Елена Богатырева - Обреченная на счастье Страница 16

— Я тоже так подумала, — обрадовалась мама, — потеряешь еще или помнешь…

— Стой! — закричала Лялька из современности. — Это же та самая картина, которая висит у твоих предков, да? Я же ее видела!

— Да, — подтвердила я, — та самая.

— Слушай, надо же. Обязательно потом заеду к ним еще раз взглянуть. Мне сразу показалось, что эта женщина там, на картине, похожа на тебя.

— Похожа — сейчас, — ответила я. — А когда мне было двадцать, то никакого сходства никто не замечал. У меня такое чувство, что либо это он увидел меня взрослую, либо я, наглядевшись на картину, постепенно становлюсь такой, как там.

— А может быть, и то и другое. Давай дальше! — требовательно приказала Ляля, и я продолжала свое повествование.

Глава 15

Пропажа

В этот день я ничего не сказала маме. Остаток дня я сидела, разглядывая картину. Не знаю, сколько бы я так просидела, но тут раздался звонок и налетели мои одноклассники, прослышавшие, что я приехала на каникулы. Они охали и ахали, утверждая, что я переменилась и стала совсем, «ну абсолютно» другой. Я напомнила им, что меня по-прежнему зовут Ал, а они мне сказали, что тогда я должна по-прежнему обожать всякие развлечения. После этого они подхватили меня под руки и поволокли к кому-то на день рождения.

Когда я вернулась, мама с папой уже собирались спать.

— Ты давай не очень-то по гостям расхаживай, — немного обиженно сказал мне папа, — мы на тебя сами еще не нагляделись.

— Больше — никуда ни ногой! — легко согласилась я, потому что ужасно устала.

— Ну уж совсем никуда — это тоже нехорошо, — тут же передумал папа. — Ты лучше днем ходи по гостям, а вечера проводи с нами.

— Договорились, — сказала я радостно и, помахав им на прощание рукой, ушла в свою комнату.

Постояв немного и посмотрев на картину, я полезла в шкаф, чтобы прижать к себе вазу точно так же, как женщина на рисунке. Сразу я ее не нащупала под вещами и даже порадовалась за себя: какая, мол, я молодец, так запрятала, что ни то что мама, даже сама отыскать не могу. Однако я шарила и шарила по полке, но ничего не находила. Тогда я стала выбрасывать на пол вещи, прощупывая каждую, словно искала иголку в стоге сена. Вазы не было! Нигде не было!

В этот момент около Ляльки зазвонил телефон. Она сняла трубку:

— Алло!

Помолчала и сказала сдерживая праведный гнев:

— А это вовсе даже не Ал, а я собственной персоной. Так что можешь выражение «где мою красавицу черти носят» взять обратно! Взял? Ну так слушай! Я сижу у Ал. У нее серьезные проблемы. Очень. Да. Нет, я не преувеличиваю. Сколько?

Она развернула к себе будильник на столике возле дивана и выронила трубку. Трубка упала на рычаг, а Лялька застонала. Потом подхватила трубку и принялась щелкать клавишами телефона.

— Муж, — пропела она совсем другим тоном, когда на том конце провода все-таки ответили. — Это я трубку выронила от удивления. Муж, — протяжно промурлыкала Ляля и принялась покорно выслушивать то, что кричала ей трубка.

Муж — это у Ляльки такое было самое ласковое словечко для своей половины. Она презирала женщин, зовущих мужчин «рыбками» и «птичками» или именами уменьшительно-ласкательными. Она говорила, что нежное слово «муж» — понятие увеличительно-ласкательное. Мужчина должен стремиться стать больше, а не сжаться до размера аквариумной рептилии.

— Сейчас еду! — проговорила наконец Ляля умиротворяющим тоном.

Потом она расстроенно посмотрела на меня.

— Ал, так не хочется, чтобы ты закончила в двух словах. Давай я к тебе еще завтра приеду?

— Давай, — обрадовалась я.

И Лялька уехала к любимому мужу, который уже обзвонил все морги — по крайней мере ей он именно так и сказал, — потому что было одиннадцать вечера, а Ляля даже не предупредила его, где находится.

Мне очень нравились их отношения. Несмотря на то что муж выполнял функции домохозяйки, в остальном они строго придерживались традиционных ролей мужчины и женщины. Лялька, устав от конкуренции с мужиками на работе, с удовольствием играла роль маленькой беззащитной женщины, а он — Вовка, после хождения по магазинам, стирки и уборки, — роль рыцаря и сильного мужчины.

Еще я любила Ляльку за то, что она не старалась выдать меня замуж, как все прочие. Многие мои друзья и родственники периодически неожиданно приводили в дом немолодых потрепанных мужчин и делали мне глазами знаки в их сторону, считая, очевидно, что эти продукты не первой свежести должны взволновать меня или как-то еще затронуть. Мужички топтались в моей маленькой комнатке, азартно тянулись к бутылке, которую сами же с собой и принесли, а после их ухода (а точнее — увода моими заботливыми друзьями) я долго проветривала квартирку. Лялька же ни разу в жизни ничего такого себе не позволяла. Памятуя разные речевые обороты своего психоаналитика, она считала, что у меня не может быть ничего общего с браком.

— Возможно, это у тебя такой застарелый невроз, — говорила она и очень любила проводить со мной тесты на общую осведомленность о браке.

— Вон видишь, женщина с тяжеленным рюкзаком тащится, — говорила она мне, разглядывая молодую особу с бледными глазами, волочащуюся через парк. — Как ты думаешь, она замужем?

— Думаю, да!

— Ничего подобного! — отвечала Лялька.

— Так вон же у нее на пальце кольцо обручальное поблескивает. И продукты наверняка в семью тащит, — размышляла я.

— Она из тех, кто только наполовину замужем.

— Как это — наполовину?

— Ну знаешь, есть дамы света, а есть — полусвета. Так вот она дама полусвета.

— Ты имеешь в виду…

— Не совсем. Хотя и это тоже. Ни один уважающий себя и свою жену мужчина не позволит жене таскать такие сумки. Если она все-таки тащит — внимание, Ал, это нужно запомнить: ее муж несостоятелен, невнимателен и не любит ее. Он — не мужчина. И эта симпатичная тетенька все время будет искать мужчину. Инстинктивно! Она — женщина в поиске, а не замужняя. Таких близко к себе подпускать нельзя, они радостно предлагают тебе свою дружбу, а твоему мужу — свой рюкзачок.

После ухода Ляльки мы с Драконом вышли по его делам в скверик. Он радостно задирал ножку над каждой былинкой, особенно когда где-нибудь поблизости появлялись огромных размеров кобели в ошейниках с шипами и металлическими намордниками. Вождь подходил к ним чуть не вплотную и оправлялся на ближайший куст с хореографическим изяществом. Здоровенные псы при этом либо истекали слюной и закатывали от ненависти глаза, опасливо поглядывая на хозяев, либо, если были плохо воспитаны, волокли чуть ли не по земле бедных хозяев к вожделенному кусту.

Я снова стала вспоминать тот день, а точнее, вечер, когда на моей полке не оказалось никакой вазы. И даже следа от нее не осталось.

Родители уже легли спать, и врываться к ним в комнату с криками о драгоценной пропаже не представлялось мне возможным. Голова моя в эту ночь превратилась в сложную счетно-вычислительную машину. Где ваза? Не отказываясь полностью от мысли, что такая вещь вполне может переноситься по воздуху, я все-таки пришла к выводу, что возможны только два варианта. Первый — мама. Она могла найти ее и убрать, собираясь попросить у меня разъяснений в дальнейшем. Хотя нет, она могла предположить, что вазу, уезжая, тоже подкинул Бахалим. Поэтому ничего мне и не сказала. Вариант второй — Пиратовна. Возможно, она вскарабкалась к нам на балкон и произвела обыск в моей комнате. Смешно, но возможно. Ну не залезла на балкон, так прилетела на помеле. С нее станется. Только спрашивается, зачем Пиратовне суетиться, если она сказала, что дает мне два дня. Она теперь должна сидеть и считать минуты до того момента, как я принесу ей эту вазу домой на блюдечке.

Всю ночь я, не сомкнув глаз, просчитывала возможные варианты: кто, зачем и почему. Когда — я знала точно. Ваза пропала за то время, пока я отсутствовала. То есть в тот самый момент, когда я, позабыв обо все на свете, выплясывала на дне рождения рок-н-ролл.

Утром, как только родители проснулись, я постаралась сразу же попасться им на глаза. Я повертелась возле мамы, пока папа брился, а потом — возле папы, пока мама выходила в булочную. Но никто из них, похоже, не собирался сделать мне конфиденциальное признание относительно вещи, пропавшей с моей полки. Потом мы сели завтракать.

— Ал, ты что, не выспалась? — спросил папа. — Вид у тебя, прямо скажем, помятый. Сейчас угадаю: книжку читала, что я тебе подсунул?

— Угу, — весело согласилась я, делая вид, что меня поймали с поличным.

Потом мы еще немного поговорили о моем обучении, об общих знакомых, о том, кто куда поступил из моих одноклассников. Я старалась направить разговор в нужное мне русло, но никак не могла найти нужный ход. Не могла же я прямо спросить, не пролетала ли по дому металлическая вазочка или не залетала ли часом к нам на помеле Пиратовна, пока меня не было. Тогда я перевела разговор на соседей, и мама с удовольствием начала рассказывать мне о том, что дядя Федя посадил еще одну вишню, а тетя Насиба сделала новую прическу, Николай Иванович — полковник КГБ, по-прежнему пьет, бьет по вечерам посуду, а наутро появляется у дома при полном параде и тащит коробки со столовыми сервизами.