Элизабет Питерс - Обнаженная дважды Страница 18

Фигура в зеркале начала возбужденно размахивать руками, и Жаклин, перенеся свое внимание обратно на лобовое стекло, обнаружила, что направляется прямо на ствол дерева. Она резко повернула руль, и машина запрыгала по колее дороги.

Прежде ей хотелось получить «работу». Теперь она безумно ее желала. Надежда прочитать наброски к ненаписанной книге Катлин Дарси была достаточной, чтобы заставить преданного обожателя пустить слюну предвкушения и убрать одну из трудностей для писателя, страшившую Жаклин, — проблему, как «войти» в книгу. Но это была не единственная причина, по которой она хотела добиться права написать продолжение.

Многие годы она вращалась в обществе эксцентричных людей, от археологов до авторов романов, но никогда не сталкивалась с ситуацией, настолько насыщенной восхитительными возможностями для изучения человеческой природы (термин, который она предпочитала «вездесущему любопытству»). То, что здесь замешаны два привлекательных мужчины, не относилось к делу, но и не было неприятным, — их было трое, если считать шеф-повара Тома, но на самом деле тот полностью отпадал — слишком молод и помимо того женат.

Но и это не было причиной, по которой Жаклин хотела получить заказ на книгу.

— Улыбнись, пока я дарю тебе на прощание печальный поцелуй, — пела она. — Когда унесутся облака, я приду к тебе… — Утробный, рычащий аккомпанемент, как определила Жаклин, донесся из ее желудка. Она была голодна. События, происходившие в столовой, постоянно отвлекали ее внимание от еды, не давая возможности плотно пообедать. — …Пока мы не встретимся снова, — допела Жаклин и свернула к ресторанчику фаст-фуд.

Смакуя восхитительно жирный гамбургер и суррогатный молочный коктейль, она обдумывала свои дальнейшие действия. Жаклин намеревалась покинуть Пайн-Гроув сегодня днем. Возможно, было бы лучше переждать и отправиться в путь завтра ранним утром. В это время года было нетрудно сохранить за собой комнату еще на одну ночь. Мысль о великолепном обеде «от Тома» была дополнительным стимулом.

Но самым значительным побуждающим мотивом была надежда отозвать хозяйку гостиницы в сторонку и посплетничать с ней в уютной обстановке. Это был маленький городишко, с единственной знаменитостью; Молли, безусловно, была знакома с историей Катлин и ее семьи. Она могла даже быть одной из тех людей, которые негодуют по поводу того, что продолжение романа Катлин было отдано наемному писаке, как это мило определил Спенсер. Неукротимое воображение Жаклин изобразило толпу линчевателей, приближающихся к гостинице, в руках их горят факелы, а грубые голоса кричат: «Повесить писателишку! Вздерните ее, неумело расплескивающую литературные помои!»

Она улыбнулась. Спенсер, должно быть, шутил. Или скорее, поскольку он не поразил ее с большим чувством юмора, просто преувеличивал. Он волновался, как никто. Как далеко мог зайти Спенсер, чтобы отвратить кого-нибудь типа Брюнгильды от принятия предложения? Следовал ли он за ней, за Жаклин, к печальной опушке леса, где стоит одинокий памятник Катлин, или совершил свое собственное паломничество к усыпальнице, неся любимые цветы Катлин?

Жаклин скомкала пластиковые обертки и бросила их в бак для мусора. Когда она выехала со стоянки, другая машина — желтовато-коричневая «тойота» — следовала за ней на порядочном расстоянии. Жаклин поймала ее в поле зрения, бросив взгляд в зеркало заднего вида, но не обратила на нее внимания; ее мысли были заняты другими, более интригующими темами.

Когда она вошла в гостиницу, старая миссис Свенсон все еще сидела перед телевизором. На этот раз бухающие голоса принадлежали взволнованно спорящей паре персонажей мыльной оперы. «О, Блейд, как ты мог допустить, что она забеременела? — кричала героиня. — Она же твоя сводная сестра!» — «Я говорю тебе, она обольстила меня!» — ревел в ответ герой.

Молли сидела за столом, делая подсчеты. Как и предвидела Жаклин, не составило никаких проблем оставить за собой комнату еще на одну ночь. Молли выглядела чрезмерно довольной.

— Разве это значит… Я понимаю, что не должна спрашивать. Но не могу справиться с желанием узнать, получили ли вы…

Она кричала так пронзительно, что ее, должно быть, было слышно даже в соседней комнате, несмотря на громкие звуки мыльной драмы. Жаклин также вопила ей в ответ.

— Ничего еще не определено окончательно. Но шансы хорошие.

— О, это чудесно!

— Я расскажу вам обо всем позднее, — кричала Жаклин. — Может быть, вы выпьете со мной перед обедом?

— Это так мило с вашей стороны. Я не могу не интересоваться, знаете ли, даже если это не мое дело…

Жаклин искренне заверила ее, что она тоже придерживается именно такой точки зрения.

Когда она шла к двери, впереди заколыхались черные драпировки. Жаклин улыбнулась. Старая миссис Свенсон не устояла перед соблазном подслушивания. Глухая, она вряд ли смогла что-нибудь разобрать, но Жаклин не осудила ее за такую попытку. Бедной старой женщине, должно быть, скучно до смерти.

Качая лениво сумочкой, Жаклин пошла вниз по улице. Был хороший день для прогулки, а она заметила парочку антикварных магазинов в деловой части города вдоль Главной улицы.

Первый из них оказался пристанищем отбросов, местом, где громоздились кучи старых вещей и ржавых орудий, чьи первоначальные функции были большей тайной, чем возможность их нынешнего применения. Владельцем магазина оказался ушедший на пенсию служащий из столицы, переехавший сюда двумя годами раньше. Не было никакой надежды узнать от него что-нибудь о Дарси.

Пробираясь по направлению к другому антикварному магазину, Жаклин вдруг резко остановилась и уставилась вперед. Всунутый между двумя более высокими зданиями и скромно удаленный от тротуара, стоял… рабочий коттедж Катлин.

Присмотревшись повнимательней, она поняла, что эти два маленьких дома вовсе не были одинаковыми, хотя не вызывал сомнения тот факт, что они построены по одному и тому же плану. Над дверью дома было написано «Бетти»; а знак, свисавший рядом, дополнял вывеску, так что получалось название «Книги Бетти». Коттедж выглядел так, как и должен был выглядеть коттедж Катлин; он был украшен светлыми примулами, а вазы с нарциссами стояли по бокам двери ярко-зеленого цвета. Когда Жаклин прошла по вымощенной кирпичом дорожке, глухие стены строений, расположенных с обеих сторон, вызвали у нее впечатление, что она спустилась в поросшую лесом долину, впечатление, подкрепленное ящиками с цветами, расставленными вдоль тропинки. Розовые гиацинты, ярко-красные и золотые чашечки тюльпанов поднимались от земли, покрытой низкими зелеными растениями и усеянной маленькими аккуратными синими цветками. Незабудки.

Когда она повернула ручку и открыла дверь, о ее приходе сообщил серебряный звон колокольчика, на который не последовало немедленного ответа. Приятная комната, уставленная книжными полками, была безжизненна, не считая черного кота, свернувшегося в кресле перед камином. Он поднял голову, скользнул взглядом по Жаклин — она оказалась недостойной кошачьего внимания — и опять заснул.

Затем откуда-то из глубины донесся голос:

— Скажите мне, если вам понадобится помощь. Чувствуйте себя как дома, просматривайте все, что захотите.

Обворожительное доверие, подумала Жаклин. Она поблагодарила и начала изучать содержимое полок.

Это был магазин с удивительно хорошим и умелым подбором книг для такого маленького городка в сельской местности. Здесь были книги Катлин Дарси в нескольких изданиях; набор включал в себя и нынешние бестселлеры, но не ограничивался ими. Жаклин всегда отрицала, что в первую очередь она ищет взглядом свои собственные книги, но, конечно же, она поступала именно так; ни один писатель не может сопротивляться искушению, даже если их отсутствие на полках вызывает нездоровый рост кровяного давления. Да, они были здесь, обе. Кривая гримаса исказила лицо, когда она увидела многочисленные опусы на следующей ниже полке. «Жрица ледяного бога» была бездарной попыткой извлечь выгоду из успеха другой книги со словом «лед» в названии.

Жаклин приподнялась на цыпочки и увидела за полками в задней части комнаты две закрытые двери. Звук, раздавшийся за одной из них, заставил ее поспешно ретироваться. Она принялась изучать полку с висевшей на ней надписью «Классика», когда появилась владелица книжного магазина.

Медленные, шаркающие шаги предупредили Жаклин, чего ей следует ожидать, но то, что она увидела, потрясло ее. Контраст между легким, бодрым голосом и скрюченным телом трудно укладывался в голове. Женщина была молода; Жаклин дала ей на вид лет сорок, несмотря на седые волосы, такие тусклые и безжизненные, что они могли бы принадлежать дешевому парику. На одной ноге, которая была короче другой на несколько сантиметров, была надета туфля с толстой тяжелой подошвой. С лица, хранящего явные признаки прошлых пластических операций, пара прекрасных глаз ожидала реакции Жаклин. Они не надеялись на многое.