Ксения Васильева - Извини, парень Страница 17

А он вдруг разрыдался, как давеча Ирина Андреевна на его плече.

Господи, как же нужна, необходима людям доброта!

Лина испытала то же чувство, что и он, когда рыдала на его груди осчастливленная Ирина Андреевна.

КАЙФ.

Лина была человеком, тонко чувствующим ситуацию, и поняла необходима перебивка, иначе все станет похоже (если уже не похоже!) на мелодраматическую дурновкусицу, и, она таинственно-насмешливо спросила. - А пускать меня к себе в кабинку будешь? Я ведь люблю подсматривать, особенно ТАКИЕ сценки, меня они оч-чень подвигают на разнообразные действия.

В.Н. в очередной раз опешил от совершенной непредсказуемости этой женщины - ведь она, походя, призналась ему в том, что он так долго хранил в тайне и считал чем-то зазорным!

А она смеялась, посверкивая в полутьме зеленым лазером глаз, и ждала ответа. - Конечно, Лина! Когда захотите!

Они разошлись по своим комнатам, и каждый по-своему оценил произошедшее ещё раз.

Лина утвердилась в том, что произошло все, как нельзя кстати. Мало ли что бывает, мало ли каков на самом деле этот милый молодой человек! Они с Ириной уже, к сожалению, довольно немолодые дамы, без мужей, и у них должна быть защита. А тут, вот она защита! Все его тайны - достояние Лины и её капитал.

Заснула Лина мгновенно и без сновидений - здоровая психика, можно только позавидовать,

А Владимир Николаевич опять проворочался почти до самого утра и все думал об их с Линой разговоре. Конечно, он слюнтяй и размазня. Тетка всегда говорила: Володенька, запомни, мальчик: слово - серебро, молчание - золото. Но он решил положиться на путь судьбы - как будет, так и будет, так, значит, и надо.

Вспять вернуть ничего нельзя. *** Рано утром его разбудил звонок телефона. Алексей.

Своим мальчишеским, неровным, горловым голосом он спросил, можно ли приехать сейчас?

Владимир Николаевич посмотрел на часы: восемь утра, - и ответил не очень вежливо. - А ты, дружок, знаешь, сколько времени? - Знаю, - потерянно произнес парнишка и признался, - мне плохо, дадите десятку в долг?.. Я отдам завтра. ... Час от часу не легче! - Юный алкаш! Ну как с ним иметь дело?

Однако В.Н. стало жаль дурачка, он вспомнил, какой этот Леха милый и обаятельный, и сказал, что через час ждет его у памятника Пушкину. - Это на метро "Пушкинская"? - спросил парнишка (да он и Москвы-то не знает - откуда он? Из глубинки?..).

В.Н. рассказал ему, как ехать.

Лине он оставил записку, что скоро будет и, возможно, с клиентом, чтобы она никуда не уезжала надолго, тем более, что на сегодня у них - ещё один... Стасу он дозвонился и они договорились о встрече.

На Пушкинскую В.Н. пришел ровно через час.

Сел на скамейку и закурил (он стал покуривать, хотя раньше не курил никогда).

Примерно через полчаса появился Алексей, еле передвигая ноги, кое-как добравшись до скамейки, он плюхнулся на нее, весь в поту, опухший, желто-белый, с красными узкими щелочками-глазами.

Что сталось со вчерашним свеженьким обаятельным и, казалось, достаточно приличным юношей!

В.Н. смотрел на него с ужасом, почти решив, что привлекать его к работе нельзя.

Он дал Алексею полтинник, - у того появился румянец на щеках, от счастья, и он стал так смотреть на пачку "Винстона", лежавшую у В.Н, на коленях, что тот понял, что и на курево у этого несчастного пьянчуги нет.

В.Н. отсыпал несколько штук из пачки и дал парню.

Посмотрев на часы, В.Н. встал и довольно путано сообщил, что неожиданно надолго уезжает, а вот когда приедет, не знает, и лучше будет, если Алексей оставит свой телефон, если тот у него есть.

Парень обиделся. - У меня и телефон есть, и квартира. Мы с мамой вдвоем живем... У меня мама - замечательная! Она была секретарем комсомольской организации, и лучшей спортсменкой, и лучшей работницей их фабрики. Знаете, "Красная швея"?

Парень просяще посмотрел на В.Н. - Не уходите, а? Я скоро! Вон ларек... Посидите, а?..

Ему явно не хотелось оставаться одному, и взгляд у него был напуганный, растерянный.

И В.Н. остался - ему было жаль этого Леху, какого-то неприкаянного и, к слову сказать, безразличного, видимо, своей замечательной маме, комсомолке и спортсменке.

Алексей и вправду пришел мгновенно, с двумя маленькими бутылочками водки, но явнь не четвертинками, - меньше, и пачкой "Примы".

Он радостно сообщил. - Вот, по дешевке - и сигарет еще.

Теперь он вальяжно расположился на скамейке, горделиво поглядывая по сторонам, - видят ли люди, какой он благополучный человек: и водка есть с утра и сигареты. На зажигалку, жаль, не хватило, но у его благодетеля есть - неимоверной красоты, дорогущая, наверное.

Он махом выпил обе бутылочки, ловко открыв винтовую фольговую крышечку, и тут же закурил.

В.Н. с сожалением и внутренним содроганием смотрел на него. - Может, тебе на закуску дать или в кафе зайдем? Ты же с утра не ел? - Я когда пью, не закусываю, - весело сообщил Алексей.

Он уже стал другим: раскрылись глаза - заблестели по-вчерашнему, порозовело лицо и опало, хрипота из голоса ушла...

... Алкаш, какой же он алкаш! Настоящий! Пожалуй, с ним надо расставаться, а жаль чего-то, так и кажется, а, может, - хочется, что с ним ещё что-то можно сделать. И потом - неловко перед Линой! В.Н. снова относился к ней с восторгом, может быть, даже большим. Надо как-то попытаться с ним поговорить, незаметно разузнать, кто он и что. И насколько "серьезно" пьет.

Но Алексея расспрашивать было не нужно. Выпив, он сам стал про себя рассказывать. Он сын болгарского инженера, Димитра Радоиванова,и замечательной комсомолки и спортсменки Лены Косенкиной, но так как Димитр был в Болгарии женат, то сына Лены Косенкиной не признал, вернее, признал, но не записал, хотя помогал им деньгами, а из Болгарии всегда посылал подарки, теперь вот что-то завял, но ничего - Алексей заработает денег и появится у отца, конечно, как просто знакомый, он же понимает - не маленький.

А мама у него - красавица: коса в руку толщиной и рыжая, а глаза, как васильки. За ней много мужиков ходит, но она никого не подпускает. А от него, Алексея, она сильно огорчается. Окончил он ПТУ - слесарь третьего разряда, работал, потом в армию пошел, служил на Дальнем Востоке, год назад вернулся, хотел жениться, на Люське-татарке, но мама не разрешила, сказала, что девушка - пьющая и гулящая, она её, Люську, знает по району. А Люська девка добрая, красивая, татарка, они с ней хорошо жили, выпивали вместе, у неё дочка - три года. А Люське самой - девятнадцать...

И ещё много чего узнал об Алексее В.Н., но главным в его небольшой жизни была мама. Комсомолка и спортсменка. И живут теперь они в Новокосино, где им дали двухкомнатную взамен коммуналки, потому что маму на фабрике уважают. А какие она соленья и варенья закручивает! - Я вам привезу, пообещал Алексей.

Рассказал он и о первом своем сексуальном опыте, - погордился, сбегав ещё за такой же бутылочкой ( у В.Н. глаза на лоб повылезали - по этой дозе можно уже отдыхать под скамейкой, а Алексей просто становился откровеннее и раскованнее, - не более того).

Первой женщиной его была жена командира полка, вот так вот! В армии его сделали банщиком, и однажды эта жена его туда пригласила... Ну и потом они часто развлекались... - А сейчас ты работаешь? - спросил В.Н.

Что-то обо всем рассказывал Леха, а вот про работу - ни слова.

Леха беспечно ответил. - Не-а, не могу устроиться. На всякое идти неохота, а хорошее не подворачивается. Мама хотела, чтобы я на фабрику шел, я, вроде бы, пошел, походил... а потом проспал! - И Алексей весело расхохотался, - так что я - безработный. - А что ты умеешь делать хорошо? спросил В.Н., все ещё как-то пытаясь приноровить хоть к чему-то парнишку, чем-то он ему нравился - открытостью, ребячливостью, веселой глупостью и полным равнодушием к жизненным благам ( был он во вчерашней белой майке, довольно грязной). - Честно? - спросил Леха и в глазах его, как вчера, загорелись две золотые точки. - Трахаться. Люблю и умею.

Тут и спасовал В.Н. - это же то, что нужно! Недаром он так прицепился к этому парню. Может, он станет звездой его "БАМБИНО"! А с алкоголем придется завязать и с мамой-комсомолкой, видимо, тоже... Нет, его все же надо отвести к Лине, только слегка приодеть - но теперь это не проблема.

Владимиру Николаевичу жаль было денег, но он понимал, что в подобном виде Леху показывать нельзя ни Лине, ни Ирине, и он, вздохнув, повел Леху в магазин одежды (Даст Бог - все окупится, подумал он).

Но Леха остановил его: да зачем, там дороже денег! Пойдем на рынок, там от и до купить можно.

На ближайшем рынке незадорого они купили Лехе джинсы, рубашку" Сафа ри" со всякими прибамбасами и туфли с дырочками.

Даже при том, что физиономия Лехи полыхала румянцем и глаз был бешеный, он все же стал приближаться к образу приличного молодого человека.

Пришлось ещё разориться на туалетную воду, которой Леха даже прополоскал рот. Теперь, пожалуй, можно было идти показываться дамам, не совсем, конечно, но ничего.