Лорел Гамильтон - Начнем сначала Страница 19

- Я во всем призналась - в том, что мы только раз взглянули друг на друга и сразу влюбились.

"Интересно, не слишком ли я перестаралась?" - спрашивала она себя с тревогой в то время, как блестящие глаза Адама всматривались в нее. Нет, видимо, нет, с облегчением подумала она, когда Адам погладил ее руку, потом отпустил ее и прошел к кровати отца, ласково положил руку на его плечо и с искренностью, которая наверняка была наигранной, сказал:

- Как я рад, что тебе намного лучше. Я звонил твоему врачу сегодня, и он сказал, что дела идут на поправку - так что давай! - Затем он обернулся к Седине с улыбкой голодного тигра и продолжал разговор с Мартином:

- Так значит, ты все знаешь о наших свадебных планах? Мы условно назначили свадьбу на конец марта, к тому времени ты уже совсем окрепнешь н сможешь сполна повеселиться на празднике. А у Селины будет достаточно времени, чтобы купить платье, которое достойно ее красоты.

"Жалкий лгун!" - подумала она. Его улыбка, голос и медленный, пожирающий ее тело взгляд усиливали ее волнение. Он продолжил плести паутину лжи, начатую ею, с самоуверенностью бывалого мошенника, играя свою роль так, как будто он сам ее написал. Она предполагала, что он будет что-то бормотать, высказывая неудовольствие тем, что она поменялась с ним ролями, лишив его возможности позлорадствовать над беспомощностью больного человека.

Она ответила улыбкой, выражавшей внутреннее удовлетворение от того, что на этот раз она его переиграла, но ей стоило большого труда удержать эту улыбку, когда он, сделав несколько шагов к ней, заключил в свои объятия.

Мартин продолжал что-то говорить о приготовлениях к свадьбе, о том, как он рад за них. И первый раз, возможно, она не обращала на его слова никакого внимания, потому что одна рука Адама поглаживала ее мягкие выпуклости пониже спины, а другая заняла опасную позицию под его грудью. С ней творилось что-то невообразимое...

Этот негодяй явно играл на публику - совершенно очевидно, - но она была не в состоянии что-либо предпринять, так как это вызвало бы у Мартина подозрение. Но молча сносить все это она не собиралась, поэтому, изобразив глупую улыбку, она раздумывала, заметит ли Мартин, если она со всей силой наступит Адаму на ногу острой шпилькой. Вдруг она услышала его волнующий хрипловатый голос:

- Да, на церемонию Седина, конечно, поедет из Холла, но мы решили, что она переедет ко мне дня за два до свадьбы. Теперь, когда мы нашли друг друга, нам невыносимо расставаться даже на несколько минут. Не так ли, любимая?

Что, черт возьми, она могла ему ответить? Незаметно для Мартина Адам с хитрой улыбкой на чувственных губах нежно поглаживал ее ягодицы, и она ничуть не сомневалась, что он прекрасно осознавал, что в этот момент происходит с ней. Мартин уже улыбался, потом, неопределенно пожав плечами, сказал:

- Понимаю. Почему нет? Я слышал, теперь "то как бы то же, что и помолвка. Кроме того, - он покачал головой с наигранным отчаянием, - я вас обоих слишком хорошо знаю, и вы все равно поступите так, как вам захочется.

Первый раз в жизни Седине захотелось ударить своего дорогого дядюшку. Почему бы ему не быть более старомодным, хоть немного возмутиться? Она не могла заорать на Адама, чтобы он убрал свои грязные руки, и таким образом дать ему понять, что она не намерена спать с ним до свадьбы - а, может, и после нее тоже. Но ведь это свело бы на нет все ее усилия.

Поэтому Селина ничего не сказала, ни слова, когда Адам помогал ей надеть пальто, позволяя своим опытным рукам двусмысленно скользнуть по ее телу. Она только надеялась, что Мартин примет ее гневный румянец за проявление девичьей скромности. Она прикусила язык до той поры, когда сможет сказать этому ловеласу все, что она думает о его отвратительных поползновениях!

Глава 6

- Мы заедем в Лоуер Холл, чтобы захватить твои вещи.

Адам открыл ей дверцу машины, и Седина, запыхавшись, наконец остановилась. С тех пор как они вышли из больницы, ей приходилось все время бежать, чтобы поспеть за Адамом. А бежать на самых высоких каблуках, какие только у нее были, занятие не из простых, поэтому она не могла отомстить ему за то, что он сказал Мартину, будто до свадьбы они будут жить вместе.

- Ты можешь оставить меня там, - сказала она, стараясь отдышаться. - Мою машину взяла Ванесса, а заказывать такси я не буду. Я не желаю переезжать к тебе. И если ты хотел пошутить, сказав Мартину о нашем "решении", то мне было не смешно.

Опускались сумерки, зимний день заканчивался, и в свете огней автомобильной стоянки его лицо выглядело угрожающим. Он угрюмо произнес:

- Я не шутил.

Затем захлопнул дверцу машины и пошел вокруг нее. По ее телу пробежала легкая дрожь, но она твердо решила, что он не может заставить ее переехать к нему, по крайней мере до замужества, в которое он толкал ее с маниакальным упорством.

Если вообще эта свадьба состоится. За два месяца может случиться многое; если она сделает вид, что смирилась с этой идеей, то он уверует, что она в его власти, а она получит некоторую свободу действий, которая ей так нужна. Нужно время, чтобы вырваться из его когтей и разрушить его планы. Сейчас она еще не знала, как это ей удастся сделать, но надеялась что-нибудь придумать.

И все же притвориться, что согласна выйти за него замуж - это одно, а жить с ним под одной крышей - это совсем другое. Поэтому, как только он сел в машину рядом с ней, она упрямо заявила:

- Ты не можешь заставить меня переехать к тебе.

- Согласен. - Он даже не удосужился взглянуть на нее, сосредоточенно выводя свой "мерседес" со стоянки. И только когда они выезжали из города в направлении Лоуер Холла, когда она уже поздравляла себя с легкой победой в этом раунде, он соизволил произвести нокаутирующий удар:

- Я не могу заставить тебя переехать, но если ты останешься в Холле, не покажется ли это странным Мартину? После того убедительного шоу, которое ты устроила в больнице, - миленько краснела, обворожительно улыбалась, - после того как я сообщил ему, что до свадьбы мы будем жить вместе, не подумает ли он, что наверняка что-то случилось, если они этого не делают.

"Миленько краснела, обворожительно улыбалась!" Неужели он не в состоянии заметить вспышку гнева, яростный оскал. По его словам, она чуть ли не дурочка! Ну, что же посмотрим) лицо ее гневно горело, а мозг лихорадочно искал выхода из того угла, в который он ее загнал, но его нежный голос перебил ее мысли:

- Я не понимаю, почему ты вдруг решила, что наша женитьба - это блаженство и звон колоколов, хотя я не буду этого отрицать. Мне понравилось, как ты набросилась на меня. И я не мог оторваться от тебя. Можешь ли ты после этого обвинять меня в спешке, когда встал вопрос о нашей совместной жизни. Впереди у нас великолепное будущее, пусть даже практически без сна. Так что не ломайся, дорогая!

"Не ломайся?" - закричала она, но резко замолчала. Ведь он, черт возьми, смеется над ней. Она попалась в собственную ловушку! И ему не надо притворяться, что он не понимает, зачем она разыграла этот спектакль. Он должен знать, что она сделала это только потому, чтобы он не смог похваляться перед Мартином успехами своего шантажа.

- Ладно, я признаю, что это слово слишком грубое для тебя, дорогая, насмешливо утешал он разъяренную Селину. - Поэтому давай забудем об этом коротком приступе девичьей скромности, а? Этого не было.

- Самодовольный, коварный и бессовестный интриган! - пробормотала она, уткнувшись в воротник пальто и подняв плечи. Она зажмурила глаза и задумалась.

Он считает, что будет трудно объяснить Мартину причину, почему она осталась в Холле вместо того, чтобы переехать к его ненавистному старшему сыну, особенно после того, как этот лживый пес сообщил ему, что они не могут жить друг без друга и минуты. Она не отрицала этого, потому что было уже поздно. А ее поведение и тон доказывали, что она пьяна от любви, что ей натерпится сменить свою девичью фамилию на фамилию Тюдор, уж так влюбилась в него - будто в последний раз.

- Не трать на сборы весь вечер, ты всегда сможешь потом еще раз приехать, - вполне серьезно посоветовал Адам, и Седина неохотно открыла глаза, понимая, что выбора у нее нет, пока Мартин пребывает в счастливом неведении относительно ее замыслов.

Они остановились на покрытой гравием дорожке перед воротами, фары "мерседеса" осветили ее "вольво", стоявшую у дома. Она, вдруг почувствовав себя абсолютно без сил, тихо произнесла:

- Моя машина? - Но голова ее была занята другим: как Ванесса воспримет новость, что Седина съезжается с ненавистным Адамом Тюдором, которого она с Домиником так опасается и который был семейной тайной за семью печатями.

- Забудь. Мы заберем ее как-нибудь в другой раз. Сейчас мне хочется как можно скорее добраться домой. Я голоден. Даже если ты не голодна, мы оба знаем, как легко я могу возбудить твой аппетит.

Что он имеет в виду? Лучше не спрашивать, решила она, выбираясь из машины и, когда он вместе с ней молча направился к дому, сказала: