы вы просто сказали мне, что вам нужно, а я постараюсь сделать то, что в моих силах, чтобы разрешить… — Он запнулся, подыскивая нужное слово. — Чтобы уладить это неприятное дело. Вы готовы ответить на мой вопрос?

Челси кивнула в сторону телефона, который все еще звонил. От этого звука у нее застучало в висках. Пора было принимать новую дозу транквилизатора и, наверное, последние на сегодня три капсулы литоната. Сперва она хотела отлучиться на минуту, но потом решила остаться с Турмейном.

— Нет, они сами замолчат. Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос, — сказал он.

Челси заставила себя не обращать внимания на раздражение, поднимающееся у нее в груди.

— Полагаю, что я здесь, чтобы прежде всего повидаться с вами, а затем… — Челси заметила, что волосы Турмейна были седые и у корней — в его красивых чертах не было ничего фальшивого. Он был по-настоящему красив. Челси почувствовала гордость. Она всегда мечтала, чтобы у нее был именно такой отец — богатый, преуспевающий, красивый, знаменитый, наконец-то ее мечта сбылась, это просто чудо. Внезапно слова Роджера прервали поток ее мыслей.

— Вы не моя дочь. Если вы будете продолжать эту шараду, эту наглую игру, я приму меры.

— Но вы не понимаете, — сказала Челси, вынимая бумаги из сумочки. Теперь она развернула папку, но он встал, ударил кулаком по столу и замахал рукой перед ее лицом.

— Кто научил вас этому?

Она поняла, что Роджер, как и все преуспевающие люди, имел немало врагов. Вполне возможно, что кто-то пытался ему навредить, вымогать у него что-то, задумал скандал — все, что угодно.

— Вы не понимаете. — Она хотела добавить «папа», но передумала. Нет, он пока не был готов признать ее. Она поможет ему постепенно принять правду.

По серому ковру коридора кто-то шел. В комнату вошел мужчина в возрасте Роджера.

— Что здесь происходит? — спросил он, откидывая со лба каштановые с проседью волосы.

— Спасибо, что быстро приехал. Мисс Хаттон, это мой адвокат, Джеймс Рентрю. Джеймс, может быть, ты уладишь эту… беду.

— Не принимай близко к сердцу, Роджер, — прервал его адвокат. — Возьми бутылку воды из холодильника. А я займусь мисс Хаттон.

Челси узнала его имя: так были подписаны все чеки, что она нашла. От того, как он произнес ее имя, она вся сжалась. От его слов ей стало больно, будто когти впились ей в плечо. Адвокат был высоким, симпатичным мужчиной, похожим на итальянца. Но, в отличие от Роджера, он казался более мягким и доступным.

Пока Челси пыталась сосредоточиться, Рентрю достал из портфеля чековую книжку, подписал чек и бросил его Челси. Чек был на сто тысяч долларов. Еще он протянул ей написанное от руки письмо, похожее на какой-то договор, — официальная бумага, чтобы избавиться от нее.

Челси понимала, что таким путем она ничего не добьется. Порвав чек и письмо, она наклонилась над столом, думая о том, как эффектно выглядит в декольте ее загорелая грудь.

— Оставьте себе, господин адвокат. Меня вы не купите, — сказала она и добавила про себя: «Никуда я не уйду». — Мне было просто любопытно, — старательно произнесла она, набросив на плечо ремешок от сумки. Движение это должно было сказать о решимости, которой она на самом деле не испытывала. — Если Роджеру Турмейну нечего скрывать, зачем вы пытаетесь откупиться от меня ста тысячами долларов? И почему он… вы… посылали по семь с половиной тысяч моей матери? — В глубине души она знала, что Турмейн не собирался выслушивать, что она никогда не знала своего отца. Не дожидаясь ответа, Челси повернулась, замерев ровно на столько, чтобы адвокат успел хорошенько разглядеть ее зад.

— Знайте, что она никогда не обналичила их, — бросила она, закрывая за собой тяжелую стеклянную дверь с золотым логотипом.

Челси вышла из ванной, накинула черную ночную рубашку от Валентино, затем прошла босиком к зеркалу и внимательно себя оглядела. В этот момент раздался стук в дверь. Она посмотрела на часы «Ролекс», подарок Эдварда. «Хотя бы это было настоящим», — вздохнула Челси.

Открыв дверь, она столкнулась нос к носу со своей десятилетней дочерью Изабеллой и ее гувернанткой Джесс, тридцатилетней польской иммигранткой, которую Челси наняла накануне родов.

Белла начала что-то говорить, она называла Джесс мамой, но Челси даже обрадовалась, что ее ребенок кого-то любил и был любим. Она была уверена, что рядом с Джесс ее дочери будет намного лучше, по крайней мере у нее будет шанс вырасти нормальным человеком. Изабелла воплощала все хорошее, что было в Челси. Когда Эдвард умер, Челси потребовалось время, чтобы разобраться с финансовыми проблемами, которые он им оставил, и ребенок ей сильно мешал. Она уговорила Джесс забрать Изабеллу к себе, и девочка до сих пор жила с Джесс в уютном домике на окраине Лос-Анджелеса.

— Челси… — заговорила Джесс, но Изабелла перебила ее:

— Не переживай, мамочка. Это была не ее идея. Я сама захотела прийти к тебе.

Белла была высокой для своего возраста и выглядела старше своих лет. Пышные золотые кудри спускались ниже пояса, выразительные зеленые глаза были широко открыты от возбуждения. Она, подумала Челси, была очень похожа на свою бабушку, великую Лану Турмейн. Она была такая же красивая.

— Прежде всего надо было мне позвонить, — резко произнесла Челси, даже не пытаясь скрыть гнев. Присутствие Беллы могло разрушить ее тщательно просчитанные планы долгожданной встречи с Кэссиди Инглиш. Теперь единственной надеждой Челси оставалась Кэссиди, и их встречу никак нельзя было откладывать.

ГЛАВА 7

Смятение, возникшее на Шато-Мармон, было вызвано не его дорогим костюмом за три тысячи долларов и не его исключительным обаянием; красивые точеные черты лица, черные волосы, выразительные изумрудно-зеленые глаза — все это было здесь ни при чем. Волнение было результатом его безграничной власти.

Он так же хорошо смотрелся и без дорогого костюма, что был на нем. У него не было ни громкого титула, ни политического положения, и тем не менее в его руках была власть, позволяющая влиять на президентов и генеральных директоров по всему миру. Для него не существовало недосягаемых персон, включая деятелей Уолл-стрит и вашингтонских политических титанов.

Джек Кавелли мог пить вино, обедать и блистать в самом аристократичном обществе. Он воспитал себя на литературе и искусстве, стал известным коллекционером современной живописи, покупал работы Ротко, Поллока и де Кунинга задолго до того, как мир признал их абстрактными экспрессионистами. Он бегло говорил на шести языках, включая французский, испанский, иврит, немецкий и арабский. Он играл в гольф только с профессионалами и в прошлом году победил на одном из крупнейших чемпионатов среди любителей в «Кантри клубе» в Беверли-Хиллз. Перечислять его достоинства можно до бесконечности. Как генеральный директор и основной держатель акций — у него было семьдесят процентов от всех акций «Колоссал Студио», — Кавелли мог позволить себе содержать несколько частных самолетов и дома по всей стране, включая Аспен, Ньюпорт, Сауф-Бич, Манхэттен и, конечно, Малибу. Кондоминиумом в Центр-Сити владела студия. Были еще местечко в Санта-Барта, вилла и коллекция старинных автомобилей. Его можно было охарактеризовать тремя словами: Всезнающий, Вездесущий, Всесильный.

В Голливуде он был самым опасным, влиятельным, безжалостным, умным и амбициозным человеком. В свои сорок девять лет он был закоренелым холостяком, но страстно верил в святость брака — это был единственный его недостаток. Джек был сложным человеком. Многие женщины положили свои сердца, судьбы, даже души на алтарь любви Джека Кавелли.