Тони Парсонс - One for My Baby, или За мою любимую Страница 17

— Да, книга уникальна, — соглашаюсь я. — Кстати, именно наличие массы синонимов способствует тому, что многие английские слова проникают в другие языки.

— Простите меня еще раз, — снова заговорил Цзэн. — Но мне нужно срочно съе…аться.

— Он хочет нас покинуть! — торжествующе заявляет Джен. — Ему пора отправляться в свой ресторан — «Изысканную кухню генерала Ли».

— Ему нужно срочно съе…аться, — четко проговаривает Вит, словно профессор фонетики, столкнувшийся с каким-то очень интересным явлением в языке. — Иначе на работе эти му…аки сами оттрахают его во все дыры.

— Или «во все дыхательные и пихательные», — добавляю я, доказывая на примере гибкость и безграничные возможности родного языка.

Через некоторое время уходят и другие мои ученики. Джен отправляется в закусочную, где суши подаются на конвейере. Вит пойдет отрабатывать смену в свой грязный ресторанчик, куда заходят лишь сквернословящие пьяницы. И только Ванесса поедет домой к роскошному юноше-англичанину, который положил на нее глаз и уже пригласил потанцевать.

Вскоре мы остаемся в баре вдвоем с Йуми. Я уже не могу произнести ни слова. Сказывается влияние двух выпитых пинт «Гиннеса», а еще на меня очень действуют ее сияющие карие глаза.

— Вы мне нравитесь, вы очень милый, — говорит она.

Вот уж, что называется, действительно «зае…ись»!

6

Моя бабушка рассказывает какой-то важной шишке из Би-би-си, что ей уже восемьдесят семь лет, но она еще не имеет ни одного искусственного зуба. Мама выглядит замечательно в длинном вечернем красном платье. Она собрала волосы в пучок и кажется абсолютно счастливой. Она постоянно улыбается, проходит между рядами гостей, чтобы убедиться, что каждый из них чувствует себя великолепно.

Я стараюсь преодолеть приступы тихой паники, которые одолевают меня на каждом торжестве. Мне становится страшно оттого, что среди всех приглашенных может не найтись ни единого человека, с которым мне было бы интересно поговорить. Но проходит какое-то время, и я начинаю понемногу расслабляться. Похоже, вечер удался.

Надо признать, что гости представляют собой весьма разномастное общество. Здесь присутствуют и громко хохочущие журналисты, не скрывающие своего ливерпульского или ирландского акцента и являющие полную противоположность говорливой стайке симпатичных девушек с телевидения, строго следящих за своей речью. Здесь бродят и писатели, облаченные во все вельветовое и джинсовое, которые контрастируют с разодетыми ночными диджеями с их неизменными сигарами во рту. Кажется, моя бабушка, хрупкая, как воробышек, в своем старинном платье в цветочек явилась сюда из другого столетия. Особенно нелепо она смотрится рядом с джентльменом из Би-би-си, выбравшим для вечеринки костюм от Армани.

Удивительно, как легко могут ладить между собой люди из разных миров, когда в воздухе витает дружелюбие, а в крови циркулирует дорогой алкоголь, закусываемый изысканными суши. Да, в этом зале собрались те, кто искренне любит и по достоинству ценит моего отца.

Говоря матери, что настоящих друзей у него нет, я очень заблуждался! Я чувствую, что все присутствующие действительно гордятся знакомством с моим отцом, восхищаются им, обожают и чуть ли не боготворят моего родителя. Им оказана большая честь находиться на семейном торжестве, и они пребывают сейчас в приятном возбуждении, чуть ли не в эйфории. Еще бы! Мы готовимся встретить папу сюрпризом. Меня самого распирает от гордости за то, что именно этот человек приходится мне отцом.

Гости съехались сюда из разных районов города, чтобы отпраздновать день рождения моего отца. Я вижу здесь дерзких мускулистых мужчин, которые знали папу еще в те времена, когда он печатался в спортивных газетах и альманахах. Рядом с ними расхаживают отлично выглядящие джентльмены средних лет в солнцезащитных очках и девушки в армейских сапогах: отец выступал в их передачах на радио и телевидении. И наконец, я узнаю сотрудников издательства и других людей, которые всячески помогали отцу с печатанием и распространением его книги. Это и благожелательные критики, и крупные книготорговцы, и ведущие популярных ток-шоу, и известные писатели.

Вечеринка проходит в зале с крытым бассейном. Мы выбрали именно это место потому, что только тут можно с легкостью разместить более сотни гостей. Они неспешно прогуливаются возле воды, выпивают и закусывают. Кто-то шутит, что неплохо было бы сейчас окунуться. Тем не менее это действительно подходящее место для проведения подобного праздника.

Яркие флюоресцирующие прожекторы создают атмосферу торжественности и значимости происходящего. Водная гладь поблескивает бирюзой и золотом, и отражающиеся в бассейне огни сверкают на серебряных подносах, на которых официанты разносят гостям длинные фужеры с шампанским. Неординарная вечеринка для очень неординарного человека.

— Он едет! — внезапно восклицает моя мама, и верхнее освещение тут же гаснет. Но в зале не становится темно, потому что еще светятся прожекторы в бассейне. Кто-то нажимает на нужную кнопку, и теперь комната погружается во мрак.

Гости еще о чем-то перешептываются и довольно хихикают, прислушиваясь к звукам снаружи. Папин «мерседес», мягко урча мотором, подъезжает к дому. Но вот двигатель выключен, и через несколько секунд слышится звук поворачиваемого в дверном замке ключа. Кто-то снова тихонько смеется, но на него сразу шикают, и в зале опять наступает тишина. Мы ждем папу в полной темноте, боясь шелохнуться. Но ничего особенного не происходит. Тем не менее мы ждем. И опять ничего. Но никто не осмеливается подать голос первым.

И вот наконец дверь в зал с бассейном открывается. В проходе видна чья-то тень, затем до нашего слуха доносится легкий шелест снимаемой одежды и чей-то глубокий вздох. Это отец вошел в темный зал, и мы ждем, когда же он включит свет. Но он почему-то этого не делает. Теперь мы слышим, как скрипят деревянные ступеньки трамплина. Неужели он решил нырнуть и поплавать? Я чувствую, что собравшиеся вокруг едва сдерживают смех. Веселое напряжение нарастает.

Неожиданно загорается свет и заливает зал, полный улыбающихся людей.

— Сюрприз! — громко выкрикивает кто-то из гостей, но смех тут же замирает, не успев раскатиться по помещению.

Мой отец стоит на трамплине абсолютно обнаженный и, не веря своим глазам, окидывает взглядом толпу народа, состоящую из его друзей и хороших знакомых. Наконец он находит в толпе мою маму, с ужасом смотрит на нее и со стыдом отворачивается.

Перед ним в одежде на коленях стоит Лена. Ее голова с золотистыми локонами ритмично двигается вперед-назад. Именно от этих движений доска мостика чуть поскрипывает.

«Но как же так! — проносится у меня в голове. — Ведь, если не ошибаюсь, ей всегда нравился я! Я должен быть на его месте! Это нечестно!»

Мой отец кладет ладонь Лене на затылок. Она замирает, медленно открывает глаза и удивленно смотрит на него.

Звук, исходящий из горла моей матери, трудно назвать криком. Скорее, он напоминает дикий вой, в котором перемешиваются и отказ верить в происходящее, и унижение, и позор, которых она ничем не заслуживает.

Собравшуюся у нас в доме компанию на несколько секунд ударяет паралич. Затем моя мать, ничего не видя вокруг, начинает прокладывать себе путь через толпу гостей, бесцеремонно распихивая их локтями. По дороге ей попадается официант, который после ее толчка пытается сохранить равновесие, но продолжает опасно крениться в сторону бассейна. Под звон серебряного подноса и дребезг разлетевшихся осколков хрустальных фужеров официант окончательно теряет устойчивость и с громким плеском падает в воду.

— Надо полагать, — замечает моя бабушка, — что вечеринке на этом конец.

Моих родителей всегда называли Майк и Сэнди. И никогда Сэнди и Майк. Всегда и во всем отец играл первую роль.

Их имена с самого начала казались мне старомодными, имена, которые существовали в Англии, которой больше нет. Той самой доброй старой Англии, когда были молодыми мои родители, их друзья и соседи, а также мои тетушки и дядюшки.

То была Англия простых деревенских пабов, незатейливых танцулек после сытного ужина и непременного отдыха у моря в объявленный выходной день. Страна небольших, но приятных удовольствий. Карты для мужчин и женщин в рождественскую ночь, футбол для мужчин и мальчиков в святки, ну и, наконец, походы в местный кабак для игры в дартс и принятия пары пинт пива (только для мужчин) в дни всех остальных поводов для ничегонеделания.

Это была земля островов, славящаяся настоящими зимами. Поездка отсюда к любому теплому морю (будь то Греция или Испания) считалась путешествием всей твоей жизни. «Битлз» появились и исчезли, оставив после себя королевство, где сохранились лишь одни взрослые. Эти люди приучились, выработав в себе нечто вроде зависимости, курить, носить рубашки «пейсли» и мини-юбки, привыкли посещать индийские и итальянские рестораны, считая, что это поможет остаться им вечно молодыми и утонченными. Англия моего детства. Страна невинности, стремившаяся стать взрослой. Страна Майка и Сэнди — добропорядочной супружеской пары, которая умеет развлекаться. Даже без всякой на то причины.