Виктория Холт - Дитя любви Страница 19

- Нет, я даже не представляю, что бы она сказала?! Она считает меня еще ребенком!

- Милая Арабелла! Ее всегда было так легко обмануть! Она не понимает меня, но я многим ей обязана. Моя жизнь переменилась, когда я прибыла с труппой бродячих актеров в тот замок, где она жила в изгнании, но ты об этом еще узнаешь. Я обзавелась первым любовником, когда мне было столько же лет, сколько и тебе, может, чуть помоложе. Я жила тогда в большом доме - моя мать была экономкой у старого сквайра, который буквально поклонялся ей, и один из его друзей "положил на меня глаз". В нем что-то было, и, хотя он казался мне ужасно древним, он мне нравился. Конечно, все было не так романтично, как с твоим дорогим Фрисби, но он меня многому научил и в любовном деле, и в жизни, и я всегда буду благодарна ему!

- Как это похоже на тебя, Харриет! - сказала я. - Ты всегда все понимала! Видишь ли, все произошло так неожиданно!

- Так часто бывает!

- Мы были в пещере...

- Я знаю, он рассказывал мне. Джоселин боготворит тебя! Я хорошо знаю, что такое быть юной и влюбленной! Ты должна пройти все, милое дитя!

- Харриет, ты думаешь, мы сможем пожениться?

- А почему бы нет?

- Мои родители посчитают, что я еще слишком молода!

- Девушки иногда выходят замуж в твоем возрасте, разве не так? Так чем ты отличаешься от других?

- Мой отец... Она рассмеялась:

- Твой отец в точности, как все другие мужчины! Могу поклясться, в твоем возрасте он уже изрядно напроказил! Такие, как он, твердо уверены в том, что для мужчин существует один закон, а для женщин - совсем другой, а уж дело за нами - доказать им, что это не так! Я всегда вертела мужчинами!

- Я не думала о свадьбе серьезно.., пока что, но, думаю, что мы могли бы обручиться?

- Остерегайся помолвок, ибо за ними идет разрыв! Но сейчас нам надо подумать, как вытащить его из этой страны, - это прежде всего!

- И когда, Харриет?

- До конца этой недели. Грегори уже почти все подготовил. Скорее всего, через пару дней, поэтому пользуйся моментом! На Эйоте вы сможете спокойно поговорить: там, кроме чаек да привидений, никого больше не водится! Кристабель будет сопровождать вас, но вы отошлите ее посмотреть руины.

- Она с радостью поможет нам: она тоже принимает живое участие во всем этом.

- Расскажи мне о Кристабель! Я рассказала ей все, что знала.

- Так значит, это отец привез ее в дом? - На губах ее играла легкая усмешка. - А что сказала мать?

- Она посчитала, что Кристабель подходит на роль воспитательницы.

- Ах, Арабелла! Ну, Присцилла, я думаю, открою тебе один секрет - мисс Кристабель завидует тебе неспроста!

- Завидует? Мне?!

- Я чувствую это! Откуда она приехала, говоришь? Из Уэстеринга? Отец ее был священником?

- У нее было очень несчастливое детство!

- Вполне возможно... - сказала Харриет. - Ну, моя дорогая Присцилла, пора спать! Спокойной ночи!

Она нежно поцеловала меня.

Спала я плохо. Я была слишком взволнована и с таким нетерпением ожидала следующего дня, что не могла думать ни о чем другом.

***

На следующее утро я встала на рассвете. В воздухе висела легкая дымка тумана, а ветер, что бушевал ночью, утих. Мы договорились, что выезжаем в полдень, и Харриет сказала, что корзину с едой нам подготовят к этому времени.

Я боялась, что, находясь возле Джоселина, я не выдержу и выдам свои чувства, поэтому изнемогала от нетерпения, ожидая того часа, когда мы, наконец, вырвемся из этих оков и сможем свободно поговорить друг с другом.

Спустя несколько минут после того, как пробило одиннадцать, я поднялась в комнату подготовиться к поездке. Выглянув в окно, я вдруг заметила, как Кристабель говорит с одним из садовников. Они смотрели на небо, и я поняла, что предметом их обсуждения является погода. Я очень переживала за то, чтобы ничего не помешало нашей поездке, ведь вскоре Джоселин пересечет Ла-Манш и тогда, кто знает, когда я увижусь с ним снова?

В половине двенадцатого в комнату вошла Кристабель.

- У меня ужасно болит голова, - сказала она, - с самого утра. Я надеялась, что все пройдет, но боюсь, стало лишь хуже.

Я почувствовала смутную тревогу. Она имеет в виду, что слишком плохо себя чувствует для поездки? И опасения мои вскоре подтвердились, ибо она продолжала:

- Присцилла, ты не будешь возражать, если я...

- Ну конечно, если ты себя плохо чувствуешь, можешь не ехать, - быстро проговорила я. Ее лицо приняло озабоченное выражение.

- Вот, сейчас... - слабо произнесла она. Это было впервые, когда она сказала, что не совсем здорова. - В прошлом у меня случались головные боли, продолжила она, - Ужасные, ослепляющие боли! Я думала, что, когда вырасту, все станет на свои места. Последний приступ случился год назад. Мне пришлось лежать в затемненной комнате, пока не прошла боль.

- Иди к себе и сейчас же ложись, - сказала я.

- Но это такая жертва с твоей стороны: ты же хотела поговорить с Джоселином!

- Я в любом случае поеду!

Она была поражена, да, признаться, я и сама себя удивила. Еще буквально несколько дней назад я была уверена, что никогда не останусь с молодым человеком наедине. Я вспомнила наш с Харриет разговор: Харриет бы поехала, она знала, как жить. Если я упущу эту возможность остаться с Джоселином наедине, возможно, я буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Я твердо решила ехать.

Джоселин был безумно рад этому, что можно было видеть по его сияющему лицу. Он с корзинкой в руках подошел ко мне, и вместе мы направились в сторону берега моря.

- У меня не хватает слов, - сказал он, - но ты знаешь, что я сейчас чувствую!

- Я чувствую то же самое.

- Столько надо рассказать!

- Подожди, пока не приедем на остров.

- Но сейчас нас никто не слышит!

- Я чувствую себя так, будто мы в постоянной опасности, пока мы находимся здесь, - ответила я.

Мы сели в лодку. Остров был еще виден, но горизонт был затянут дымкой.

Джоселин начал мерно грести, и меньше чем через полчаса днище лодки царапнуло песчаный берег острова. Неясные его очертания в этом сероватом свете действительно наводили на мысли о привидениях.

Джоселин взял мою руку и помог мне сойти на берег, после чего он крепко прижал ее к себе и поцеловал. Я украдкой оглянулась по сторонам, и он весело рассмеялся:

- Присцилла, здесь никого, кроме нас, нет!

- Я так боюсь за тебя!

- Но мы здесь, и одни!

- Я боюсь того, что вскоре должно произойти! Он вытащил лодку на берег, и мы начали подниматься вверх по склону к развалинам аббатства.

- Вскоре я уеду во Францию, - сказал он, - но там я буду в безопасности! Ты должна поехать со мной!

- Мне никогда этого не разрешат.

- Я обсудил это с Харриет. Мы могли бы пожениться, и тогда ты бы смогла поехать со мной!

- Мои родители никогда не согласятся на это!

- Я хотел сказать, мы поженимся, а уже после скажем им об этом!

Мое счастье смешалось с печалью. Мать так расстроится, если я буду действовать тайком. Сложно было объяснить Джоселину, насколько мы с ней близки: между нами установилось особое родство, и причиной тому отчасти был мой отец со своим безразличием. Я понимала, что ее жестоко обидит, если я соглашусь на тайный брак, ибо это означает, что я выбрасываю ее из своей жизни.

Я покачала головой.

- Я хочу объяснить тебе, почему это будет лучшим выходом для нас! произнес Джоселин. - Я говорил с Харриет об этом.

- И Харриет считает, что нам надо пожениться?! - воскликнула я. - Она действительно говорила, что мы должны поступить так без согласия моих родителей?!

- Харриет - чудесная женщина! Она поступала подобным образом всю свою жизнь, но скажи, видела ли ты когда-нибудь такую счастливую женщину?

- Думаю, ей просто везло.

- Она просто была смелой! Она брала от жизни все, что хотела, и довольствовалась этим.

- Не всегда человек может взять то, что хочет, надо подумать и о других!

- Но нас только двое.

- А мать?

- Она наверняка уже строила планы насчет твоей будущей семейной жизни. Я думаю, сейчас союз между нашими семьями она сочла бы неудачным, но это сумасшествие вскоре закончится, и, могу сказать тебе, у Фринтонов есть, чем гордиться!

- О, Джоселин, если б мы только могли!

- Надо поговорить об этом! Прекрасно, что нам удалось остаться наедине!

- У Кристабель приступ головной боли, иногда она очень страдает от этой болезни.

- Милая, добрая Кристабель! Она знала, как я жажду остаться с тобой наедине!

Мы подошли к останкам того, что раньше, видимо, являлось стеной. Мы перешагнули через нее, и пред нами раскинулся величественный вид - громадные стены, когда-то возведенные монахами, теперь лежали в руинах, но все же от аббатства осталось достаточно, чтобы человек мог воссоздать его в своем воображении. Останки каменных арок, сквозь которые теперь виднелось серое небо, навевали мысли о пышности и великолепии этого здания: то там, то здесь торчали каменные плиты. Некоторые из них до сих пор сохранили свой первозданный вид, а сквозь другие уже пробилась трава. Мы наткнулись на какую-то комнатку с массивной деревянной дверью, которая устояла перед многолетним натиском ветров и соли, хотя крыши ее давным-давно не стало. Узкие проемы окошек одиноко смотрели в море.