Валентина Седлова - Семь-три, Оператор Страница 21

- Но если с ними совсем не бороться, они вконец обнаглеют. Пока их трое, но если их не убрать, то уже завтра их может быть пятеро, шестеро, десяток. И как вы тогда сможете работать в канале?

- Но почему этим должны заниматься именно вы? Почему это нельзя сделать как-нибудь официально? Ведь все понимают, что помехи нам здорово мешают, но никто не хочет нам помочь. Я имею в виду власти. Ведь даже законодательство до сих пор не удосужились по данному вопросу в порядок привести.

- Я к этому отношусь так: если не я - то кто же. Да, мы действуем на свой страх и риск, но моя совесть чиста. И я думаю, что у ребят тоже.

- Ой, слушай, мы с тобой совсем заговорились! Почти час ночи!

- Все, сворачиваем общение, на горшок и в люльку. Завтра тяжелый день. И очень рекомендую вам, женщина, из чувства человеколюбия меня сегодня не соблазнять, а то я ни одного подвига совершить не смогу.

- Я, конечно, постараюсь, но ничего обещать не берусь...

На следующий день Лесничий встал рано, около шести утра, и наскоро позавтракав, уехал, даже не разбудив Кристину, чему она слегка обиделась. С другой стороны, события последних дней не давали ей усидеть на одном месте и долго дуться на втихаря исчезнувшего из дома Ивана, поэтому она решила "направить энергию в мирных целях", и немножко порисовать. Трех богатырей с рациями она почти закончила, оставались лишь кой-какие мелкие детали, да прорисовка лиц, поэтому Кристина, недолго думая, отложила ее. Еще успеется. Сейчас из-под ее рук просилось что-то совершенно новое, и даже она сама толком не знала, что это будет.

Взяв в руки грифель, Кристина быстрым штриховым росчерком нанесла первую линию, потом еще одну. Через пятнадцать минут первый набросок был готов, и она взялась за второй. Потом за третий. К полудню на столе аккуратной стопкой лежало семь вполне завершенных черно-белых этюдов. На них, сплетаясь в самых немыслимых позах, сливались в танце любви фигуры мужчины и женщины. От картин веяло таким первобытным эротизмом, они дышали такой мощной энергетикой, что остаться равнодушным, глядя на них, было совершенно немыслимо.

Изрисованные листы лежали на столе, а Кристина сидела, упершись подбородком на скрещенные руки, и смотрела куда-то вдаль. Она чувствовала себя обновленной и умиротворенной. Теперь она - полноценная женщина. И она это чувствует. На самом деле. Теперь она знает, о чем говорила двести сорок восьмая, знает, почему девчонки не могут успокоиться и ищут свою половинку. Господи, мир, оказывается, еще прекраснее, чем это представлялось. И ведь что странно, она не может сказать себе, что любит Лесничего, вернее, не уверена в этом, но это совершенно не мешает ей наслаждаться его обществом. И даже если это действительно не любовь, то их отношения для нее не становятся от этого в чем-то ущербными. А там чем черт не шутит, может быть, они с Иваном и станут друг для друга кем-то большим, нежели просто друзьями и партнерами по постели. Ведь все должно с чего-то начинаться!

От полноты чувств Кристина набрала номер родителей и почти полчаса проболтала с мамой, чего раньше за ней не водилось. Она не стала рассказывать о ситуации, из-за которой ей пришлось временно переехать из своей квартиры, лишь вскользь упомянула о своих новых друзьях. Но по интонациям, звучащим в речи дочери, мама поняла: то, о чем она так давно просила Бога, свершилось. Судьба смилостивилась над ней. Ее девочка не одинока. Она радуется жизни. Она вышла из своей скорлупы, из добровольного заточения. И кем бы ни был тот человек, который совершил это чудо, огромное ему спасибо. И даст Бог, все у них будет хорошо. Ее дочка заслуживает счастья.

***

Очередная смена началась тяжело. ДТП происходили одно за другим, и Кристина только успевала их принимать и отрабатывать. Хорошо хоть пока без жертв, но пробки из-за них, судя по всему, выстроились уже порядочные. Кристине казалось, что само понятие "час пик" стало терять свое первоначальное значение, по крайней мере, в Москве. Здесь час пик был постоянно. Людской поток затихал лишь глубокой ночью с тем, чтобы уже с пяти утра возобновиться с новой силой.

- Спасение Борису семь-сорок!

- Борис семь-сорок, слушаю вас!

- Здравствуйте, милейшие, добрейшие. Таки принимайте пробочку на Садовом внутреннем, тянется практически от проспекта Мира до Таганки.

- Насколько плотное затруднение?

- Таки стоим глухо. Можете передать господам корреспондентам, чтобы обзаводились личными вертолетами, если им так приспичило проехаться сейчас именно этим маршрутом.

- Вас поняла. Спасибо за помощь, семь-три! Господа корреспонденты, на Садовом внутреннем от Таганки до проспекта Мира глухая пробка. По возможности выбирайте другие маршруты следования.

- Таки семь-три и восемь-восемь!

Кристина улыбнулась. В радиообмене "восемь-восемь" означало для корреспондента противоположного пола "нежно обнимаю" или "целую". В принципе "восемь-восемь" обычно обменивались с операторами те корреспонденты, которые были лично с ними знакомы, но Борис семь-сорок говорил "восемь-восемь" всем девушкам. Кристина никогда его не видела, но по голосу знала хорошо. Он всегда поднимал им настроение своим говорком "под Одессу-маму" и неизменно представлялся именно как Борис семь-сорок, а не Борис семь-четыре-ноль или Борис семьсот сороковой. Вот он, наверное, радовался, когда обнаружил, какой именно цифровой позывной ему присвоили в Спасении. Никакого другого не нужно.

- Спасение Верволку!

- Слушаю вас, Верволк!

- Милое спасение, не подскажете, как обстоят сейчас дела на Электрозаводском мосту и Бакунинской в сторону центра?

- Десять минут назад передавали плотное рабочее.

- Большое спасибо, проеду - расскажу, как там сейчас.

- Будем очень признательны, семь-три!

- Семь-три!

- Спасение Бирюзе!

- Бирюза, слушаю вас!

- Будьте добры, если Верволк еще в канале, покричите его, чтобы перешел в рабочий.

- Спасение, это Верволк, принял Бирюзу напрямую, ушел в рабочий. Семь-три!

- Семь-три!

- Семь-три.

И вот такая канитель каждый раз. Хорошо, когда приветы друг другу передают, а не сообщения про аварии. Даже на душе спокойнее становится. Хотя есть и отдельные чудики, которые норовят со своими приветами вылезти именно тогда, когда в канале самая запарка, и только успевай информацию по пробками и ДТП принимать. Или контроль сигнала запрашивают: "Не подскажете, как я прохожу? На сколько баллов? А модуляция разборчивая?" Иногда приходится довольно невежливо отшивать. Бывает, даже обижаются. Но что поделать, головой тоже надо думать, когда и что передавать. В конце концов, всегда можно уйти в соседние или рабочие каналы, и там наболтаться вволю, если уж так приспичило. Одному такому горе-корреспонденту пришлось даже маленькую пакость сделать с полного благословения Вереска. Парень постоянно выходил в эфир именно в часы пик и запрашивал прогноз погоды. Только успевай предупреждения об аварийных авто принимать, а тут он лезет со своими запросами. Вереск посоветовал операторам позвонить ему домой сначала в два ночи, а затем еще раз через час, и зачитать сводку погоды на три дня вперед. Надо отметить, что парень все понял правильно, и больше операторам во время запарки глупыми просьбами не досаждал.

- Спасение Неунывающему!

- Да, Неунывающий! Слушаю вас!

- Не подскажете, информацию для меня никто не оставлял?

- Сейчас посмотрим. Господа корреспонденты, в канале оставлена информация для Юрмалы девять-девять-два, Анны сто первой, Олененка, Зимушки и Бориса три-пять-девять. Просьба названным корреспондентам пройти в двадцать первый канал и получить сообщения. Неунывающий, для вас ничего нет.

- Я уже понял. А вы не поищете в канале Воркуту?

- Опять никак потерялись? Воркута, Воркута Службе спасения. Воркута, Воркута Службе спасения. Неунывающий, не откликается Воркута.

- Я понял, спасибо, семь-три!

- Семь-три.

Неунывающего она запомнила по семинару. Молодой парнишка, на вид лет двадцать пять. В Спасении где-то с полгода, но радиообмен у него всегда на уровне. Никаких лишних слов, никакого рассусоливания и болтовни неважно о чем, лишь бы поболтать. Серьезный хлопец. А вот Воркуту она никак не могла себе представить, хотя Ленка уверяла ее, что он тоже был на семинаре, и даже задавал какие-то вопросы Вереску, отвечающему в Службе спасения за работу с корреспондентским сектором. Если кто-нибудь, Неунывающий или Воркута, выходил в эфир, можно было с уверенностью девяносто процентов утверждать, что через несколько минут следом появится и второй. Пара получилась - не разлей вода.

Интересно, так был Фредди на том семинаре, или нет? И если да, то с чего он так взъелся на нее и Ленку? Хорошо хоть пока его не слышно, а то точно бы настроение попытался испоганить. Да и других помех пока нет, видать, отсыпаются.

За работой Кристина даже не заметила, как пролетело время, и даже удивилась, когда Женька триста семнадцатая пришла ее сменить. Вот уж никогда бы не подумала, что превратится в чистой воды трудоголика. М-да, решение амурных проблем, оказывается, имеет весьма стимулирующий эффект. Кристина вспомнила минувшую ночь, и даже слегка покраснела. В общем, то, что они с Иваном вытворяли, она не рассказала бы никому даже под страхом наказания.