Сьюзен Льюис - Одержимость Страница 18

Филипп не находил себе места от отчаяния, и Пэм не на шутку встревожилась. Как хотелось ему выговориться Пэм, разобраться в себе, подумать, как быть с дочерью, которую, как оказалось, он теперь отчаянно хотел узнать. Боже, что делать, ведь его собственная жизнь в таком раздрае! Не втягивать же Кори в этот кошмар, что преследовал каждый его жест, каждую мысль? Он, отец, как раз и призван оградить ее, защитить так, как он не раз защищал Пэм.

7

— Кори Браун устраивает вечеринку! — вскричал Перкин, размахивая приглашением.

— О Боже! — воскликнула одна из секретарш, прижимая приглашение. — Тусовка у Кори Браун! Следующим оказался менеджер производства.

— Все к Кори Браун! Самое волнительное и восхитительное событие в городе! — выкрикивал Билли Джоунс, сложив руки рупором.

Кори молча наблюдала. От ядовитых укусов хотелось плакать, но она улыбалась.

— Прыжки, кульбиты, хрустящее печенье, — все у трусишки Кори!

Публика грохнула, а Алан Фокс поклонился. Кори быстро отвернулась — слезы унижения и ярости щипали глаза. Она не осмеливалась даже рта раскрыть, прекрасно представляя, чем это кончится. Нет, она скорее умрет, чем покажет им, что они ее достали.

Только Прю, работавшая на компьютере позади Кори, не поддерживала общего веселья.

В прошлый уик-энд Пола и Дэйв помогли Кори перебраться в новую квартиру. И Кори по совету подруги решила попытаться завоевать коллег, устроив новоселье. Они вместе написали приглашения, и Кори вдруг захотелось, чтобы Пола сейчас оказалась здесь. Может, тогда она бы поняла, что все напрасно! Где-нибудь на другом конце земли философия Полы, возможно, и сработала бы, но в Лондоне люди другие. Кори их ненавидела, всех до единого. И теперь оставалось только решить — хочет ли она стать такой же, чтобы выжить, или остаться самой собой и вернуться в Эмберсайд. Но так или иначе, похоже, новоселье не состоится. Боже мой, как же можно так жестоко отвечать на добро?

Кори принялась вырезать из газеты статью о европейской встрече на высшем уровне. В глазах стояли слезы, она едва различала слова. Аннализа попросила ее подготовить подборку по этой встрече, она надеялась убедить Люка и выпустить даже целую программу. Сейчас Аннализа на побережье Шотландии снимает фильм о буровой. Кори все бы отдала, чтобы оказаться с ней рядом! Или чтобы Аннализа была здесь. Ехидные замечания, насмешки, шутки все же при ней стихали.

Через час, как всегда в полдень, Кори надела пальто и пошла за сандвичами для желающих. Почти четыре месяца, как она переехала в Лондон, но до сих пор не обзавелась друзьями. Казалось, она больше не выдержит одиночества. Но, отчаянно скучая по матери, девушка боялась ехать в Эмберсайд. Неудача в Лондоне, воспоминания об Эдвине в Саффолке добьют ее окончательно. Для нее вообще нет места на земле, потому что она ничья.

Нет, неправда, сказала она себе, вручив заказ на бутерброды. У нее есть квартира в Челси. И тут же сердце Корри возликовало — приветливые стены, уют, красивая мебель… Да черт с ним, пусть они испортили ей праздник, все равно она все это любит.

Кори вернулась в пустой офис, на месте сидела только одна Прю.

— Они в студии, — бросила девушка. — Смотрят новый выпуск.

Кори удивленно уставилась на Прю. Наконец-то хоть кто-то удостоил ее приветливых слов.

Прю улыбнулась.

— Взгляни, — сказала та, указав на стол Кори.

Девушка широко распахнула глаза — опять ее ожидает что-то жестокое, гадкое, но на столе лежала кипа написанных от руки записок. Кори невидящими от страха глазами уткнулась в первую. Заморгала, перечитала снова. Перкин принимает ее приглашение! Неверными руками взяла следующий листок, сердце ее бешено колотилось. Синди Томпсон, режиссер, — приглашение принято.

Кори без сил опустилась на стул и перебрала остальное. «Я буду очень рад прийти…», «С нетерпением жду пятницы…», «Весьма великодушно с твоей стороны…», «…не принести ли бутылку?»

Кори подняла глаза, но Прю уже не было. Из коридора донеслись голоса, значит, все возвращаются из студии! Кори выбежала в туалет, не желая ни с кем встречаться.

Она то клокотала от злости — как они обошлись с ней час назад, то ликовала от восторга — метод срабатывает! Оливковая ветвь, протянутая ею, принята! Она едва могла дождаться вечера, чтобы поведать обо всем Поле.

В пятницу Кори ушла с работы пораньше. Похоже, все и думать забыли о вечеринке. Коллеги по-прежнему игнорировали ее, но мелкие укусы и насмешки прекратились. Перед уходом она робко объявила, что приносить ничего не надо, она с нетерпением всех ждет.

В «Макс и Спенсер» Кори купила пате, французский хлеб, сыр, всякие хрустящие штучки, орехи, соусы, нарезанные овощи, сосиски, оливки… Торговец магазина на углу Кингз-роуд помог ей донести вино, лед и напитки. В знак благодарности Кори пригласила и его, но он благородно отказался.

— Но в следующий раз обязательно, — улыбнулась Кори, едва удержавшись, чтобы не обнять его. Может, лондонцы все-таки не такие противные?

К семи она уставила тарелочками старинный сосновый стол, купленный в субботу на аукционе на Лотсроуд. На обветшалом комоде с того же аукциона поблескивали бутылки и бокалы. Уютный диван, старое кресло, кофейный столик с деревянными слонами вместо ножек, телевизор, видео отодвинула к стенам, как и горшки с растениями и вазы с листьями папоротника и перьями. Места для танцев полно. Кори убрала с пола восточные ковры, вынула один компакт-диск из купленных на сотню фунтов накануне, врубила на полную громкость и направилась в душ.

Через час на Кори были новое в обтяжку черное платье с оборкой, черные туфли на высоком каблуке и огромные гагатовые серьги; волосы собраны в пучок на затылке. Глянув в зеркало, девушка улыбнулась, покрутилась-повертелась, рассматривая себя со всех сторон. Очень даже ничего. На этот раз она жирно подвела глаза — надо же, совсем не вульгарно. Веснушки едва проглядывали из-под густо наложенного «ревлона». Она надула яркие губы, напомаженные так же, как у Аннализы, хихикнула. Аннализу Кори пригласила по автоответчику, но она вернется из Шотландии не раньше восьми, так что если и появится, то совсем поздно.

С бокалом в руках Кори двинулась наверх — взглянуть оттуда. Здорово! Воздушные шарики, плошки с чипсами, орешками, лампы-свечи по сторонам камина освещали комнату романтическим розовым светом.

Кори спустилась с лестницы, подражая Майклу Джексону на компакт-диске, щелкая пальцами и подпевая, плеснула себе еще немного вина.

Посмотрела на часы. В восемь тридцать, стояло на приглашениях. Значит, через десять минут. Она решила пока звякнуть Поле.

В девять тридцать Кори все еще была одна. Она чувствовала себя совсем разбитой. Может, от выпитого? Никогда раньше она столько не пила и, наверное, уже опьянела.

— Ну никто же никогда не приходит на вечеринку вовремя, — пыталась успокоить ее Пола, когда Кори снова позвонила ей полчаса назад.

Девушка постояла на верхних ступеньках лестницы, посмотрела на улицу. Никого. В десять выключила музыку, села на нижнюю ступеньку в надежде, что кто-нибудь появится. Где-то вдали завыла полицейская сирена, донесся шум автомобиля. У нее на секунду замерло сердце — не к ней ли, оказалось, нет, мимо. Кори посмотрела на часы — десять пятнадцать, ее охватили дикая тоска и чувство абсолютного поражения.

Надо было предвидеть заранее, прямо-таки предчувствовать, что они способны на такое. Но почему? Почему они так жестоки? Зачем? Впрочем, ответ известен — ради спортивного интереса. Потому что Алану Фоксу нравилось изводить избранную жертву. А она, наивная провинциалка, — самый подходящий объект. И никаких других мотивов. Интересно, а если бы они узнали, как старательно она прячет боль? Мать умерла, отверг отец, мучают коллеги. Впрочем, какое им дело, зачем волноваться? Она для них ничто, пустое место.

Сделав усилие над собой, Кори стала убирать со стола. Еда пропала. Крупная слеза упала ей на руку.

— Ну как можно быть такими злыми? — громко крикнула он, кусая губы и сдерживаясь, чтобы не разреветься.

Кори собрала всю закуску, потом, убрав миски с орехами и чипсами, увидела фотографию улыбающейся матери на кофейном столике.

— О нет! — зарыдала она, закрыв лицо руками. — Нет, нет!

Горе и одиночество тяжким грузом давили на плечи, теснили грудь. Она ведь так старалась, так старалась!

— Кори?! — воскликнула Аннализа, когда та открыла дверь. — Кори, ну-ка дай на тебя посмотреть, — и распахнула объятия. — Они собирались прийти, — принялась успокаивать она. — Правда, собирались. Такое великодушие с твоей стороны, хотя они этого не заслуживают…

Кори отстранилась, утерла слезы.

— Так почему же они не пришли? — Она все еще недоумевала от внезапного появления Аннализы.