Жаклин Монсиньи - Флорис. Любовь на берегах Миссисипи Страница 20

Ученый муж сделал знак своим коллегам, и все трое, слегка поклонившись Адриану, оставили его наедине с умирающим, который уже еле дышал. Адриан смочил платок в разбавленном уксусе, с нежностью отвел со лба смоляные кудри, влажные от пота, и положил платок больному на виски.

— Флорис! ФЛОРИС… БРАТ МОЙ!

Из груди Адриана вырвалось рыдание, и он поспешно отвернулся, силясь вернуть себе привычное хладнокровие.

За окнами шквальный ветер поднимал тучи желтой пыли. Адриан взглянул на площадь д’Арм и улицу Ройяль. Они были пустынны. Только чайки, обезумевшие от грозы, с воплями носились над крышами домов в поисках убежища.

Ураган усилился настолько, что двоим путникам пришлось укрыться за крыльцом какого-то дома. Несколько секунд они приходили в себя, а затем вновь начали схватку с ветром. Хрупкому юноше приходилось особенно тяжело. Негр же с тревогой посматривал на небо, где все больше набухали черные облака.

— Смелее, давать луку! Скоро плиходить!

Поддерживая своего молодого товарища, африканец двинулся вверх по улице Сент-Ан. На углу улицы Бурбон негр начал озираться, но затем разглядел в клубах пыли низенький домишко из кипарисовых бревен. Совсем обессилевший юноша не мог сдержать вздох облегчения. Бросившись к двери, он негромко постучал.

Именно в этот момент раздался удар грома. В домике никто не подавал признаков жизни.

— Боже мой! — в отчаянии прошептал юноша. — Мы опоздали!

— Подожди, дать Жанно!

Негр изо всех сил забарабанил в дверь. С неба упали первые крупные капли.

— Клянусь Богоматерью, я уже хотел уходить, думал, вы не придете… Но вы добрались, в такую-то погоду… и пешком!

Человек лет пятидесяти с добродушным и честным выражением лица отворил дверь. Юноша и его спутник поспешно вошли в дом.

— Лошадей мы оставили в конюшне у городских ворот… не хотелось привлекать к себе внимание!

— Скорее к огню, вам надо обсушиться!

— Как он? — осведомился хрупкий молодой человек, снимая охотничью шляпу. На плечи ему волнами упали белокурые волосы.

— Говорят, очень плох…

— Ах, господин Вейль, надо что-то делать! — вскричал юноша.

Хозяин дома печально покачал головой.

— Я ведь только судовой врач, а не Господь Бог… Впрочем, как вы меня просили, я предложил свои услуги графу де Вильнев… Вы не раздумали?

Белокурый юноша упрямо замотал головой.

— Ни за что, сударь! Быстрее, дайте нам то, что нужно!

Хирург протянул ему и черному слуге, стоявшему чуть поодаль, темные балахоны. Оба быстро натянули их поверх одежды.

— Опасное дело вы затеяли… Если его схватят, вас обвинят в укрывательстве беглых!

Хирург шепнул это юноше, кивнув на африканца, не проронившего пока ни слова.

Юноша в ответ лишь тряхнул золотистыми кудрями. Голубые глаза его сверкали, как сапфиры.

— Мне нечего бояться, господин Вейль, если вы не проговоритесь…

Врач горделиво вскинул голову.

— О! Как вы можете сомневаться! Я человек простой, но ваш рассказ взволновал меня… я вам верю, и вы можете рассчитывать на мою скромность… раз других надежд нет, отчего бы и не попробовать невозможное… держите!

И господин Вейль протянул своим гостям большие маски, прикрывавшие голову целиком, затем взял такую же себе.

— Мы наденем их, прежде чем войти… Пора!

Все трое вышли на улицу. Негр и хирург держали юношу под руки.

В завихрениях смерча носились доски, сорванные с крыш. Путникам пришлось вернуться назад, на площадь д’Арм, открытую всем ветрам. В грязи бились птицы со сломанными крыльями.

Трое смельчаков продвигались вперед мелкими шажками. Они поднялись по улице Шартр. Все кабачки были закрыты. Вырванные из пазов шлагбаумы валялись на земле.

Хирург показывал дорогу. За улицей Сен-Луи и улицей Конти начиналась улица Бьенвиль. Сзади послышался грохот — это обвалился сеновал. Сухие травинки мгновенно унесло ветром. Юноша закрыл локтем лицо. Его, как и спутников, почти ослепила соломенная шелуха, забивавшаяся в глаза и в ноздри.

— Уже близко! — крикнул господин Вейль.

Постоялый двор «Серебряный лев» стоял на углу улицы Бьенвиль. Ураганным ветром снесло крыши с небольших домов, в садах чернели обломки сломанных деревьев.

Дверь постоялого двора распахнулась. Юноша и его черный спутник поспешно натянули маски с прорезями для глаз.

— Это вы, господин доктор? Все другие хирурги уже ушли… Мы вас ждем с нетерпением…

Добряк Грегуар с поклоном пропустил в дом господина Вейля.

— Спасибо, дружок! Жар не спал?

— Увы, нет, господин доктор… но… но ведь у нас колотая рана… Господи, неужели нам грозит и заразная болезнь?

Старый Грегуар тревожно уставился на «помощников» в масках. Господин Вейль смущенно кашлянул, но тут же сам надел маску.

— Гм… пока нет… однако лучше готовиться ко всему… предосторожность лишней не бывает… гм… ведите нас…

— Сюда, сударь, прошу вас!

Грегуар устремился к лестнице, освещая ступеньки гостям. Было пять часов, но темень стояла такая, будто уже наступила ночь.

— Клянусь святым Василием, эта троица в масках похожа на воронов! Не к добру это! — проворчал Федор, который вышел из кухни с лоханкой горячей воды как раз в тот момент, когда врач с «помощниками» вслед за Грегуаром поднимались на второй этаж.

Верный Ли Кан выглядывал из-за плеча своего украинского друга, с трудом удерживая в руках груду белья.

— Когда закончится время льва, трехголовый сокол одарит спокойствием того, кто заслужил это!

Казак озадаченно взглянул на китайца. Хотя за двадцать лет он привык к этой цветистой манере выражаться, смысл последней реплики до него явно не дошел.

— О, мисси Флорис… Мисси Флорис не умереть!

Славный Цицерон, утирая слезу, также появился на пороге кухни с кувшином в руках. На черных щеках выделялись светлые бороздки, оставленные солеными каплями. Федор дружески хлопнул по плечу негра — от такого удара могли бы рухнуть трое быков.

— Гром и молния! Конечно, барчук не умрет!

Однако голос украинца предательски дрогнул.

— Что скажете, сударь?

Адриан де Вильнев с тревогой смотрел на нового хирурга. Он надеялся на чудо. Господин Вейль продолжал безмолвно осматривать Флориса. Наконец он поднял голову.

— Дела очень плохи, господин граф… В сущности это смертельные раны… Не обладай господин маркиз таким богатырским сложением, его бы уже давно отпели и похоронили.

— Но… вы попытаетесь что-то сделать?

При этом Адриан недоверчиво покосился на «помощников» хирурга, которые явно чего-то выжидали, забившись в темный угол.

— Господин граф… вам придется выйти… так нам будет легче! Велите слугам принести горячей воды… и оставьте нас наедине с больным!

Адриан не мог решиться. Как оставить брата с этими подозрительными незнакомцами? Доктор Вейль снял маску, Обычно добродушное и открытое лицо хирурга выражало теперь холодную суровость.

— Вы должны довериться мне, господин граф… Полагаю, вы хотите, чтобы ваш несчастный брат выздоровел? Мы спасем его тело… поскольку разуму его уже ничто не может помочь… Ступайте же!

С этими странными словами доктор подтолкнул Адриана к двери. В коридоре молодой дворянин на секунду замер, силясь понять, что хотел сказать господин Вейль. Так и не разгадав эту загадку, Адриан спустился вниз, чтобы передать распоряжения доктора. Через минуту Федор, Ли Кан и Цицерон внесли в комнату лохани с кипятком. Казак и китаец хотели остаться, но господин Вейль властно выставил их за дверь. Опустив щеколду, он повернулся к «помощникам». Те сняли маски. Светловолосый юноша пытался скрыть волнение, напустив на себя высокомерный вид, но руки его слегка подрагивали. Господин Вейль подошел к нему, а негр тем временем вытащил из сундучка связку пахучих трав и стал энергично растирать их с жиром, поливая время от времени кипятком.

— Мадемуазель… гм… — зашептал доктор, еще более понизив голос, — мадемуазель Батистина, вы уверены в этом парне… гм… ведь это же раб… гм… гм…

Девушка взглянула на врача своими голубыми глазами — глазами, которые одержали победу над королем, принцем и маршалом в битве при Фонтенуа.

— Господин Вейль… вы можете спасти его?

— По правде говоря, нет, мадемуазель… ни я, ни мое искусство ничего не могут для него сделать…

— Тогда перестаньте терзаться и предоставьте дело Жанно… ему известны тайны индейских врачевателей…

У рослого негра был хороший слух. Уловив слова Батистины, сказанные шепотом, он с улыбкой поднял голову, и на его черном лице сверкнули белоснежные зубы.

— Да, мисси, ты не бояться… Дикали научить Жанно, когда он быть в плену у чикачей… И я лечить мамзель Батистина, когда ее кусать злая челная змея. Плавда, маленькая плинцесса?