Мариена Ранель - Маски сброшены Страница 2

- Пожалуйте за мной в этот безумствующий мир маскарада! - торжественно произнес он.

Она никогда не представляла, что, нарушив внушаемые ей с детства правила и запреты, получит такое огромное удовольствие. Она ощутила себя птичкой, которая вырвалась из золотой клетки и впервые оказалась в мире неведомых ей развлечений. Необыкновенное чувство свободы и протеста к нормам морали и правилам этикета переполняло все её существо. Она смеялась слишком громко, она танцевала слишком вызывающе и, кроме того, она флиртовала с мужчиной, которого совсем не знала. И все это ей безумно нравилось! Но её поведение мало чем отличалось от поведения остальных.

Ее кавалер был галантным и внимательным на протяжении всего маскарада. Он старался угодить всем её прихотям, поддерживать все её сумасбродные выходки, выполнять её маленькие капризы. Она чувствовала, что её особа вызывает в нем интерес и симпатию. И даже маска, полностью закрывающая её лицо, не в состоянии заглушить эти чувства.

- Как чудесно! - восторженно произнесла она, когда они уединились в одном из отдаленных уголков особняка.

- Это вы чудесная, моя загадочная маска! Никогда не чувствовал себя так превосходно ни с одной женщиной! - признался её кавалер.

В ответ на это признание её рука легла на его плечо. Пальчики, облаченные в перчатку, нежно прикоснулись к его щеке. Голосом, полным решительности и очарования, она произнесла:

- Я хочу остаться с вами наедине. Не здесь. А где-нибудь, где нас никто не сможет побеспокоить.

Он посмотрел на неё странным взглядом. Этот взгляд словно пытался проникнуть под маску и увидеть выражение лица, с которым были произнесены эти слова.

- Я могу это устроить, - после короткой паузы прозвучал ответ на её просьбу.

Комната, куда он её привел, находилась в мезонине и принадлежала, вероятно, кому-либо из так называемых родственников-приживалов, время от времени наведывающихся под широкое крылышко великодушной хозяйки дома. Обстановка комнаты была не слишком роскошной, но довольно уютной.

Едва она вошла в комнату, её охватили стыд и смущение. Но сильнее стыда и смущения были: боль от разочарования, досада за собственную наивность и злоба на весь лицемерный свет. И эту боль, и эту досаду, и эту злобу можно было заглушить единственным, как ей казалось, способом. Но её что-то сдерживало: то ли поведение её кавалера, который обращался с ней слишком уважительно, словно с царственной особой; то ли въевшиеся в неё предрассудки; то ли страх перед первой близостью. От слабости и нерешительности она тихо расплакалась. Ее слез не было видно из-под маски, но незнакомец все же почувствовал её плач. Он встал у неё за спиной и, слегка склонив голову над её ухом, прошептал:

- Расскажите мне о вашей печали.

Она вздрогнула. Его голос, полный участия и заботы, затронул болезненные струны её души. Она повернулась к нему и уткнулась лбом в его фрак. Она почувствовала, как его рука нежно погладила её по волосам.

- Доверьтесь мне, - произнес он. - Я все для вас сделаю.

Вряд ли что-либо способно было так утешить её, как эта нежность чужого, незнакомого, но такого чуткого и заботливого мужчины. Подчиненная какому-то внутреннему порыву - тому, что заставляет в минуты слабости и отчаяния искать поддержки у ближнего, она теснее прижалась к нему и обвила руками его плечи. За её объятием, ищущим поддержки, последовало ответное его объятие, дающее эту поддержку. Она ощутила нежное и страстное дыхание около своего виска. Его губы слегка коснулись её шеи.

- Я хочу быть вашей. Этой ночью, - произнесла она, пугаясь и одновременно восхищаясь собственной смелостью.

Какое-то каменное напряжение появилось в его руках, обвивающих её стан. Его дыхание замерло, и только сердце продолжало учащенно и громко биться.

- Я знатного происхождения, - в лихорадочном возбуждении продолжала она. - Я молода и привлекательна. У меня безупречная репутация. Я чиста перед богом и светом. И моего тела никогда не касались мужские руки.

- Вы сводите меня с ума! - прошептал он. - Но, умоляю вас, не толкайте меня на этот бесчестный поступок!

- Назвать бесчестным этот поступок - все равно, что назвать бесчестной меня!

- Не говорите так! Вы самая необыкновенная, самая лучшая и самая желанная из всех, с кем мне доводилось встречаться!

Он отодвинул кружево маски, падающее на нижнюю часть её лица, и поцеловал её в губы. Его нежный, сладкий и страстный поцелуй размягчил её напряженное тело и подобно бальзаму оказал заживляющее действие на её душу. Его пальцы естественным ходом подобрались к потайной шнуровке её платья и принялись её ослаблять. Но когда он прикоснулся к её маске и непроизвольным движением попытался убрать эту преграду с женского лица, она резко его остановила:

- Не делайте этого!

- Я никогда не выдам вашей тайны! - заверил её он. - Позвольте мне увидеть ваше лицо!

- Вы дали слово! - напомнила она.

- Да, - согласился он. - Но вы доставили бы мне огромную радость, ежели бы позволили его нарушить.

- Нет, - твердо сказала она. - И не спрашивайте меня: почему? Просто выполните эту мою просьбу.

- Ваша просьба для меня закон.

Он понимал, что это удивительное создание привели в его объятия ни мимолетно возникшая страсть и ни тяга к получению удовольствий, а отчаяние. Но он был настолько очарован ей, что готов был смириться с этим отнюдь не лестным для него отчаянием, и готов был выполнить любое её условие, даже самое сумасбродное, и в то же время готов был понести любую ответственность, которая могла возникнуть. Невероятная магнетическая сила влекла его к ней, заставляя терять голову.

- Это самое большое безумство в моей жизни! - признался он.

- И в моей, - ответила она. - Но я никогда не думала, что оно может быть таким! Что в безумстве столько очарования, огня и непредсказуемости! Может ли быть что-то безумнее такого безумства?

- Не может, - согласился он. - И все же я хотел бы увидеть ваше лицо, узнать ваше имя... Я хочу знать о вас все!

- Это невозможно.

Он аккуратно освободил её от платья и нижних юбок, затем легко подхватил на руки её полуобнаженное тело и бережно положил на кровать. Его руки проникли под тонкую ткань её dessous1 к нежной, упругой груди, затем плавно спустились вниз к округлой поверхности бедра. Неуверенность и внутренний страх на минуту парализовали её, когда она почувствовала первые интимные ласки, такие неведомые и запретные для нее. Она закрыла глаза и почти без движения с замирающим дыханием и легкой нервической дрожью стала принимать их.

"Я так решила. И так будет. Назад пути нет!" - твердо сказала она себе.

Это подкрепило её пошатнувшуюся уверенность и придало ей внутреннюю силу. Она прильнула щекой к его плечу и нежно провела рукой по его спине. В следующую секунду её обжег горячий поцелуй его страстных губ, на который её губы ответили не менее горячим поцелуем. Все её существо охватил неведомый ей доселе огонь.

Извечное как мир слияние двух противоположных полов произошло так стремительно и естественно, что она даже не успела отследить в своей памяти тот момент и понять свои ощущения. Она не могла определенно сказать: приятно ей было, больно или стыдно. Ее чувства, эмоции - отчаянные, грустные, смелые, вырывались наружу в виде слез и жалобных рыданий, освобождая тем самым её душу от груза. Слезы катились по её лицу, а рыдания извергались из самой глубины её разбитого сердца. И тут же чарующие и целительные ласки незнакомца осушали её слезы и заглушали рыдания. Добрыми, нежными словами, значения которых она не понимала, он успокаивал её. Ей было особенно приятно слышать его нежный голос и чувствовать его участие именно тогда, когда все уже оставалось позади.

Его лицо больше не прикрывала маска. И хотя в комнате было темно, ей все же удалось разглядеть приятные черты его лица. Волнение и трепет пробежали по её телу, когда его взгляд, полный нежности и теплоты, встретился с её взглядом. Этот взгляд потряс её до глубины души. Она вдруг подумала, что вряд ли когда-нибудь сможет забыть этот взгляд. Она понимала, что после этой ночи их судьбы разойдутся. Рано или поздно из её памяти сотрется его образ, его голос и вкус его поцелуев, но никогда не сотрется этот взгляд, так же как не сотрется эта маскарадная история.

Всю оставшуюся часть ночи до наступления утра она не смогла сомкнуть глаз. События последней половины суток не выходили у неё их головы: сначала её жених - в объятиях кокотки, затем она - в объятиях первого приглянувшегося ей мужчины. Казалось, за эти часы она повзрослела на несколько лет. Из наивной, правильной и послушной девушки она превратилась в целеустремленную, соблазнительную женщину, не доверяющую лести и презирающую светские порядки. Все это было слишком значимым и волнующим, чтобы она смогла от этого отрешиться хотя бы на некоторое время и спокойно предаться сну, последовав примеру своего любовника.