Наталия Рощина - Любовь вхолостую Страница 19

— С тобой все в порядке? — пристально глядя на сидящую с закрытыми глазами Валю, спросила она.

— Да, кажется, просто плохой сон. Прошло. Который час?

— Тебе пора вставать, половина седьмого. Я пойду чайник поставлю.

Мария Федоровна внимательно посмотрела на бледное лицо квартирантки и, покачав головой, отправилась на кухню. Шарканье ее тапочек становилось все тише и вскоре сменилось звуками набираемой в чайник воды.

Валя медленно поднялась с постели, поежилась от холода. Батареи были чуть теплые, а на улице, похоже, мороз крепчал. За окном немногочисленные прохожие выдыхали полупрозрачные облака воздуха. Их спешащие шаги и красные щеки подтверждали предположение Вали. На нее напало какое-то необъяснимое оцепенение.

Мария Федоровна в который раз звала ее пить чай. Наконец она отозвалась, сказав, что через пару минут придет. Обычно с утра она была голодна. Просыпалась, приводила себя в порядок и с удовольствием думала о том, что сейчас что-нибудь перекусит. Плотно есть она себе не позволяла по той причине, что давно и безуспешно пыталась бороться со своей нестандартной фигурой. Такое успокаивающее определение лишним килограммам дала Вероника Сергеевна. Это нравилось Вале больше, чем прозвище Пышка, которое дали ей девчонки в училище. Единственный мальчик в группе, Паша Борщев, говорил, что это они от зависти.

— Кто из них может похвастать такими роскошными волосами, как у тебя? Или покажи мне хоть одну щепку с такими глазами, — часто утешал он Валю, когда она готова была объявить своему организму голодовку за нежелание избавляться от жировых отложений, заложенных еще в пору бездумного потребления продуктов. Никогда мама не уделяла внимания подсчету калорий. Теперь в среде девчонок это только и было на слуху, да еще в сочетании с тем, что говорили на такую актуальную тему будущие медики.

Сегодня чувство голода у девушки отсутствовало совершенно. Ее полностью поглотили воспоминания вчерашнего дня, они и подпитывали возрастающее беспокойство, лишали аппетита. Классические признаки влюбленности, описанные в романах, теперь были налицо. Валя машинально зашла на кухню, не вслушиваясь в то, что говорила Мария Федоровна, безучастно кивала головой. Ей не терпелось поскорее оказаться на рабочем месте. Там она научилась отключаться от всего и полностью погружаться в проблемы пришедших на прием людей. Когда чай был допит, а бутерброд с сыром остался почти нетронутым, хозяйка недовольно покачала головой.

— Что-то ты сама на себя не похожа, Валюша, — убирая посуду со стола, обратилась она к витающей в облаках девушке. — То ли очень хочешь замуж, то ли совсем не хочешь, не разберу.

— Спасибо за завтрак, — не отвечая, сказала Валя и пошла в прихожую одеваться. Посмотрела на себя в зеркало: как же ей надоел этот полушубок из искусственного меха под леопарда. Вадим никогда не комментировал ее скромный гардероб. Интересно почему? От безразличия или из природного чувства такта? Вязаная шапочка тоже оставляет желать лучшего, но пока Вале, с ее скромными доходами, рано мечтать о натуральных мехах. — До вечера, Мария Федоровна.

В переполненном троллейбусе ей было нестерпимо. Как будто все по-прежнему, но откуда такая раздражительность? Валя отвлекала себя мыслями о том, какие слова нужно будет подобрать для описания матери ее избранника. Она представляла, как Вадим будет иронично смотреть на скованную при первой встрече маму. Конечно, в глаза он ничего такого не скажет, только потом, когда, получив формальное согласие, будет сидеть рядом в холодной электричке.

Валя чуть не проехала свою остановку. Едва пробралась сквозь монолит недовольно ворчащих пассажиров. Подняв воротник полушубка, шла быстро, вдыхая сухой морозный воздух. Вадим еще спит, наверное, он, как привилегированный класс аспирантов, может позволить себе являться на кафедру к десяти, да и то не каждый день. А у нее скоро вообще свободной минутки не будет: утром работа, вечером учеба. Обзаводиться в это время семьей — верх легкомыслия. Нужно довести до конца намеченные планы по поводу института. Маковецкая уже снабдила ее необходимой литературой, всячески поддерживает ее стремление учиться дальше. Вот и она — идет впереди своей легкой походкой, летит над утоптанной снежной дорожкой. Голова высоко поднята, словно ей нет дела до мороза, пронизывающего насквозь, до суетливо спешащих людей. В ней столько энергии, искрящейся, освещающей все вокруг. Валя поняла, что попала под ее обаяние с первых минут встречи. Даже решила как-то перекраситься в рыжий цвет, но в последнюю минуту остановилась, не стала разрезать купленный пакет с хной. Успокоила себя тем, что одного пакетика все равно бы не хватило для ее волос.

Маковецкая ускорила шаг, или Валя замедлила, но высокая фигура женщины в коричневой норковой шубе и шапке исчезла из вида. Взбегая по ступенькам больничного крыльца, Валя отметила, что впервые за время работы с нею придет позднее, Обычно она успевала вытереть пыль, полить цветы, включить чайник. Сегодня все наперекосяк, начиная с беспокойных снов и странного состояния, словно перед экзаменом.

К своему удивлению, кабинет Валя обнаружила закрытым. Быстро нашла ключ, открыла, переоделась и только тогда на пороге показалась Маковецкая.

— Доброе утро, Валюша, — улыбаясь, сказала она. От нее пахло табаком, вероятно, это ее и задержало. Непроизвольно девушка сморщила нос, что не осталось без внимания. — Каюсь, каюсь, грешна, курила. Никогда не начинай привыкать к этому. Всегда кажется, что можешь остановиться, но на самом деле с первых же сигарет попадаешь в рабство.

— Доброе утро, Вероника Сергеевна. За меня можете не беспокоиться, я никогда не закурю. Мне это не нужно.

— Не люблю говорить банальностей, но есть одно прекрасное высказывание по этому поводу.

— Я даже знаю какое.

— Замечательно, мы с тобой понимаем друг друга с полуслова. Я рада, что настояла на твоей кандидатуре. Хотя чувствую, что работать нам не придется долго.

— Почему? — спросила Валя, насторожившись.

— Банальная причина — возраст. Мне ведь уже шестьдесят исполнится скоро.

Валя поняла, что затронута наболевшая тема. Конечно, как она не подумала раньше! Маковецкая уже на пенсии, а на вид ей никогда не дашь ее лет. Что ее настолько омолаживает? Любимая работа или просто эти короткие рыжие волосы? Кажется, она говорила о женском счастье, но неужели она считает себя познавшей его, ведь, насколько Валя знала, потеряв любимого сына, Вероника Сергеевна сама чуть не отправилась за ним на тот свет. Тогда что же придает ей сил?

— Извините меня ради бога. Я со своим «почему» совсем некстати. Только, знаете, я не хочу об этом задумываться. Мне даже трудно представить, что ваше место займет другой врач, и мне, чего доброго, нужно будет работать с ним.

— А как же, девочка? Именно так и случится. Честно говоря, даже я знаю, кого возьмут мне на смену.

— Да ну?

— Ее зовут Алиса Зингер. Примерно два года осталось мне заседать в этом кресле. Девочка окончит институт, и ей я с удовольствием уступлю место. Она будет хорошим специалистом. Запоминающееся имя, так что вспомнишь потом наш разговор. А ты еще не передумала продолжать учебу?

— Не передумала, только тут еще одна перспектива вырисовывается — в виде замужества.

Маковецкая откинулась на стуле, наклонив голову чуть набок, пристально посмотрела на свою медсестру. Раскрасневшиеся щеки сказали повидавшей жизнь женщине о многом. Кажется, все амбиции юности могут окончиться пеленками, распашонками, кухней, ожиданием мужа с работы. Многие находят в этом себя и ни о чем более не мечтают.

— Это никогда ничему не мешает, — вслух сказала она, — если муж и жена понимают потребности друг друга и относятся бережно к своим чувствам. Так было у меня с мужем, жаль, что недолго. Вообще, судьба все время проверяла меня на прочность, кажется, недавно ей это надоело, а впрочем, поживем — увидим. Я хочу как-нибудь пригласить тебя к себе в гости и поболтать о том о сем. Слишком редко попадаются в моей жизни люди, которые так располагают меня к откровенности. Ты из этого короткого списка.

— Спасибо. Я буду очень рада побывать у вас. Мне кажется, тогда я смогу еще лучше понять, откуда в вас столько света.

— Это не свет, милая, скорее, искры от затухающего костра. Справедливости ради надо сказать, что процесс этот идет противоприродно медленно. Заболтались мы с тобой. Давай приглашай первого по записи.

День прошел спокойно, никаких эксцессов, истерик, а ведь бывало всякое. К пяти часам Валя вдруг поняла, что Вадим не позвонил ей ни разу за весь прием. Это было на него не похоже. Может, теперь ему все стало неинтересно? Происходившее в субботу — просто заполнение пустого пространства. Поход к родителям — продолжение спектакля, для очистки совести. Да и она тоже хороша. Позволила ему все в первый же приход в гости. Мама сказала бы, что она вела себя, как разгульная девка, и привела бы массу примеров. Вадим говорил, что ничего не планировал, но слова — это одно, а как было на самом деле, неизвестно. Валя опять попала во власть состояния, когда не хотелось ни с кем говорить, а только проигрывать в памяти минувшие события. Она им придает значение, а Белов? Она вообще до сих пор не знала его привычек, только что хорошо воспитан, сыплет то колкости, то комплименты. Валя удивленно подняла брови: она безоглядно любила человека, о котором ровным счетом ничего не знала. Хотя нет. Два неудавшихся брака, стремление к учебе, прекрасные родители, удивительно спокойная атмосфера их дома. Достаточно ли этого для того, чтобы желать связать свою жизнь с ним?