Дороти Кумсон - Спокойной ночи, крошка Страница 14

В сущности, Мэл был прав. После его приезда мы отправились в столовую на ужин, но не наелись и поэтому прошлись в центр городка поесть пиццы. По дороге нас перехватила компания моих друзей, и мы отправились пить пиво. Я попыталась отнять руку — нужно было найти наших, сказать, что мы уходим. Но Мэл не отпускал. Он словно боялся потерять меня в толпе.

Когда я сказала Ребекке и Люси, что мы уходим, они перевели взгляд с меня на Мэла и понимающе улыбнулись. Наверное, они подумали… Но они ошибались.

— Увидимся завтра, — пьяненькими голосами пролепетали они.

Мы пробрались сквозь толпу флиртующих на танцплощадке студентов.

Мэл не отпускал мою руку до тех пор, пока я не закрыла дверь. Он словно боялся, что я исчезну.

— Ляжем валетом, как я обычно укладываюсь с Корди, или ты возьмешь свой спальник? — спросила я, вытаскивая из шкафа футболку и пижамные штаны.

— Я предпочел бы лечь на кровати, если ты не против.

— Конечно.

И как только наши тела соприкоснулись, когда мы улеглись на моей узкой кровати, все изменилось. Мэл перестал быть моим лучшим другом, моим названым братом. Я не могла бы теперь определить его роль в моей жизни, но что-то в наших отношениях изменилось. Запах Мэла изменился. От него пахло так же, как от парней, с которыми я целовалась в универе. Жаром и страстью. Чем-то неописуемым, но в то же время желанным. Не раздумывая, мы улеглись иначе — теперь полусогнутые ноги Мэла лежали прямо за моими, его правая рука покоилась на моем животе, левая — под головой. Он придвинулся, опустив подбородок мне на плечо. Щетина колола мне шею, жаркое дыхание щекотало щеку.

И я чувствовала его возбуждение. Ну, там, вы понимаете. Я и раньше ощущала что-то подобное, когда целовалась, но теперь все было иначе. Это были не просто нормальные инстинкты двух людей. Мне хотелось, чтобы Мэл поцеловал меня. Прикоснулся ко мне. И если бы он так сделал, я бы согласилась. Я занялась бы этим с ним.

Я знаю, немного странно, что после всех этих поцелуйчиков в университете я оставалась одной из немногих девчонок, которые… Как там говорила Ребекка? «Еще не стали женщинами». Никто, даже Ребекка и Люси, не понимали, что я ждала кого-то особенного. Кого-то, кого я полюблю. И кто полюбит меня. Только с таким мужчиной я стану женщиной. Мои подружки считали, что я боюсь секса. На самом же деле я хотела подождать. Первый раз неповторим. И я хотела, чтобы это случилось с кем-то особенным. Хотела вспоминать об этом, зная, что пусть физически это было не так уж и прекрасно, зато с правильным человеком. До тех пор, пока мы не устроились на моей узкой кровати, я не понимала, что ждала Мэла. Из-за стены доносилась болтовня и смех, кто-то возился в кухне. Тут на каждом этаже была кухня, и полуночники, обкурившись травкой, могли налопаться досыта. Звучала музыка. Девчонка в соседней комнате включила магнитофон, и звук проникал сквозь кирпичную стену ко мне в комнату. Наверное, та девушка, вернувшись сюда, нажала на кнопку «Play» и отрубилась, как обычно по пятницам. Сегодня играла «Рокси Мьюзик». Та девица прослушивала эту кассету всю неделю, и всех уже тошнило от этих мелодий. Наверное, поэтому-то она ее и слушала.

Зазвучали первые ноты песни «Dance Away», и дыхание Мэла замедлилось. Он придвинулся еще ближе, слишком близко, чтобы это было случайностью.

Когда звуки песни, напоминающие метроном, становятся громче, Мэл запускает руку мне под футболку и касается моего живота. Мои глаза закрыты. Его ладонь на моей коже, я чувствую жар его тела, его вожделение. Я вдыхаю его запах, и у меня кружится голова от пьянящего чувства счастья. Его палец медленно рисует круги вокруг моего пупка.

Я слышу голос Брайана Ферри. Мэл вздыхает, его рука спускается ниже, к резинке моих пижамных штанов.

Я не испытывала ничего подобного с парнями, с которыми целовалась. Острое желание давит мне на грудь, расцветает у меня между ног, пульсирует в венах. Ну конечно, все так и должно быть. Мэл — тот самый, с кем я должна заняться этим в первый раз. Я не буду сожалеть, если сделаю это с Мэлом. Он был рядом, когда все остальное случалось со мной впервые. Первый зуб. Первый шаг. Первая влюбленность — в звезду телесериала. Первый поцелуй — в шестом классе, с Джейсоном Баттерворсом. Конечно, он будет рядом и теперь.

Его пальцы спускаются ниже, касаются волос на моем лобке, губы тянутся к шее. Я слегка раздвигаю ноги, испускаю протяжный вздох. Я горю от желания. Его пальцы еще ниже, еще немного — и он войдет в меня. Его губы почти коснулись моей шеи…

И тут Мэл издает какой-то странный звук — не то всхлип, не то вздох — и отдергивает руку. Резинка пижамы пребольно шлепает меня по животу.

Мэл отодвигается, резко опуская голову на подушку.

«Что случилось?»

Я слышу, как тяжело он дышит, но не решаюсь повернуться. Я знаю, что Мэл хотел меня. Я чувствовала это в запахе его тела, в эрекции его члена.

«Что я сделала не так? Почему он передумал?»

Он дышит громко и быстро, словно только что пробежал стометровку. Его дыхание будто заполняет всю комнату, щекочет мне шею.

«Может, он боится своей неопытности? Но Мэл уже занимался этим, почему же он остановился? Или он боится стать моим первым мужчиной?»

Мэл сбрасывает одеяло и выбирается из кровати. В комнате темно, но из коридора льется свет — лампы там ослепительно яркие, их никогда не выключают, и поэтому ночью здесь всегда царит полумрак.

«Может, все дело в моем теле? Оно не настолько прекрасно, как у других девчонок, с которыми он встречался?»

Мэл подходит к шкафу, огромному дубовому уродливому шкафу в углу. Там лежат мои платья и туфли. Рядом находится дверца — за ней умывальник и зеркало. Я слышу, как льется вода, как Мэл умывается. Он молча стоит перед зеркалом. И громко дышит в темноте.

Мне так и не хватило мужества повернуться. Посмотреть, что он делает.

Медленно, осторожно, стараясь двигаться как можно меньше, я сворачиваюсь калачиком, прикрывая футболкой живот. Я слышу, как Мэл копается возле шкафа — там он бросил свои вещи. Затем звучит шуршание липучки — Мэл раскладывает спальный мешок.

— В кровати тесно, — шепчет он, застегивая мешок.

В ответ я закрываю глаза, делая вид, что сплю. Сейчас я не могу поговорить с ним, от смущения и унижения я лишилась дара речи.

«Почему он вообще решил, что захочет заниматься этим со мной?»

— Я буду спать на полу, — шепчет Мэл. — Спокойной ночи.

Звучат последние ноты песни, воцаряется тишина. Все это случилось, пока играла одна песня. Мы так сблизились, а потом…

По-моему, мы оба толком не спали той ночью. Я чувствовала это по ритму его дыхания. Мэл, как и я, всю ночь всматривался в полумрак.

Мы не стали говорить об этом на следующее утро. Мы занимались повседневными делами, будто ничего не случилось. Но в какой-то момент я заметила, как странно Мэл смотрит на меня. Словно пытается что-то понять. Пытается принять решение.

Я знала Мэла. Да, я не понимала, почему он передумал, но я знала, что у происшедшего есть какое-то объяснение. Просто Мэл еще не может мне об этом рассказать.

— Корди убьет меня, когда я вернусь домой, — сказал он, уезжая.

— Ага. До сих пор не понимаю, почему ты не взял ее с собой.

— Я хотел побыть с тобой наедине, — ответил Мэл. — Нам редко это удается в последнее время.

— Что ж, надеюсь, это того стоило, — хмыкнула я. — Потому что Корди заставит тебя страдать.

Мэл обнял меня, но я не почувствовала привычной нежности. Да и он не прижал меня к себе так сильно, как обычно. Мы не говорили о том, что случилось, но наши тела не забыли о том, что нам надлежит испытывать смущение.

— Конечно, оно того стоило. Каждое проведенное с тобой мгновение того стоило.

Я отстраняюсь первой. Мне трудно быть так близко к нему.

— Скажи это Корди, — смеюсь я. — Уверена, она тебя простит.

— Ага. — Он открывает дверцу машины, останавливается и поворачивается ко мне. — Я скучаю по тебе, Нова. Скоро увидимся.

— Ну да, — отвечаю я.

И когда его машина скрывается за поворотом, я понимаю, что нужно было признаться ему. Нужно было сказать, что я люблю его.

Я не плачу.

С тех пор как Лео попал в больницу, я не плачу. Думаю, Лео удивился бы этому. Он думает, что я все время плачу, причем по каким-то нелепым поводам. И это правда. И в то же время нет. Просто только Лео видит мои слезы. Только он может вывести меня из себя. Больше почти никому это не удается. А Лео даже не прикладывает к этому особых усилий.

Когда Лео было четыре года и он только пошел в детский садик, у нас произошел один забавный случай. На одном из занятий детей спросили: «Чем занимаются ваши мамы и папы?» Думаю, воспитательница имела в виду профессию. Лео сказал: «Мама плачет». Воспитательница повторила вопрос еще раз. «Мама плачет. Все время», — повторил Лео. В тот же день меня вызвали в садик. Кроме воспитательницы в кабинете сидела еще и нянечка. Мне пришлось затратить массу усилий, чтобы убедить их, что у меня все в порядке. Да, я мать-одиночка, но семья меня поддерживает. Нет, я не чувствую себя одинокой. Да, Лео преувеличивает, и я не плачу все время. Да, если мне станет грустно, я обращусь за помощью.